Настя кивает, подхватив сумку с пола, старается как можно быстрее переместиться в ванную комнату. Прикрывает за собой дверь, щелкает замком, будто боится, что мужчина вот-вот ворвётся за ней, не дав сделать то, что она хотела. А планы у Порезовой фантастические. Успешно скинув одежду, в которой она приехала сюда, принимает душ, стараясь сделать всё так быстро, насколько только может. А после, высушив волосы феном, наконец достает из сумки заранее подготовленное белье. Красная шелковая сорочка идеально садится на её теле, кружевные лифчик и трусики совершенно не скрывают ничего под собой, просвечивая неприлично и соски и гладкий, лишенный волос, лобок. Последний штрих — пару капель духов на запястье и около ушей, и вот девушка уже готова к тому, чтобы соблазнять своего мужчину. "Именно, хотя бы в одном понятии, сексуальным, он мой. Раз уж мы договорились не спать с другими, значит, могу так говорить", — подкрашивая губы помадой, думает Порезова.
— Ну как, ты там ещё долго? — Спрашивает Анатолий, постучав в дверь. Из-за этого голос его звучит приглушенно, как будто сквозь вату, но у девушки получается различить слова.
— Уже выхожу. Иди в постель, — буквально приказывает она ему, желая произвести нужное впечатление. А если он её увидит раньше времени, то эффект получится уже совсем не тот.
Когда раздаются все сильнее затихающие шаги, Настя приоткрывает дверь, выглядывает в щелочку, желая убедиться, что Анатолий и правда ушел. Накидывает халат, чтобы скинуть его после в нужный момент и идёт к спальни. Похоже, мужчина прочувствовал атмосферу, потому что оттуда раздается тихая расслабляющая музыка.
— Включи что-нибудь чуть повеселее, — просят девушка, боясь уснуть под эту мелодию, больше подходящую для впадения в кому, чем для того, что она задумала. Мужчина щелкает пультом, подчиняясь просьбе Насти, и вот раздается ритмичная музыка.
Девушка мигом скидывает с себя халат, который до этого прикрывал тело и белье. Крутится перед любовником, красуясь. Посмотреть и впрямь есть на то. Анатолий замечает, что Настя не разнеженная красотка, а та, кто старательно и, видимо, регулярно работает над фигурой. Нет ни единой лишней капли жира, лишь жилистые мышцы. Конечно же исключение составляют грудь и попка, которые сейчас почти ничем не прикрыты. Кружева-то на них прозрачные.
Насладившись реакцией преподавателя на себя, Порезова начинает танцевать, подстраиваясь движениями под вновь сменившуюся мелодию. "Не зря же я занималась этой пресловутой стри*п-пластикой, когда на нее настоящий бум среди девчонок был", — теперь девушка видит результат, пусть и поздний. Как только не выгибается, демонстрируя тело со всех сторон, словно дорогой товар на витрине. Философ, схватив одну из шелковых лент, которая завязана бантиком на трусиках, тянет на себя.
— И как ты только до такого догадалась? — взглядом он буквально облизывает свою студентку. — Давненько подобных сюрпризов мне не устраивали.
Услышав такие слова, девушка даже в лице меняется. Ставит ногу прямо на промежность Анатолия, чуть надавливает, намекая тем самым, что еще хоть одно упоминание бывших, и она лишит его того, чем там мужчина тыкался в других женщин. Ей хочется быть для него в этот момент единственной, той, что смотрят только на неё. И танец раз-вратный считает меньшим из того, что что способна пойти.
"Только не слишком увлекаться", — пытается убедить себя, теперь уже избавляясь от того, что на ней еще есть. Почти невесомые кусочки ткани, называющиеся бельем, оказываются безжалостно скинутыми на пол. Но Анатолий и теперь удивляет любовницу. Смотря ей прямо в глаза, поднимает трусики, подносит их к своему лицу и вдыхает чужой запах, наслаждаясь смущением, которое охватывает Настю. Вспыхивает от стыда мгновенно, чувствуя, как горят щеки. Однако, она не принимает ни единой попытки остановить мужчину.
