В бухгалтерии Катя задержалась ненадолго — кроме кассира Сашеньки, там никого не было: главный бухгалтер взяла отгул, а заместитель с самого утра отправилась в пенсионный фонд. Сашенька достала из сейфа объемный конверт, ведомость, несколько расходных ордеров, попросила Катю расписаться и пересчитать деньги. Итоговая сумма звучала впечатляюще.
Спрятав в сумку соблазнительно распухший кошелек, Проскурина оставила на столе главного бухгалтера обязательную «отпускную» шоколадку, вышла в коридор и поднялась этажом выше. Большое помещение, разделенное невысокими перегородками на секторы, словно вымерло: если бы не включенные мониторы да охранник на входе, прилипший взглядом к экрану компьютера, можно было бы запросто подумать, что нежданно-негаданно на редакцию свалился выходной.
«Странно, даже дежурного не оставили, — недоумевала Катя, прислушиваясь к синхронным трелям телефонов. — Случилось что?»
Поставив упаковку с двухкилограммовым тортом на свой (то есть теперь Стрельниковой) рабочий стол, она посмотрела на призывно мигающий телефонный аппарат и вздохнула. Она здесь больше не работает, так что нечего искушаться. Словно почувствовав ее настрой, телефон тут же умолк. Правда, ненадолго: стоило ей сделать шаг в сторону кабинета корректоров, как он зазвонил снова. Следом затренькали другие.
— Да, редакция «ВСЗ», — удосужился оторваться от игры в дурака на компьютере немолодой охранник. — Перезвоните через полчаса, все на планерке, — не очень вежливо буркнул он и шлепнул трубку на рычаг.
— Что-то случилось? — поинтересовалась Катя.
— Ничего, если не считать того, что зашиваются, — все так же, не отрывая взгляда от монитора, соизволил объяснить он.
У Проскуриной заныло сердце: «А я, как свинья, — в отпуск».
Внезапно за спиной хлопнула дверь, и в помещение влетел взмыленный Венечка.
— Отозвали все-таки?! — обрадовался он, завидев Катю. — Мы уже и так, и этак просили Камолову, чтобы тебе позвонила, а она ни в какую: Проскурина в отпуске — и точка! А здесь сплошной завал! — сделал он страшные глаза. — Работать некому: Сюткина в Москве на сессии, Прилежаев в командировке, Росомахин в больнице, ты в отпуске, а тут еще Атрощенко ушел!
— Как ушел?
— Российский еженедельник открывает свое представительство, с первого января планирует выпускать региональное приложение. Так что наш уважаемый Александр Петрович наконец-то осуществит свою мечту и займет пост главного редактора. Из самого Министерства информации звонили, просили отпустить. Между нами, мальчиками и девочками, говоря, никто по этому поводу особо не печалится. Вот только кому у нас газету делать? Жоржсанд до ночи сидит! Рекламный отдел пыхтит изо всех сил: у них Жарикова ногу сломала, — продолжал строчить как из пулемета Потюня. — Короче, писать — некому! Все твои материалы отработаны, Сюткиной — тоже, Каретникова и Мотыль — по две-три рубрики тянут, Воскобойников и Горин забыли, когда выходной брали.
— А что с Анатолием Францевичем?
— Гипертонический криз. Скорая с сиренами прямой наводкой с работы в реанимацию доставила. Вторую неделю в больнице, и когда выпустят — неизвестно. И Сюткина только через две недели вернется. Работать некому!
— А Стрельникова?
— Так она же зеленая совсем! К тому же студентка, с обеда в редакции появляется. Старается, конечно, да только кто из важных персон ей интервью даст? Это ты у нас звезда, тебя все знают, — бросив на стул куртку и сумку с аппаратурой, Потюня пригладил рукой мокрые курчавые волосы, прихватил со стола папку и предложил: — Пошли на планерку? Я на натуре с утра был, птичек замерзших на водохранилище фоткал… А ты чего опоздала?
— Я не опоздала, — потупила взгляд Проскурина, — за отпускными приехала. Вот, тортик привезла, — кивнула она на свой бывший стол.
— То есть как? Ты не на работу?.. — опешил Веня.
— Нет, не на работу. И вообще я вроде увольняться после отпуска собралась…
— Да кто же тебя уволит?! С ума сошла, что ли?! Давай раздевайся и вперед, на планерку! Слушать ничего не хочу!
— Веня, я никуда не пойду, — собравшись с духом, твердо отказалась Катя. — Я все решила…
— А за коллектив ты тоже решила? Вот, значит, как? А как же совесть? Ладно Атрощенко, он всегда спал и видел, как бы свалить на повышение. Но ты?! Катя, ты, наверное, шутишь? — вдруг захлопал белесыми ресницами Потюня и тут же широко улыбнулся: — Точно шутишь, а я, дурак повелся! Пошли!
— Нет, Веня, иди без меня. Я лучше на телефонах посижу, — как на спасение посмотрела она на продолжавшие трезвонить аппараты.
— Ну ладно. Пойду, народ обрадую, — согласился он и поспешил в комнату, где шла планерка.
— Не говори, что я здесь! — прокричала ему вдогонку Катя, но поняв, что бесполезно, тоскливо оглянулась по сторонам.
«За какой же стол присесть? За свой… Раз уж так получилось, придется Стрельниковой меня потерпеть», — вздохнула она и сняла трубку:
— Доброе утро. Редакция газеты «Вчера. Сегодня. Завтра», Екатерина Проскурина. Я вас слушаю…
…Около семи вечера она оторвала взгляд от монитора и, повернувшись в кресле, тупо уставилась в темень за окном. Как и обещали синоптики, оттепель и дождь, зарядивший после обеда, быстро слизали выпавшее накануне тонкое снежное покрывало.
«Потюнины птички наверняка отмерзли и улетели… Если Интернет не врет, завтра снова похолодает, — отстранение подумала она, следя за сползающими по стеклу дождевыми каплями. — Согласна с Зиночкой: терпеть не могу слякоть, уж лучше зима. И без машины плохо… — загрустила она. — Как бы не заболеть при такой погоде. Надо закругляться и вызывать такси: на интервью с деловыми людьми нельзя опаздывать. А уж тем более к бизнесвумен. Этих дам жизнь научила ценить каждую секунду».
Быстро закрыв работающие программы, она отключила компьютер и стала складывать в сумку немногочисленные вещи.
«Как минимум две недели придется поработать, пока Сюткина из Москвы не вернется. А если Росомахина в больнице задержат? Предынсультное состояние при том, что человек уже пережил инфаркт… Ему бы в санаторий после выписки… Потюня прав: если не помогу ребятам — совесть загрызет. Вот только как быть с заданием Ладышева? — застегивая сапоги, раздумывала Катя. — Не забыть бы завтра прихватить сюда мокасины. Чашку любимую притащить, мелочи разные…»
— Спасибо тебе, Катя, — неожиданно услышала она сверху усталый голос. — Спасибо за то, что приняла близко к сердцу ситуацию и вышла помочь. Снова не получился нормальный отпуск. Не по моей вине, извини, я не хотела.
