— Ты не представляешь, Хевен, как я устал! Я думал, ты мечтаешь о большой свадьбе.
— Нет, я мечтала, что мы отпразднуем это событие вдвоем.
— Нужно обязательно пригласить Тони, — прошептал Трой, целуя мой лоб. — Без него никак нельзя, ведь он мне как отец…
— Как тебе будет угодно, — прошептала я, прижимаясь к его исхудавшему телу. — Ты окончательно выздоровел после воспаления легких?
— Настолько, насколько я вообще способен выздоравливать — после любой болезни…
— Ты никогда больше не будешь болеть! Я буду теперь заботиться о твоем здоровье.
Всю ночь мы не выпускали друг друга из объятий, мечтая о будущей совместной жизни и строя разные планы, но меня не оставляло ощущение, что все эти мечты уносит ветер, словно струйку дыма в окно, за которым они и тают во мраке ночи. Как могла я после всего, что случилось, выйти за него замуж? И как я могла отказаться от этого?
Ближе к рассвету я спросила его, мог ли Тони изготовить модель для портретной куклы с моей матери и не замечал ли он, что отчим испытывает к своей падчерице более чем родственные чувства.
— Нет! — сердито воскликнул Трой. — Это совершенно исключено! Женщины сами вешались Тони на шею, но он всех отверг ради Джиллиан, которую безумно любил.
И я поняла, лежа в его объятиях, что никогда он даже в мыслях не допустит, что его старший брат использовал женщин в собственных эгоистических интересах, и даже на Джиллиан он женился, надеясь переложить на нее с дочерью заботу о своем болезненном младшем брате, чтобы самому иметь возможность разъезжать по Европе, где он наверняка не пропускал ни одной юбки.
На рассвете, прощаясь со слезами с Троем, я обняла его и прошептала:
— Прости меня за мою излишнюю подозрительность. Я люблю тебя, люблю, люблю, и непременно скоро опять приду к тебе, только посплю немного. Пожалуйста, дождись меня, хорошо?
— Жду тебя к обеду, Хевен! Приходи в час дня, я буду ждать! — воскликнул он, сжав мои руки.
Я надеялась, что усну, едва лягу в свою постель, но сон не приходил, я вертелась и крутилась с боку на бок, пока мне это не надоело, и решила, что лучше пойти и позавтракать в столовой. Но когда я спустилась вниз, то обнаружила за столом Тони: удобно устроившись, он объедался сахарной дыней, отправляя в рот кусок за куском. Он тотчас же засыпал меня вопросами: виделась ли я с Троем, разорвала ли я с ним помолвку, как он на это отреагировал, что я ему сказала, была ли я к нему добра, снисходительна, заботлива — и так далее, и тому подобное.
— Я старалась как можно меньше говорить о тебе, — холодно и враждебно отвечала я. И только щадя чувства Троя, я не рассказала ему, что за человек его любимый братец, каким он был и каков он есть на самом деле.
— Как ты ему все объяснила?
— Никак. Мы все еще помолвлены. Я не нашла в себе мужества сказать ему, это убило бы его! Я не могу этого сделать, Тони! Просто не могу!
— Я чувствую, ты хочешь, чтобы он возненавидел меня. Впрочем, может быть, действительно лучше выждать несколько недель, прежде чем сказать ему, дескать, ты поняла, что все еще любишь того молодого человека, от которого раньше была без ума, — Логан, так, кажется, его звали, если не ошибаюсь? Трой переживет этот удар, я ему в этом помогу, находясь с ним рядом. И лучшим лекарством для него станет работа. А когда Трой смирится с тем, что ты не выйдешь за него замуж, поскольку любишь другого, он найдет тебе замену. Я позабочусь о том, чтобы подыскать для него приличную девушку, на которой он захочет жениться.
Мне настолько больно было выслушивать все это, что я готова была завыть, как волк на луну, или рвать на себе волосы, подобно Саре, когда у нее родился мертвый ребенок.
