я понимаю, потому что ощущаю автомобильное сиденье. Глаза у меня закрыты. Попытка открыть их приводит к тому, что голова начинает кружиться еще сильнее.
— Вот! — у меня возле губ оказывается горлышко открытой бутылки, — Попейте воды…
Отворачиваю голову и крепче сжимаю губы. Сознание начинает потихоньку проясняться. А вместе с ним просыпается и здравый смысл. А еще опыт, приобретенный во времена развеселой клубной жизни. Я хорошо помню, как орал на меня Никита, когда я, семнадцатилетняя дуреха, которую он протащил с собой в популярный клуб, выпила коктейль, которым меня угостили. "Никогда и никому не доверяй" — это фразу он повторил бесконечное количество раз, пока промывал мне желудок в туалете заведения. Многие говорили, что Никита — плохой. Но я знала его совсем другим. Несмотря на все свои недостатки он относился ко мне как к своей королеве. И также берег. А я, глупая, тогда воспринимала это как должное.
— Не буду, — произношу тихо, но твердо, — Где моя сумка?
Герман никак не комментирует мой отказ, лишь подает мне то, что я просила. Там у меня маленькая бутылка с минеральной водой. Она новая, я ее не открывала. Достаю ее, убеждаюсь, что она по-прежнему закрыта, затем откупориваю и делаю несколько глотков. Мне становится лучше. Несколько глубоких вдохов-выдохов позволяют окончательно прийти в себя. Внутри правда еще ощущается противная слабость. Но думаю, с ней я справлюсь.
Сталкиваюсь с внимательным взглядом карих глаз. А мужчина старше, чем мне показалось в кафе. Интересно, сколько ему лет? И о чем я вообще?
— Вам лучше? — спрашивает Герман.
— Да, спасибо, — подтверждаю я. И как никогда прежде мне хочется расстаться с ним, как можно быстрее.
Но я сижу в салоне машины. Видимо, машины Германа, потому что он сидит на водительском месте, а больше в салоне и рядом с машиной никого нет. Единственное, что меня успокаивает, это то, что дверца с моей стороны открыта.
— Даниэла, я, кажется, вас напугал. Простите, не думал, что у вас будет такая реакция на меня. Поверьте, я не маньяк…
Перебиваю его.
— Ну, да. Вы просто извращенец!
Ему не нравятся мои слова. Глаза вспыхивают гневом, челюсти напрягаются. Однако он пытается держать себя в руках. Однако смотрит на меня уже с совсем другим выражением.
Но я не внемлю голосу осторожности.
— А что вы так смотрите? Не привыкли, чтобы вещи называют своими именами?
Ожидаю взрыва.
— Милая барышня, вы переходите черту… — звучит угрожающе.
Машина припаркована с хозяйственного заезда к школе. Рабочий день закончен. Здесь довольно пустынно. И… Да, страх начинает пробираться внутрь меня.
Делаю попытку вылезти из салона, но, кажется, мужчине надоедает вести себя адекватно. Он тянется через меня и захлопывает дверцу.
— Что вы творите? — вот теперь мой голос звучит перепуганно.
А потом он и вовсе блокирует двери.
— Немедленно откройте! — требую я, — Вы не имеете права! Я позвоню в полицию!
Понимаю, что такого, как он, вряд ли напугаешь какой-то полицией, но пополнять собой ряды криминальной хроники у меня нет ни малейшего желания.
— Даниэла! Возьмите себя в руки, в конце концов! — рявкает он, — Я просто хотел поговорить с вами. И делать вам ничего плохого не собирался и не собираюсь!
— Тогда откройте дверь! — тоже ору я.
Он ругается себе под нос так, что я не могу разобрать. Но к моему облегчению снимает блокировку с дверей. И даже снова открывает дверцу с моей стороны.
— Так лучше? — спрашивает меня.
— Да, — отвечаю, а сама думаю о том, что лучше мне станет лишь тогда, когда я окажусь у себя в квартире, закрывшись на все замки.
— Вы можете идти, — и я уже готова воспользоваться этим щедрым предложением, — Но я прошу все же послушать меня ровно две минуты.
И не дожидаясь моей реакции начинает говорить.
— Демьян пьет уже третий день. После вашей ссоры. Всё бы ничего, но завтра у него важная сделка, а дверь он никому не открывает. Мне звонил его отец, который не может понять, в чем дело. Я понимаю, вы рассержены, но вряд ли хотите Демьяну неприятностей. Съездите к нему. Вам он откроет. Приведите его в чувство. Ему нужно быть завтра на работе.
Я хочу спросить, какое ему до всего этого дело, как Герман предупреждает мой вопрос.
— Я чувствую свою вину за произошедшее. Вы мне очень понравились, Даниэла. Девушки, с которыми раньше встречался Демьян, были не против экспериментов. Вот я и подумал… Кажется, ошибся и прошу прощения. Я не предполагал, что после моего вмешательства наступит такой апокалипсис.
Лицо у мужчины серьезное. На нем нет и тени похоти. Зато очень много вины.
Но я все еще ему не доверяю.
— Прощайте, — бросаю сухо.
И покидаю салон.
— Может быть, я вас довезу? Вдруг вам снова станет нехорошо? — летит мне в спину.
— Благодарю за беспокойство. Я вызову такси.
Я торопливо ухожу, опасаясь очередного изменения поведения со стороны мужчины. Захожу во двор школы и, стоя у главного входа, вызываю такси.
Понимаю, что мне лучше ехать к себе домой. Поведение Демьяна — это его зона ответственности. Он — взрослый человек.
Но таксисту называю адрес квартиры Валеева.
Даниэла
Всю дорогу до дома Демьяна размышляю, правильно я поступаю, что еду к нему. Скорее всего, нет. Но не ехать — не могу. Я просто поговорю с ним… Если ему плохо и это из-за меня.
Никто не знает, что у меня есть ключи от квартиры Валеева. И у него от моей тоже есть. Поэтому выйдя из такси, я захожу в подъезд, поднимаюсь на нужный этаж. И первое, что вижу — это приоткрытую дверь в квартиру. Может, тут справились без меня, и мое присутствие не нужно?
Потом я слышу голос Демьяна. Он совсем близко. Тон — деловой, сухой, он общается по рабочим вопросам. И голос — абсолютно трезвый. Перестаю вообще что-то понимать. Кроме того, что Герман меня обманул. Зачем?
Сейчас нужно развернуться и уйти, но я медленно приближаюсь к двери. Сегодня я всё делаю не так, как следует.
Берусь за ручку двери и приоткрываю ее. Сразу же вижу Демьяна. И он тоже видит меня, потому что стоит в прихожей своей квартиры. Белая рубашка выпущена из классических брюк и расстегнута. Демьян возится с пуговицей на манжете, прижимая плечом телефон к уху и что-то втолковывает собеседнику. Я не вслушиваюсь, что именно. Я слышу лишь голос.
И… Наверное, так себя чувствуешь, когда проваливаешься под лед и уходишь под ледяную воду. Я
