идеальным, и я спланировала для него всю его сказку. Поэтому, когда он пошел не по сценарию, я стала такой… такой…
— Безумной? — Теннесси закончила за нее.
— Да!
— Я знаю. Половину времени, когда мы были вместе, я спрашивала себя, какого черта он делает.
Мать издала низкий умиротворенный смешок. — Мне никогда не приходило в голову, что у него могут быть другие планы. Выглядит немного контролирующим, скажем так.
Наступило короткое молчание, прежде чем Роб пожал плечами и сказал: — Возможно, это один из тех редких случаев, когда у меня нет причин ни перед кем извиняться, но в духе того, что я стал новым любимым ублюдком города, теперь, когда Несси проявляет многообещающие признаки того, что она послушная и уважаемая жена доктора Костелло, мне тоже очень жаль.
— За что? — спросил Бир, нахмурившись.
Роб положил руку на плечо подростка. — Ну, сынок, я не могу не сожалеть о том дне, когда ты был зачат, потому что это оказалось единственным, что поддерживало меня в эти темные дни — эти последние несколько недель изменили мою жизнь. Но, давай посмотрим. Думаю, мне жаль, что я не отдал Биру мой очевидный, бесспорный спортивный дар.
— Твою скромность тоже, — заметила Теннесси.
— Я рад за тебя, братан. — Роб пожал мне руку. — И спасибо .
— За что?
— За то, что официально коронуешь меня самым горячим холостяком Фэрхоуп. Если только ты не передумаешь и не захочешь попытаться снова сделать так, чтобы это сработало? — Роб подмигнул Теннесси.Она оттолкнула его грудь, смеясь.
— В твоих снах, Гуссман.
Мы сделали второго ребенка под теми же трибунами, где я забеременела Биром.
Это случилось после того, как мы вернулись после побега в Вегас (при мысли о полноценной свадьбе меня тошнило. Кроме того, я просто не могла рисковать, что Далтон и Джослин получили случайное приглашение. Я не мог переварить больше никаких разговоров о вагинальной подтяжке губ и наполнителях для ног. И мне все еще снились кошмары о том круизе и обо всей той лжи о двух пенисах, которую я там извергала).
Бир все еще был у Роба, моих родителей не было в городе, а Уатт и Тринити искали дома в Ноксвилле, ближе к его новой работе.
Нам с Крузом было скучно, и он предложил пойти на футбольный матч старшей школы Фэрхоуп. Поддержать местную команду.
— Ах, я не ступала на это футбольное поле, — сказала я. — С того дня, как я там залетела.
Сначала он над этим смеялся.
Затем, когда он понял, что я серьезно, он сказал:
— Но Бир учится там…?
Я вздрогнула.
— Вот почему я привлекла его к видеоиграм и катанию на скейтборде и не одобрял любые виды полевого спорта.
— Ты сумасшедшая женщина.
— Я хорошо осведомлена.
По словам доктора Круза Костелло, лучший способ избавиться от фобии — встретиться с ней лицом к лицу. На следующий день мы пробрались на футбольное поле среди ночи.
Он даже был в своей университетской куртке, которая мне показалась слишком горячей (к тому же очень тесной для правильного размера его плеч). Он затащил меня под трибуны и делал со мной все что угодно, и на этот раз я кончила.
Дважды.
Ладно, три раза.
Он действительно знает, как использовать свой язык.
Когда он наконец вытащил презерватив, я выбила его у него из рук.
— Я перестала принимать таблетки.
Его лицо осветилось.
— Действительно?
— Ага. Я знаю, что ты хочешь ребенка, и…
— Я хочу тебя больше, чем ребенка, так что не делай этого только из-за меня.
— Нет, — запротестовала я. — За кого ты меня принимаешь, за взбалмошного подростка? Я делаю это, потому что я думаю, что у нас будет очень красивый ребенок, и я хочу привязать тебя к себе, чтобы я могла продолжать жить в твоем доме, который, кстати, был домом моей мечты с детства.
— Это самая романтичная вещь, которую ты когда-либо говорила мне.
— О, Господи, правда? — удивленно спросила я.
Это было довольно удручающе, чтобы найти романтику.
Он кивнул.
— Ну как насчет этого? Я хочу состариться вместе с тобой и быть рядом, когда ты будешь ныть о замене тазобедренного сустава, артрите и тромбозе глубоких вен.
— Спасибо, дорогая, за то, что спланировала мою раннюю могилу до того, как я достигну среднего возраста. Теперь ты можешь заткнуться, чтобы я мог вставить его?
Вот и все.
Он был внутри.
Это было девять месяцев назад.
А сейчас?
Теперь я рискую потерять его, так как мои ногти глубоко впиваются в его жилистые предплечья.
— Я убью тебя, — выдыхаю я. — Что ты со мной сделал?
Я на больничной койке, рожаю нашего ребенка, а Бир и наши семьи ждут снаружи. Сейчас Рождество, и все, чего я хочу, это есть пудинг, смотреть «Mama Mia» и удивляться, как Аманде Сейфрид удается оставаться такой худой.
— Эпидуральная анестезия должна начать действовать в любую минуту. — Круз ласково хлопает меня по руке, улыбаясь мне сверху вниз.
— Хорошо, потому что я собираюсь вышвырнуть тебя отсюда, если этого не произойдет. Не могу поверить, что ты сделал это со мной.
— Кажется, я припоминаю, что ты была добровольным участником.
Доктор входит в палату, улыбаясь Крузу улыбкой «Я-доктор-слишком-красивый».
Полный игнор меня.
Я собираюсь подать на него в суд позже за это.
— Хорошие новости в том, что медсестра Халли сказала, что головка выскакивает, так что можно начинать тужиться. Вы готовы встретить своего ребенка, миссис Костелло?
— Нет! — Я кричу, вскидывая руки в воздух.
— Да, — поправляет Круз с легкой улыбкой.
Двадцать минут спустя Адриана Сильвия Костелло уже в моих руках.
Она выглядит как милая, безобидная инопланетянка. Я говорю об инопланетянах, симпатичных, не о инопланетяне, прилетевшую на нашу планету, чтобы вторгнуться в наши страны и прямую кишку. У нее темно-синие глаза, как у ее отца, а голова такая же лысая и блестящая, как у Брюса Уиллиса.
— Посмотри на себя, — воркую я, держа ее на руках. — И подумать только, что тебя не случилось бы из-за глупой гордыни твоей матери.
Круз целует меня в лоб и проводит пальцем по щеке дочери.
— Я бы сделал тебя своей так или иначе. Я бы никогда не
