Ее привлек сюда какой-то нетипичный звук. Вообще, Люда старалась как можно реже попадаться на глаза мужу, даже когда алкоголь туманил сознание, тем паче если была трезвой… Хотя иногда ей казалось, что она уже в принципе трезвой быть не в состоянии, просто потому, что иначе не представляла, как все это вытерпеть. Саму ее «жизнь».
Когда муж понял, что больше она родить не может, стал по-иному истязать, морально и физически пытая, иначе Люда это назвать не могла. Еще и требовал, чтобы от дочери скрывала, да и от других, создавая идеальную картинку…
Почему он по другим женщинам не ходил? Почему на нее все это обрушивал? Она бы точно не отказалась, если бы муж решил ей изменять… Но нет, для Авраменко это было бы слишком легко. Верный… Этот термин казался таким же утонченным издевательством, как и все остальное, что муж творил.
Он считал, что имеет право распоряжаться каждым членом семьи по своему усмотрению. И прямая обязанность Люды по закону — удовлетворять его. Любую прихоть, любое пожелание, даже самое изощрённое или извращенное, даже то, которое ей сулило лишь боль и пытку… Потому и напиваться не мешал жене, наверное, так управлять ее волей было легче, а она не придумала иного способа убегать от реальности.
Но сегодня Людмила терпела, лишь бокал вина утром пригубила… Не хотела расстраивать дочь, которая должна была приехать в гости вечером. Олесе и так доставалось за нее большую часть жизни. Да и знала, что муж не раз угрозами в сторону Люды дочь принуждал выполнять то, что ему было нужно.
Сам этот брак, что заключили неделю назад… Если бы она могла хоть как-то повлиять! Избавить Лесю от участи, которая саму Люду превратила в жалкое подобие человеческого существа!.. Но у нее реально ни сил, ни влияния, ни даже каких-то средств не осталось. А больше воли, возможно. Ее сломали. Всю свою жизнь Людмила Авраменко была целиком и полностью во власти мужа, с тех пор, как вот так же выдали замуж, потому что семье выгодно было. И… ни за что в жизни она не хотела, чтобы дочь мучилась подобно ей! Только и помешать не имела никаких рычагов влияния.
Но сейчас она тихо подошла к кабинету мужа, потому что не могла понять, что именно услышала… Странный тихий звук, но какой-то очень неправильный, от которого мороз по спине прошел. И это при том, что Люда чаще не при себе была, можно ли доверять собственным органам чувств?..
Опасаясь привлекать к себе внимание, она очень осторожно заглянула в чуть приоткрытую дверь и… оторопев уставилась на картину, о которой мечтала годами, но ни за что не решилась бы сама!..
Ее муж, сидя на стуле, лежал лицом в луже собственной крови на рабочем столе. У его безжизненной руки лежал пистолет…
Наверное, Люда прожила достаточно в мире этих людей, чтобы моментально понять, что случилось. Как и то, что ее муж ни за что в жизни не застрелился бы. У этого мудака на все всегда был готов запасной план, и этот суд с домашним арестом, даже вся огласка, точно не довели бы до отчаяния. Авраменко просто не знал, что значит данное слово.
А еще, возможно, потому, что в кои-то веки не была пьяной, в голове молниеносно мелькнуло озарение!..
— Я хочу предложить сделку! — хрипло из-за волнения, которое начало бить все тело, выкрикнула она в пустоту комнаты. — Знаю, что вы еще не ушли! Я заплачу, где сейф, и код скажу, дам все, никто не узнает… У меня заказ тоже есть!.. — больше на слепую удачу надеясь, как-то невпопад пыталась все сразу высказать.
Зашла в кабинет, обхватив себя руками, испытывая мандраж вперемешку со страхом от того, что задумала. И с каким-то диким, примитивным триумфом глядя на того, кто мучил ее всю жизнь.
Почти не сомневалась, что тот, кто провернул это все, еще не успел уйти. Она бы заметила. Но и впервые за многие годы испытывала надежду. Не для себя, поздно уже. Однако вот дочка…
— Убить тебя проще, — тихо отозвался кто-то из-за ее спины. Вздрогнула.
Вроде мужчина по голосу.
