— присылайте по почте. Заходить сюда без стука больше даже не пробуйте. Это нарушение корпоративной этики.
Лика наблюдала, как глаза соперницы наполняются ядом. За мгновение радужки в буквальном смысле поменяли оттенок с зеленого на светло-серый.
Смагина хотела было что-то сказать, но передумала и, швырнув папку на кожаный диван, покинула кабинет.
***
Хоть внешне все было в порядке, внутри Лика вся трепетала в ожидании чего-то плохого. Нутром чуяла, что на этих словесных перепалках все не остановится. Это только начало.
Совсем скоро Лера, будто в знак подтверждения, начала ходить к Саттарову каждый день по несколько раз. В отделе действительно обнаружились серьезные проблемы, а Смагина была единственным незаинтересованным лицом, поэтому ее работа значила очень многое. В таком ритме прошла почти неделя, и апофеозом стала пятница: Лера явилась за два часа до конца рабочего дня и до шести вечера проговорила с Виктором за закрытой дверью. Лике не удалось расслышать ни слова, ведь на шумоизоляцию явно не поскупились — она была сделана на совесть.
В шесть, когда рабочий день был окончен, а Лера наконец ушла, Виктор как обычно отправился на парковку, сказав, что будет ждать Лику в машине у входа. Они редко спускались вместе, потому что он всегда собирался быстрее, а ей нужно было то в туалет, то причесаться. Но в тот день девушка вышла из здания гораздо раньше обычного — собиралась, как метеор. Чувствовала, что так надо.
Саттаров стоял у машины вместе с Лерой. Между ними было вполне разумное расстояние, но казалось, что Смагина вся извивается возле него, словно изголодавшаяся анаконда. Она резко обернулась и, увидев Лику, вышедшую из здания, быстро поцеловала Виктора в щеку и упорхнула в сторону. Он остановился от неожиданности и тоже обернулся. Лика не собиралась устраивать сцен, она видела, как было дело. Смагина сделала это специально. Жалкая попытка разжечь конфликт из ничего.
— Не смотри на меня так, — сказал он, делая оправдательный жест руками. — Я понятия не имел…
— Тихо. Я знаю. Но мне это все уже порядком надоело. Я долго сдерживалась, но терпеть ее поведение еще несколько месяцев не буду точно. Скоро она вообще поселится у тебя в кабинете, а потом что? Вообще переедет к нам?
Виктор попытался ее обнять, но это выглядело, скорее, как попытка замять неудобный вопрос. Лика решила, что в таком случае больше не скажет ни слова. Ей стало и страшно, и любопытно одновременно: сколько еще он будет позволять Смагиной так себя вести?
Жизнь больше не виделась такой простой и понятной. Теперь в ней царили новые вводные, которые вполне могли развернуть русло реки и заставить ее течь совершенно в ином направлении.
Выходные прошли спокойно, поэтому в понедельник отдохнувшая Лика старательно делала вид, что ее никак не трогают нескончаемые визиты бывшей подруги в кабинет директора.
Получив разрешение являться без предварительной записи, Смагина совсем обнаглела. Еще даже не наступило время обеденного перерыва, а эта сумасшедшая уже успела побывать у Саттарова аж четыре раза. И каждый раз, видя ее на пороге, Лика натягивала улыбку, которая без слов передавала послание: «Добро пожаловать! Можешь даже поставить у его кабинета палатку и поселиться там — у тебя все равно ничего не выйдет, сколько ни старайся».
До обеда все было терпимо: Лера приходила, но довольно быстро возвращалась к себе на этаж. Более того, Лика видела, с каким неудовольствием Витя терпит свою бывшую, и как его терпение потихоньку приближается к критической точке. Лера тоже это видела и после перерыва на обед, видимо, решила наплевать на все условности и брать бывшего штурмом.
Ровно в 13:00 дверь приемной распахнулась, и на пороге вновь возникла Валерия. Она успела распустить волосы и накрасить свои без того сочные губы. На ней был строгий костюм (пиджак, блузка и юбка-карандаш), который сидел на ней так, будто она живое воплощение мужских фантазий. Но это еще не все — войдя, эта стерва сняла пиджак, швырнула его на кожаный диван, а затем демонстративно расстегнула четыре верхние пуговицы на своей блузке. При этом она не сводила глаз с Лики, с удовольствием наблюдая, как с лица той сползает ехидная улыбка.
— Как думаешь, Копытова, — прошептала бывшая одноклассница, подходя к столу, — сколько дней мне потребуется, чтобы он забыл о твоем существовании?
— Вечность, — ответила Лика.
— Очень самоуверенно. Что ж, поглядим-увидим. Ладно, не скучай тут.
С этими словами Лера открыла кабинет босса и скрылась внутри.
— Вот же сука! — сквозь зубы, процедила Лика. — Она совсем на нем помешалась и теперь ни за что не отцепится…
В кабинете Смагина провела около получаса. После ее ухода Лика ворвалась к Виктору, наплевав на свое решение помалкивать и ждать, пока он разберется во всем сам.
— Какого хрена она тут делала целых 30 минут? Из-за чертовой шумоизоляции я не слышала практически ни звука!
— Несла какую-то чушь, далекую от работы, — пожал плечами Виктор, усаживая девушку к себе на колени. — Пыталась соблазнить меня своими сиськами, крутила задницей, вспоминала о том, какой у нас был секс, и как она любила мой член. Говорила, что ни с кем больше ей не было так хорошо.
Лика оттолкнула его и вскочила на ноги:
— Ты совсем уже поехал, а, Витя?? Зачем ты мне все это говоришь??
— Ты спросила, какого хрена она тут делала столько времени. Я, как честный и порядочный мужчина, обо всем рассказал.
— Да ты вообще в своем уме? Ты как будто хвастаешься! Еще скажи, что за эти полчаса успел осчастливить ее прямо на этом столе. Ну а что? По старой памяти ведь можно. Тем более, женщина так старается. Не оставлять же ее с носом.
Саттаров расхохотался и поднялся с кресла:
— Когда ты злишься, из твоих глаз сыпятся искры. Меня это возбуждает. А злишься ты редко, поэтому мне пришлось этому поспособствовать. — Он подошел к двери и провернул замок. — Мне плевать на Леру и на ее болтовню. Иначе бы мне ничто не помешало быть с ней. Осознай этот просто факт и иди уже ко мне.
— Да щас! Уже бегу! Помнишь, что ты мне говорил, а? Что если она начнет заходить к тебе по личным вопросам, ты сразу отправишь ее домой. Что-то домой она пока не торопится.
— Она всегда начинает разговор правильно — о работе. Я почти не вникаю в суть того, что она говорит после, и не отвечаю на ее вопросы. Эта часть диалога превращается в
