спросил Хикс.
Я посмотрела на него и увидела, что он смотрит на меня сверху вниз.
— Энди хочет пойти на игру «Райдеров».
Он кивнул.
— Хорошо.
— Он уже был на одном матче.
— Хорошо. — Но на этот раз голос его звучал более осторожно.
— Он забыл, что ходил туда, — прошептала я.
— Черт, — прошептал он в ответ и убрал свою руку, чтобы обнять и притянуть меня к себе.
Мне нравилось прикосновение его руки, но быть прижатой к его теплому, сильному телу было на порядок приятней. Я уронила голову ему на плечо.
— Пора бы привыкнуть к тому, что порой он забывает, — пробормотала я. — Просто иногда я… прошлая ночь и все такое… он застал меня врасплох.
— Конечно.
— По крайней мере, он не расстроился, что я не смогла приехать сегодня. Воскресенья — наши дни.
— Воскресенья, — задумчиво пробормотал он, будто только что понял нечто важное.
— Да, воскресенья, — проинформировала его я, потому что не знала, что еще можно сказать.
— По крайней мере, хорошо, что он не расстроился, — продолжал бормотать Хикс.
— Не знаю, что сказать ему, когда он увидит мой нос.
— Мы что-нибудь придумаем.
Я кивнула, моя голова скользнула по его плечу.
— Грета? — позвал он.
— Да, — прошептала я в ответ.
— Детка, ты сидишь рядом со мной на краю моей кровати, положив голову мне на плечо. На тебе одежда моей дочери и я знаю, что все это дерьмо прошлой ночью было чересчур, но…
Я знала, к чему он ведет, поэтому перебила его мягким, почти не слышным голосом:
— Я разблокировала твой номер, Хиксон.
Я почувствовала, как он напрягся, подушечки его пальцев впились в мою кожу на бедре, после чего он расслабился и пробормотал глубоким голосом:
— Хорошо.
Мне понравился его глубокий голос, и то, что он означал. Мне все это очень нравилось.
Хикс же прочистил горло и спросил:
— Ты не против провести с нами ленивое воскресенье?
Я откинула голову назад, все еще не убирая ее с плеча Хикса, а он склонил подбородок и повернулся явно неудобно, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Что такое ленивые воскресенья? — спросила я.
— Они начинаются с телевизора и пончиков, милая, а дальше дело двигается в противоположную сторону от здорового образа жизни.
Ладно. Вот в чем дело. Хорошо.
Значит вот и оно. Пришло время сделать все официально.
Пришло время все усложнить.
— Звучит потрясающе, — прошептала я.
Что-то поднялось из глубины его глаз, и оно было теплым и прекрасным, после чего Хикс опустился и коснулся моих губ своими.
Он перевел дыхание и проговорил:
— Одна плохая новость, скоро приедет Хэл, чтобы взять у тебя показания. Как только закончим с этим, ты просто расслабишься, поешь и проведешь время со мной и моими детьми. Никакого давления. Никого не надо впечатлять.
— Э, Хикс, думаю, мне надо произвести впечатление на твоих детей.
— Тогда просто будь собой.
Хорошо.
Черт.
Это было невероятно мило.
Не став размышлять над этим, я позволила его словам и теплоте его лонгслива завладеть мной, и, игнорируя сломанный нос и детей в квартире, я накинулась на него:
— Коринн не против, что ну… на ее пороге посреди ночи разыгралась такая огромная драма? — спросила я.
Он повернул голову, немного наклонив ее, чтобы упереться подбородком в мою макушку (что тоже мило), а после ответил:
— Моя дочь не глупа и любит своего отца. Думаю, ситуация постепенно проясняется для нее. Помогает то, что Шоу ведет себя как Шоу, да и Мэми тоже. Не могу сказать, что за последние несколько недель она пришла в себя. Она была холодна. Но она хорошая девочка. И знает, что надо быть вежливой. Но в итоге она все осознает.
— Не хочу, чтобы она чувствовала себя неудобно.
Он сжал меня в объятиях.
— Детка, она дала тебе свою одежду. Это была ее идея. Я забрал твое платье и пальто, потому что не хотел, чтобы проснувшись, первым делом ты увидела их. Вдруг они навеют на тебя плохие воспоминания. И когда я сказал, что твои ключи у меня и по дороге за пончиками мы заедем к тебе захватить что-нибудь из вещей, Коринн предложила тебе свои вещи. Я не знаю наверняка, и я мужчина, но по моим ощущениям, для девочки-подростка одолжить кому-то свои вещи — это очень серьезно. Значит, она уже приближается к пониманию. — Его рука сжала меня еще раз. — Так что, не волнуйся.
Так вот куда делись мое платье и пальто.
Как я и говорила, я никогда, по сути, и не была подростком. Я была матерью-подростком для ребенка, рождению которого для меня не предшествовало никакое удовольствие.
Так что, возможно, он был прав.
— Детка, — позвал он, когда я замолчала.
— Да? — ответила я.
— Грета, — сказал он и поднял голову, когда я оторвалась от его плеча, чтобы заглянуть в его глаза.
— Прямо здесь, Хикс.
Он поднял другую руку и положил ее мне сбоку на шею.
— Дорогая, ты в порядке?
— Ты о том, чтобы провести день с твоими детьми? — спросила я.
Он медленно моргнул и ответил:
— Нет.
— Из-за Энди?
— Нет, детка.
О Боже.
— Ты про нас? — нерешительно спросила я.
Его ладонь скользнула вниз, большой палец погладил мою шею, и он нежно заметил:
— Грета, милая, на тебя напали прошлой ночью.
«А. Точно».
— Я… э…
И что я могла сказать?
На меня напали. Я приехала к нему. И он спрыгнул с лестницы, чтобы добраться до меня, а потом начал действовать, поймал нападавшего (ну, пусть не он сам, но отправился ко мне с этой целью), отвез меня в больницу (и это сделал не собственноручно, но организовал все), присматривал за мной со своими детьми и принес пончики.
— Грета, — поторопил он, снова мягко.
— Ты спрыгнул с лестницы, чтобы добраться до меня, — прошептала я.
Его брови сошлись вместе.
— Что?
— Я… я была… не в себе, когда все произошло, — поделилась я.
— Хорошо, — медленно проговорил он, когда я замолчала.
— Но потом я пришла сюда и… — Я сжала губы, а затем расслабила их. — Ты сделал так, что все стало хорошо.
— Черт, — прорычал он.
— Что? — спросила я.
Он посмотрел на повязку, и я почувствовала, что он держится очень спокойно, даже его палец перестал двигаться.
И тогда я поняла, в чем дело.
— Думаю, ты можешь поцеловать меня, — тихо сказала ему я.
— Но не так, как я хочу поцеловать тебя.
Соски в лифчике под топом его дочери начали покалывать.
— Может, нам стоит пойти к пончикам, — предложила я.
— Да, — хмыкнул он, будто пончики не были настолько потрясающими, насколько
