Клубничный блеф. Каван (СИ) - Мур Лина

— Да, удача нам не помешала бы, — слабо улыбаюсь я. — Спасибо, Киф.

— Для чего ещё нужны друзья? Завтра встретимся и всё обсудим.

Я со своей стороны тоже готов помочь. Главное, держи себя в руках ради Таллии. До связи.

— Киф, подожди, — глубоко вздыхаю и собираюсь сделать это первый раз в своей жизни.

— Да?

— Послушай, тебе не нужно быть всегда правильным. Порой нужно поступать неправильно для других, но правильно для себя.

Ставить на первое место не работу на семью, а себя и свои желания.

Я говорю о правдивой причине, почему твоя мать умерла. Тебе не нужно сообщать им правду. Если тебе важна Дейзи, то спаси её и ваше общее будущее. Сегодня я оказался в той же ситуации, что и она. И я бы убил мать Таллии, если бы не появилась помощь, чтобы уберечь меня от этой ошибки. Но у Дейзи этой помощи не было. Она была одна против страха потерять того, кого очень любит. А когда мы любим, то делаем всё что угодно, чтобы спасти, не думая о том, как следовало бы поступить. Да, потом приходит страх взглянуть в глаза любимым, ведь уже ничего не изменить. Приходят отчаяние и жалость. Приходит желание сбежать от последствий. Но в тот момент, когда важному для тебя человеку причиняют боль, не работают никакие законы, кроме личных. И сейчас я прошу тебя подумать о том, какой вариант событий ты собираешься предоставить семье. Подумай хорошо о последствиях, потому что ошибки сложно исправить. Не все понимают причины наших поступков, и не все ценят честолюбие в работе. Особенно отношения не приемлют сравнений их с работой. Подумай, Киф. Подумай о том, что ты им скажешь и как потом поддержишь Дейзи или же разорвёшь с ней все отношения. Подумай. Сейчас у тебя ещё есть время, пока не стало слишком поздно. Люди сдаются, так и не услышав заветных слов. Люди ломаются и больше не хотят бороться, потому что чувствуют себя лишними, неважными и ненужными.

Повисает неловкое молчание, и я нервно чешу лоб.

— В общем, до связи, — произношу и быстро отключаю звонок. Я не имел права лезть в это дело, но сейчас прекрасно понимаю Дейзи, и почему-то мне захотелось сказать это Кифу. Я не могу говорить за него, но факт влюблённости в него Дейзи очевиден.

Мне нужно вернуться к своим проблемам и начать их решать.

Для начала разобраться со своей жизнью, а уже потом бороться за свою свободу. Но сегодня я многое понял. Я потерял тех, кем дорожил, и обрёл тех, кем буду дорожить в будущем.

Долгое время я сижу в кабинете, делая звонки, проверяю Таллию и репетирую речь, с которой начну её пробуждение. Через пару часов Киф сообщает мне о том, что никто особо и не расстроился.

Разве это не дерьмово? Умер человек. Пусть Дейдра была сукой, но Фарелл прожил с ней много лет, она была частью семьи Ноланов, а в итоге на её похороны даже никто и не придёт, кроме сына.

И такое ведь было постоянно. Я не придавал подобному значения, мне было всё равно, а сейчас… Я не хочу закончить свою жизнь так дерьмово. Хочу быть счастливым, умереть старым, в кругу своей семьи и знать, что им не будет плевать на меня. Они будут меня помнить.

Резко дёрнувшись в кресле, я несколько раз моргаю. Чёрт, я уснул. Оглядываю пустую кровать, где ещё недавно спала Таллия.

За окном ещё очень темно. Подскакиваю на ноги и замечаю полоску света под дверью ванной комнаты. Я быстро дохожу и толкаю дверь.

Таллия стоит напротив зеркала, и по её щекам бегут слёзы, а моё сердце колотится так быстро, что причиняет боль.

— Не надо. Не добивай себя. Это пройдёт. Синяки сойдут, — шепчу я. Таллия дёргается от испуга и поворачивает ко мне голову.

Всё её лицо в синяках. Такие раны не скрыть ни одной мазью. Они должны проявиться. Ни одна мазь на самом деле не помогает. Я перепробовал сотню, если не больше. Синяки от ударов не исчезают.

Они всегда остаются, как и раны, как и шрамы, чтобы люди помнили, когда были уязвимыми и слабыми. Увы, так и было.

— Она была права, — едва слышно говорит Таллия.

