– Давай еще разок, – велела она. – Я хочу эту песню записать, и чтобы без дураков.
В постановке небродвейского театра, где появлялась Кларисса, роль ее любовника играл молодой актер. Естественно, у нее сразу возникло желание избавить его от скованности – хотя он жил с одной из ее лучших подруг. «Кэрол ни о чем не узнает, значит, и страдать не будет. А нам близость нужна для работы», – все разложила по полочкам Кларисса.
Он слабо посопротивлялся, сдался и нашел это занятие таким привлекательным, что предложил совершать обряд каждый вечер – во благо публике. Кларисса согласилась.
Когда Джек приехал в театр, ему сказали, что миссис Браунинг запрещает беспокоить ее перед началом спектакля. Категорически.
– Думаю, для меня она сделает исключение, – уверенно сказал он.
Войдя в небольшую гримерную со сценарием Хауэрда под мышкой, он застал следующую картину: Кларисса стояла, согнувшись вдвое и навалившись грудью на свой столик, а худощавый молодой актер, сверкая голыми ягодицами, обрабатывал ее сзади.
Она увидела его в зеркале на туалетном столике – их взгляды встретились. Ее лицо не отражало никаких чувств.
Не говоря ни слова, он бросил на пол сценарий и вышел.
– Должен заглянуть Куинн. – Лежа у кромки бассейна, Силвер с улыбкой потянулась. – Говорит, у него что-то важное.
– Куинн – это твой…
– Агент, – закончила она за него.
– Толковый? – спросил Уэс, протягивая руку к открытой банке «кока-колы».
– Будь он бестолковый, стала бы я его держать? Легко пожав плечами, он ответил вопросом на вопрос:
– Я в ваших киношных делах хрен чего понимаю, но вроде бы лучший агент – Зеппо Уайт?
– Ах… Зеппо. – Силвер кинула в рот белую виноградинку, причмокнула от удовольствия. – Когда я собиралась возвращаться в Америку, Зеппо Уайт даже не отвечал на мои звонки.
– Теперь, небось, жалеет.
– Naturellement.[11] Все крупные агенты жалеют. А Куинн тогда не испугался меня взять, и я этого никогда не забуду. Он один в меня безоговорочно верил.
– Твои контракты он пересматривает каждый сезон? Внимательно посмотрев на него, она взяла со стеклянного блюда еще одну виноградинку.
– Для человека, который ничего не смыслит в шоу-бизнесе, ты заметно поднахватался.
– Я разговаривал с Чаком Нельсоном. Он подумывал о том, чтобы заключить контракт с Куинном.
– И что, заключил? Уэс покачал головой.
– Сказал, что идти к Куинну Лэттимору – значит, признавать свое поражение.
– Хм-м… может, для Чака так оно и есть. Если от него отказалась Сейди Ласаль…
– Кто это?
– В Голливуде среди женщин – агент номер один. Она была моим агентом – давным-давно и далеко отсюда. Можешь не спрашивать – она тоже не отвечала на мои звонки, когда я была в отчаянном положении.
– Отчаяние рождает презрение.
– Еще бы! Через что я только не прошла.
Она села, протянула руку к огромной соломенной шляпе. Глаза уже были укрыты от солнца большими плотно прилегающими очками. Она считала, что много солнца ее лицу ни к чему. Солнечные лучи сушат кожу, отсюда – преждевременные линии и морщины.
На ее тело в розовом купальнике без тесемок и с высоким вырезом на бедрах ложился добротный загар.
– Здорово, что в «Спрингсе» мне дали чуток передохнуть, – пробормотала она. – Раз я теперь свободная женщина, надо этим воспользоваться. Как только начнется работа, голову будет некогда поднять.
– Значит, ты очень много работаешь.
– Как собака! – воскликнула она, без сомнения в восторге от такого напряженного ритма.
– А зачем?
Она вытянула перед собой ногу.
– Чтобы денежки зарабатывать, дорогой. Чтобы держаться на уровне, к которому ты очень, очень скоро привыкнешь.
Засмеявшись, он поймал ее точеную лодыжку.
– Уже привык.
Она изогнулась, чуть подалась к нему.
– Знаю. Роскошь затягивает, да?
Пальцами он пробежался по ее ноге, дал им притормозить у низа живота и принялся плавно его поглаживать.
– Приятно, – уведомила его она с легкой хрипотцой. Пальцы его забрались под ткань купальника.
Она замурлыкала от удовольствия.
Он уже был готов предпринять решительные действия, как появился Владимир.
У Владимира выработалась привычка по возможности Уэса игнорировать. Русский управляющий решил для себя, что точно знает, кто такой Уэс Мани: уголовник, проныра и платный жеребец – в таком порядке.
– Телефон, мадам, – объявил Владимир, протягивая ей аппарат. – Мисс Карвелл.
Она взяла трубку.
– Нора? Чем занимаешься?
– С журналистами воюю, – сварливо буркнула та. – Все хотят больше знать об Уэсе. Если мы им чего-нибудь не скормим, они начнут копать по-настоящему.
– Пусть копают, – бросила Силвер с вызовом. Потом повернулась к Уэсу. – У тебя есть что-нибудь жуткое, что надо скрывать, дорогой?
Он указал на мощную выпуклость в своих плавках.
– Только это.
Она тоненько засмеялась.
Стоявший позади Владимир бросил на Уэса свирепый взгляд.
Уэс посмотрел на него.
– Нам ничего не нужно, – сказал он. – Можешь идти.
– Я жду телефон, – ответил Владимир упрямо. – Я беспокою мадам только теми звонками, которые ей нужны.
Уэс глянул на Силвер – та болтала с Норой.
– Слушай, Влад, валил бы ты отсюда, – сказал он негромко. – Понадобишься – я крикну. Будь себе в кухне или где ты там любишь ошиваться – а нас не дергай. Ясно?
Лицо Владимира налилось густой краской.
– Я выполняю распоряжения мадам… – начал он.
– Нет мои, – резко перебил его Уэс. – Иначе живо получишь пинка под зад.
Не говоря ни слова, Владимир отступил, исчез в доме.
Уэс сосредоточил внимание на Силвер.
– Повесь трубку.
– Я разговариваю с Норой…
Он снова принялся поглаживать ее бедро.
– Повесь, говорю.
Она по-девчоночьи захихикала.
– Нора, будем прощаться, у меня тут маленькое ЧП. Перезвоню.
Его пальцы отправились в глубокую разведку. Под лучами жаркого солнца она откинулась на спину и раздвинула ноги, пробормотав:
– Легкая добыча.
– Идем. – Он поставил ее на ноги. – Покажи мне, как включать «Джакузи».
– Волосы промокнут, я не хочу, – заупрямилась Силвер.
– А мне плевать.
– Уэс! Ты неисправим!
Теперь это так называется, подумал он с усмешкой. Она нажала на два рычага, и «Джакузи» забурлил жизнью.
Он взял ее за руку и свел вниз по ступеням в дымящуюся воду. Шляпа и очки все еще были на ней, но его это не смутило. Он вдруг ощутил себя неистовым кобелем, учуявшим суку во время течки. Предаться любви в «Джакузи» – так далеко его фантазия еще не простиралась.
