Никогда не отличался хорошими тормозами и уже собираюсь брякнуть то, что вертится на языке, но внезапно блонди вздрагивает, привлекая мое внимание, и застывает в неестественно напряженной позе. Оборачиваюсь через плечо и вижу человека в безупречном костюме, разговаривающего с метрдотелем. Типаж знакомый: богач, который так погряз в сомнительных удовольствиях, что это оставило свой след на внешности: синяки под глазами, несколько оплывший овал лица. Тем не менее он не хиляк. Не стар и пока еще презентабелен. Сорок? Может, на пару лет больше. Для девчонок улов шикарный. И, естественно, рядом с ним длинная пигалица. Не факт, что ей и восемнадцать-то есть, а он поглаживает пальцем обнаженную спину спутницы, не заморачиваясь на присутствующих. Планирует побыстрее закончить вечер.
— Твой? — спрашиваю у блонди. Она нервно стреляет в меня взглядом и едва заметно кивает.
— Это не имеет значения, — быстро добавляет.
Ну еще бы. Кого ж волнует, что его заменили экземпляром помоложе? Как же часто девчонки делают вид, что все хорошо. Полина тоже так поступала, хотя на ее месте можно было смело взбираться на крышу и орать, что жизнь — бессмысленное дерьмо. Ей вряд ли бы кто возразил. Полина — яркий пример того, что справедливость — последнее, на чем строится мир.
В попытке вразумить Ви наклоняюсь чуть ближе и тихо говорю:
— Копишь, пока не выплеснется через край? Чушь. Давай-ка лучше сделай какую-нибудь глупость. Сядь к ним за стол и расскажи старлетке о случае, когда у него не встал, или когда он выстрелил, не успев начать. Типчик на такого походит. Или на парня, которого заботливая подружка откачивала от наркоты, пока его тошнило на белую кожаную обивку дивана.
Ви смотрит на меня волком, будто я сказал гадость про ее мужчину, будто это не он раз за разом опускал ее ниже плинтуса.
— Да не будь ты тряпкой — выскажи все, что думаешь! Нехрен сидеть здесь с траурной рожей. Почему им должно быть хорошо, а тебе нет?
— Меня вышвырнут из ресторана и больше не впустят… — неубедительно огрызается она.
— Это вряд ли. Твои богатенькие клиенты делают им отличную рекламу.
— Какая разница? У него есть деньги и связи, а я…
— Черта лысого, Ви! Разберись уже со своими нервами! Попасть в черный список одного ресторана — не трагедия века.
Она кусает губы, совсем как маленькая девчонка, которая увидела куклу на витрине и отчаянно хочет ее стащить, но понимает, что за это получит нагоняй. Не знаю, что с блонди делали родители, но окончательно повзрослеть она так и не сумела. Может, меня бесит именно это? Что она не говорит, а только повторяет; не думает сама, боясь показаться глупой; не действует, чтобы не ошибаться. Ей Богу, как затравленный зверек.
Оглянувшись, обнаруживаю, что бывшему Ви уже отвели столик неподалеку, и теперь он рассказывает восторженной спутнице о винах, с важным видом водя пальцем по карте. А девчонка слушает, раскрыв рот. Школьница, уже выполнившая силиконовый норматив? Очень похоже.
— Он не разбирается в винах, — вдруг безапелляционно заявляет блонди. — И не позволяет женщинам заказывать выпивку самостоятельно — делает вид, что профи. Ненавижу это. За все прошлые годы он только один раз заказал нечто удобоваримое. Конченый кретин. Хотя, чтобы такая раздвинула ноги, сгодится даже дешевый портвейн. Юные модельки, которых он так любит, ему под стать. Ни вкуса, ни воспитания, ни образования.
— Нереализованные юношеские мечты, — говорю, доставая сигарету.
— О чем ты? — Блонди от этих слов будто просыпается. Словно разговорила не с тем и только сейчас вдруг осознала.