— Иди ко мне, детка, — зовет наконец философ. Как бы ему не нравилось происходящее, возбуждение уже становится болезненным, терпеть это почти невозможно. Он сам снимает с Порезовой лифчик. Но та не дается так легко, как хотелось бы мужчине. Хитро прищурив глаза, руку его отодвигает. Усмехается искушающе. — Малышка, не будь такой врединой.
— Тогда скажи, что хочешь меня, — продолжает не даваться ему Настя. Ведет ладонью по обнаженной мужской груди и, когда Анатолий задерживается с ответом, легонько щиплет его за со-сок. — Говори! — теперь уже настойчивее.
— Хочу, хочу безумно! — после той шоковой терапии, что он получает, мужчина соображает куда быстрее. Если наглая девчонка хочет лишний раз почувствовать себя в этом действе главной, то почему бы ей не уступить? Философ уверен, что хуже от этого точно не станет. — Как никогда и никого не хотел! — тут он конечно лжет, но Анастасии об этом лучше не знать.
— Так-то лучше, — удовлетворенно отвечает студентка и насаживается на чужое естество со стоном.
Скачет на любовнике, словно яростная наездница, не выпуская его из себя ни на секунду. Она наконец-то может отпустить то разочарование и обиду, что вновь накопились из-за Светланы. И отпускает она их, кончая. Правда, в этот раз Анатолий успевает вытащить до того, как вновь испачкает своим семенем ва-гину девушки.
— Я бы с удовольствием что-нибудь съела, вспоминает о делах насущных Настя, целиком и полностью удовлетворенная.
Глава 9. Она другая
Впервые с тех пор, как Анастасия потеряла отца, она чувствует освобождение от боли. Та сковывала её сердце днем и ночью, не давая нормально учиться, спать, жить. Просыпаясь и засыпая девушка вспоминала мертвое бледное лицо родителя, когда последний раз его видела — в гробу. Даже его руки она тогда коснуться не смогла, ведь мужчину после автокатастрофы собирали по частям, а после, уже в морге, прикрыли все тело белоснежным кружевным покрывалом, дабы люди, пришедшие попрощаться, не ужасались и не падали лишний раз в обморок.
Теперь то страшное воспоминание кажется Порезовой далеким, словно сон в летнюю дневную жару. Анатолий каким-то неведомым образом занимает все её мысли и время. Если не считать учебу, Настя проводит все свои дни рядом с этим человеком. Да, они почти не разговаривают, но их тела, сплетающиеся снова и снова в очередном порыве страсти, говорят о многом. Теперь студентка чувствует, как отогревается её заледеневшая душа, как сердце вновь начинает биться: вначале медленно, неуверенно, словно боится, а затем быстро всякий раз, когда его хозяйка видит или слышит этого удивительного мужчину.
Она наконец-то узнает его фамилию — Переверзев. А как без этого, если раз в неделю смотрит в журнал, в котором преподаватель выставляет оценки? "Такое странное ощущение", — думает Настя каждый раз, отвечая у доски заданную на дом тему, но при этом вспоминая, как учила её, лежа голышом на философе. К слову, это было очень трудно, потому что чужая рука беспрестанно наглаживает ее тело, не давая сосредоточиться.
Как быть, если раньше твои мысли были целиком и полностью только об искуплении, а теперь их занимает совсем другое? И не великие цели, а пребывание рядом с человеком и се-кс с ним. Сплошное вожделение и ничего больше. Как будто Анастасия резко из простой страдающей девчонки превратилась в ту, что искупила свои грехи и теперь может жить спокойно. И ведь она знает, что это не так. Слишком велик грех, что она держит в своей душе.
— Не знаю, что тебя мучает, но бесконечно так продолжаться не может, — в одну из встреч говорит Анатолий, видя, что на его партнёрше лица нет. — Иногда ты сама на себя не похожа.
— Да? А ты так хорошо успел меня узнать, чтобы судить? — ёрничает она, видя нестыковки в происходящем. — Поменьше слов и побольше дела.
Заткнув таким образом чужой рот, она затягивает мужчину в постель, намотав его галстук себе на кулак.
После, получив порцию удовлетворения, девушка уже куда добрее смотрит на того, кого сегодня использовала, будто тот игрушка. И ей неожиданно хочется поговорить, а то еще чего доброго Анатолий обидится.