— Какой же ты гадкий человек, Тони! — в сердцах воскликнула я. — Клянусь, если бы только Трой не был таким чувствительным и ранимым, я непременно рассказала бы ему, что ты сделал с моей матерью. И он возненавидел бы тебя! Ты лишился бы единственного дорогого тебе человека!
Тони жалобно взглянул на меня:
— Умоляю, не забывай, что это убьет его! Трой живет одной лишь верой и надеждой! Он совершенно не такой, как ты и я, он не перенесет этого потрясения, он не боец.
— Не смей сравнивать меня с собой! — крикнула я.
Вместо ответа он потянулся еще за одним кусочком дыни.
— Обещай мне, Хевен, что ни слова не скажешь Джиллиан! — впиваясь в сладкую мякоть зубами, проговорил он.
Я молча встала из-за стола и направилась к двери.
— Ладно! — закричал Тони, брызжа слюной. Он вдруг потерял самообладание и схватил меня за руку с такой силой, что я развернулась и увидела, как его лицо, всегда такое приятное и миловидное, перекосилось от ярости. — Ступай к Трою! Отправляйся немедленно! Убей его! А покончив с ним, беги тотчас же к Джиллиан и уничтожь ее! А когда расправишься со всеми в этом доме, отправляйся к своему отцу и разрушь его жизнь! Испорти жизнь всем — Тому, Фанни, Кейту и Нашей Джейн! Ты жаждешь реванша, Хевен Ли Кастил! Я вижу это по твоим глазам, этим необыкновенным голубым глазам, которые говорят о том, что в тебе засел дьявол, а вовсе не ангел! Тебе меня не обмануть!
Я выбросила вперед руку, сжатую в кулак, метя ему в лицо, но он так неожиданно отпустил меня, что я потеряла равновесие и сама шлепнулась на пол. Быстро вскочив на ноги, я рванула вверх по ступеням с такой скоростью, что он и рта не успел раскрыть. Очутившись в своей спальне, бросилась ничком на кровать и разрыдалась.
В час дня, когда я снова пришла в коттедж, Трой встретил меня в мастерской. Выглядел он значительно лучше.
— Проходи, — с улыбкой поклонился он мне. — Я хочу сначала показать тебе новую железную дорогу, которую я только что закончил, а потом мы пообедаем.
Макет железной дороги занимал весь угол его мастерской. Это была искусно выполненная панорама железной дороги, огибающей горы и ныряющей в туннели, с железнодорожными вокзалами, со множеством включающихся и выключающихся огоньков, с миниатюрными поездами и пассажирами. Глядя на движущиеся по замкнутому маршруту вагончики этого крошечного «Восточного экспресса» (который то трогался с места, то набирал скорость, то вновь замирал у перрона, чтобы высадить и принять путешественников), я подумала, что Трой не случайно показывает мне все это.
Какую мысль хотел выразить создатель этих игрушечных составов, которые двигались по различным хитроумным маршрутам, но в конце концов прибывали на одну и ту же конечную станцию? Не так ли и все человечество все время куда-то спешит на разных поездах, достигая определенных высот и падая с них вниз, но все же проводя большую часть этого путешествия длиною в жизнь, неспешно скользя по равнине. Задумавшись, я закусила нижнюю губу и сжала пальцами лоб… Но тут взгляд мой случайно упал на одну из пассажирок — темноволосую девочку в голубом пальто и голубых ботиночках. Она чем-то напоминала меня, и я невольно улыбнулась. Поезда все же наполняют жизнь пассажиров какими-то острыми ощущениями и приключениями, хотя и не могут вырваться из замкнутого круга. На конечной станции из вагона вышла уже не девочка, а старушка в таком же голубом пальто и голубых ботинках. Я посмотрела на другой перрон, в начале маршрута, и увидела, что девочка в голубом пальтишке садится на другой поезд…