— Нет… нет, она безумна. Она сошла с ума и была не права, — быстро мотаю головой и делаю шаг к Таллии, но она отходит от меня.

— Она была права. Я стала никчёмной. Раньше у меня было будущее. Сейчас только боль, и всё. Смерти. Неудачи. Я ничего сама не добилась. Она была права. Я ничтожество. Я больше никому не нужна. Мой брат… он был значимым, а я нет. Я постоянно обманываюсь и не могу исполнить свою мечту, потому что слишком слабая и глупая. У меня и мечты нет, это всё было выдумкой.

А теперь у меня больше нет человека, который бы меня любил.

Точнее, человека, за которого я выдумала его любовь к себе. Я всё потеряла. Я всё… потеряла. Я это заслужила. Я разочаровала маму и всё потеряла.

Мне невыносимо слышать эти слова. Её друг был прав. Она разбита. Этот прекрасный ангел, который дарил всем только добро, сейчас стоит передо мной с оборванными крыльями и больше не может взлететь. Мне больно за неё. Я не знаю, как помочь Таллии.

— Я благодарна тебе за то, что ты пришёл, но не стоило этого делать. У меня больше нет смысла жить дальше. Больше нет мечты.

Мне лучше вернуться домой и умолять маму вновь полюбить меня.

Умолять и искать прощения. Мой брат никогда бы не простил меня за то, что я её бросила. Он остался бы с ней, а я нет. Он уехал, чтобы работать и помогать семье, а я жила в своё удовольствие. Я эгоистка, и заслужила всё это. Это малое наказание за то, что я сделала. Я заслужила больше и недостойна была спасения. Особенно от тебя. Я…

— Я люблю тебя, — слова сами слетают с моих губ.

Таллия всхлипывает и пытается нахмуриться, но её лицо отекло от синяков.

— Ты говоришь, что у тебя нет причин, чтобы жить. Это не так. Ты не заслужила такой боли. Я знаю, потому что ты самая добрая, искренняя и нежная девушка во всём мире. И я люблю тебя. Вот твоя причина, чтобы жить. Я люблю тебя, Таллия.

— Не нужно… пожалуйста, не нужно меня обманывать. Это жестоко, — с горечью в голосе шепчет она и направляется в спальню.

Я осторожно, но в то же время крепко обхватываю её за запястье.

— Я не лгу. Я люблю тебя.

Наши взгляды встречаются. Невероятной красоты глаза и сейчас для меня самые красивые, самые любимые и самые родные. Пусть белки глаз Таллии стали алыми, и капилляры в них полопались, пусть синяки изуродовали её лицо, но я люблю её сердце. Люблю её душу.

Люблю её мысли. Я люблю эту жизнь, когда Таллия рядом со мной.

— Это неправда, Каван. Ты сам говорил, что ни разу за всё время, проведённое вместе со мной, не был счастлив. Ты не смеялся. Я была не той, кто могла бы подарить тебе большее. Я…

— Таллия. Послушай, — подношу её руку к своей груди. — Послушай, как быстро и испуганно стучит моё сердце, потому что я боюсь потерять тебя. Да, я многое наговорил тебе и даже не понимал, что это будет значить для тебя. Я был очень зол и обижен на Слэйна и на всю ситуацию в целом и не следил за своими словами. Но я говорил о том, что было со мной до тебя.

Вероятно, в тот момент я обесценил тебя и всё, что ты сделала для меня. Я был идиотом. Ты та самая, Таллия. Я знал это с самого начала. Знал ещё в ту минуту, когда встретил тебя, что ты особенная для меня. Ты бесценна для меня. Ты та женщина, о которой я всегда мечтал. Но я боялся признаться себе в том, что готов идти дальше.

Боялся отпустить прошлое, ведь и оно было для меня важным.

И в тот момент, когда ты ушла от меня, я понял, что это конец. Ты не вернёшься. Не простишь. Не примешь меня. И я был в шоке. Мне слишком долго пришлось обдумывать твои слова, вспоминать этот день, чтобы всё встало на свои места. Ты неверно поняла меня. Ты та самая. И я люблю тебя. Я люблю тебя, Таллия, и хочу с тобой будущее. Я хочу помочь тебе достичь своей мечты и гордиться тобой. Я хочу вместе с тобой встречать рассветы и закаты. Хочу учиться быть мужчиной для тебя. Но это мои желания. Я не могу заставлять тебя любить меня, Таллия, но прошу тебя дать мне шанс, чтобы хотя бы попытаться доказать тебе, что стою твоей любви.