— Не оборачивайся, — тут же предупредил, стоило Люде дернуться.
И она ощутила, как в ее затылок уперлось холодное дуло… Только не страшно уже. Да и муж… И таким ее когда-то запугивал. Он, вообще, издеваться любил.
— С этим я не спорю, — также тихо отозвалась. — Но и из моей смерти можно извлечь пользу. Никто, кто его хоть немного знал, — осторожно указала рукой на труп, даже сейчас вызывающий в ней дикую какофонию эмоций, — не поверит, что он сам покончил с собой. Будут дальше искать. Это же не то, что вам нужно, верно? — в основном на свои догадки опираясь, выдохнула Люда то, что, надеялась, сумеет ей помочь желанное получить.
— Что там? — Мира вроде повернулась к Пете, хотя сама так и продолжала читать с экрана статистику электоральных предпочтений по округу, на котором партия планировала выдвигать Николая, как своего представителя.
По всем данным казалось, что победа не просто обеспечена, она вообще не ставится под вопрос. Ни один другой кандидат не набирал и трети результата Коли.
Неудивительно, конечно, учитывая, что Гончаренко там выросли оба, и безумно много всего вложили в развитие родного края.
— Тебе сообщение какое-то, судя по всему, от одного из твоих информаторов. Шифры ваши, — хмыкнув, Петя протянул ей мобильный, заставив-таки Миру отвлечься от экрана ноута.
Стало любопытно. Не то чтобы Петя не мог разобраться с этими их кодовыми посланиями, когда они описывали какую-то информацию, чтоб случайный «читатель» сходу не понял суть, мог и легко. Но вроде как парень вежливость проявлял, не залазя в ее личные файлы.
Стас его все же переманил. Правда, и не сказать, чтоб Петя долго ломался, он едва не сам был готов предложить свою кандидатуру на любую должность, связанную с компьютерами в холдинге Гончаренко. И с Мирой привык работать в команде, и от Стаса все еще в восторге пребывал. Ну и да, запасы печенья и бесплатного кофе здесь были не меньше, чем в редакции канала, а доступ к новым карандашам для него — безлимитным. Еще и деньги за работу не в пример больше платили официально. Наверное, именно так в понимании Петра и выглядел рай, его собственный. Во всяком случае, Мира парня давно таким счастливым не видела, если, в принципе, наблюдала. Он даже квартиру снял недалеко от центрального офиса агрохолдинга, в довольно престижном районе, чтоб пешком на работу ходить. И «по секрету» ей признался, что даже стал подумывать о покупке своего жилья. Ну прям на глазах взрослел Петя. Миру даже подмывало то и дело ему намекнуть, чтоб не очень погрязал в «капиталистических благах», привязывая себя к одному месту, не закостеневал… В шутку, конечно, но было забавно наблюдать за тем, как парень менялся под влиянием Стаса и Николая. Будто на них вдруг решил стать похожим, капиталом озадачился, развитием и масштабированием, пусть и в своей сфере… И успел это все сделать за десять дней! Небывалая для него скорость решений.
— Давай посмотрим, — с интересом забрала у друга и помощника свой мобильный, который бросила на столе у самого входа в их кабинет. Открыла сообщение…
По сути, кабинетом это называлось условно.
Станиславу, видимо, настолько по вкусу пришлась планировка в редакции их канала, что он и тут, в том самом приснопамятном офисе, успел бригаду заставить сделать нечто вроде «оупен спейс». И лишь для виду разделили тот стеклянной стеной-дверью, как бы обозначив, где его, а где ее кабинеты, чтобы всегда иметь возможность жену видеть…
Мира не спорила. Она его понимала. Да и привыкла за годы работать в таком формате. И ведь Стас тоже ставил себя в такие же условия. Кажется, немного некомфортно себя ощущали только подчиненные Стаса, еще не привыкшие и вечно отвлекающиеся на метушню Миры и Пети за стеклянной стеной во время своих совещаний.
Станислава это забавляло, как ей казалось. Да и Мире весело было наблюдать за недоумением на серьезных лицах каких-то директоров, топ-менеджеров и серьезных управленцев, которых еще не запомнила по именам. Ну и видеть мужа постоянно — ей тоже, как бальзам на душу, если честно.