— О том, что, когда трахаешь профессию вместо женщины, в этом обычно виноваты нереализованные юношеские мечты.
В ответ на недоуменный взгляд приходится пояснить:
— Ты сказала, что он любит юных моделек. Значит, что-то когда-то ему недодали, — поджигаю сигарету.
А Ви, судя по всему, не верит.
— Я по себе сужу, блонди. Поскольку приют изобилием не отличается, как только представилась возможность, я начал трахать деньги. А потом и вовсе трахаться за деньги.
— Ты о порносъемках? — спрашивает осторожно.
— О них, — говорю, затягиваясь.
В других грешках замечен я не был. Одна мысль о том, чтобы стать оплачиваемой игрушкой скучающей, удачно продавшейся замуж шлюхи вызывает тошноту. А глазки у Ви уже зажглись интересом. Такое неоднозначное прошлое, как у меня, людей привлекает. Каждый хочет полюбопытствовать, но отважится ли? Меня редко спрашивают о съемках. В основном в форме шутки, и то всякие личности вроде Яна. Остальные додумывают. Это ж какая хитрая у него тропка наверх! А какая б ни была — мое дело, и делиться подробностями не собираюсь.
Помню, как Полина решила почитать дамский роман. Он показался ей совершеннейшей чушью, но больше всего она хохотала над словом «порочный». Именно так героиня охарактеризовала возлюбленного. Однако Полька восторга от подобного определения не испытала — сказала, что оно подходит скорее к нашим приютским знакомым. Один из них сел за вооруженное ограбление, второй, ради денег, начал распространять наркоту, третий от этой самой наркоты уже помер, да и остальные, уверен, чудят — просто я не в курсе, как именно.
Но затем Полина вдруг замолчала — видимо, потому, что поняла. Порноактеры, скорее всего, в грезах юных глупых див и есть привлекательно порочные. Людей и без того влечет ко всему, что связано с сексом, а тут он еще и запретный. Никто ведь не сообщает, что вся эта индустрия — сплошная гниль и грязь. Если рейтинги позволяют, можно подняться до нормальных гонораров и съемок в приличных местах, но поначалу придется пройти через отснятое на коленке в грязной берлоге чуть ли не хоум-видео. И иметь не силиконовых красоток, а не первой свежести бездарных актрис, не пробившихся наверх даже через постель. Рисковать заразиться дрянью, от которой яйца ссыхаются.
По натуре я не из пугливых, но обшарпанные стены и проржавевший, кое-как застеленный застиранными простынями матрас впечатление производят. Понадобилось полтора года, чтобы подняться до некоторого уровня и приличных площадок. Хотя шансов почти не было, ведь я мальчишка из приюта. Таких не берегут. Помер — не вспомнят. Лечился столько раз, что зарекся иметь детей. Трахаться с силиконовыми куклами, кстати, тоже. Брезгую, будто сам чем-то лучше партнерш по съемкам.
С приобретением какого-никакого статуса прибавилась, однако, новая головная боль. Видео для любителей помоложе. При участии девочек по типу подружки хахаля Ви. Еще повезло: мои работодатели с несовершеннолетними не спутывались, но видеть ломающего себе жизнь восемнадцатилетнего ребенка тоже тошно. А таких было немало. Некоторые приходили ради денег, как я, но были и энтузиастки. Дуры, уверенные в том, что трах на камеру — эталон крутизны. Последние почти всегда скатывались до героина и застревали навечно. По выслуге лет их насильственно выгоняли, будто мусор выбрасывали. Ну а те, кто поумнее, оказывались поосторожнее. Хотя тоже нередко вляпывались. Особенно если были хороши. Организаторы съемок — те еще скоты, и подстроить могли что угодно. Жизни ломали только так. Чтобы в первый раз расслабиться и сыграть достоверно, могли подсунуть экстази. Ну а где доза, там и вторая, а дальше как с домино — по наклонной до самого низа.
