— Позови-ка сюда парня, который тебе и девушке оказал первую помощь, — предложила она Пеликану.
— Зачем? Он все равно в медицине ничего не понимает! Так, несколько месяцев в травматологии санитаром проработал.
— Для санитара он неплохо справился. Но мне сейчас надо осмотреть детей, поэтому пусть он за тобой пока приглядит.
Пеликан что-то недовольно проворчал и уже громче сказал:
— На все про все тебе дается полчаса. — Похоже, он опять обрел способность приказывать.
— Но это уж как получится! — усмехнулась Наташа. — С тобой одним возилась почти целый час, а там все-таки дети. Четырнадцать человек, насколько мне известно.
— Четырнадцать, — буркнул Пеликан, — и две бабы-воспитательницы. И давай поторапливайся, — повысил он голос. — А то передумаю и не отпущу.
— Пока я их не накормлю, не осмотрю, шагу из столовой не сделаю! — Она повернулась навстречу коренастому Лехе, возникшему на пороге радиорубки. — Это ты, что ли, бывший санитар?
Парень молча кивнул.
— Молодец, вожатую, почитай, от смерти спас, думаю, тебе в дальнейшем это зачтется, когда судить будут…
— Но, но! — рассердился Пеликан. — Ты моих соколов не деморализуй! Они хлопцы боевые, в обиду себя не дадут!
— Посмотрим, но учти: с такой оравой заложников, тем более детей, тебе далеко не уйти. — Наташа посмотрела на раненого и усмехнулась. — Хлопцы у тебя, конечно, боевые. Особенно против женщин и детей бесстрашные. Но на амбразуру за тебя не лягут и, если ты, не дай Господь, окажешься им в тягость, а при твоем нынешнем положении я в этом не сомневаюсь, бросят под первым же кустом, если не хуже.
— За мое спасение им кругленькая сумма в баксах причитается.
— А если они тебя в безвыходной ситуации просто-напросто пристрелят?
— Не пристрелят! — усмехнулся Пеликанов. — Кое-кому я живой нужен, вот тут, — постучал он пальцем по лбу, — такое имеется, что, кроме меня, никому на свете не известно! — Он торжествующе посмотрел на женщину. — Не знаю, чего ты добиваешься, но, пока я добрый, иди к пионерам, иначе вообще из этой комнатенки не выпущу!..
Обеденный зал столовой освещали лишь несколько светильников. Столы и стулья были сдвинуты к дверям, ведущим с первого этажа. Две женщины, одна лет сорока, а другая совсем молоденькая, прижавшись друг к другу, сидели на полу под окошком с надписью «Грязная посуда». Боевики стояли в простенках между окнами, молча лежали на полу.
Наташа подошла к женщинам и кивнула на бандитов.
— Это все?
— Нет, еще есть самый главный, и с ним двое, и четверо, кажется, на первом этаже. Там всего одно окно, зато двери на обе стороны клуба выходят.
— Итак, — Наташа мысленно подвела итог, — семнадцать человек заложников и пятнадцать-шестнадцать бандитов. Почти один к одному… Детей кормили? — громко спросила она женщин.
— Не получилось, — испуганно ответила старшая, — бандиты нас к ним не подпускают. Анна вон попробовала… — кивнула она на младшую с багровым украшением под глазом.
— Значит, сделаем так: вы идете на кухню и готовите детям еду. Вход в склад продуктов открыт?
— Да, повара сбежали и забыли закрыть. Но ужина не было, и поэтому есть два бака молочной каши, какао и хлеб с маслом. Остыло все, правда!
— Не беда! А бандиты ели?
— Вроде нет! Им же не до того было!
— Вот и их покормите заодно!
— Еще чего не хватало! — взвилась молодая. — Я им куска не подам за то, что они, сволочи, сотворили!
— Успокойтесь! — прикрикнула Наташа. — Сытый человек гораздо добрее и сговорчивее голодного. А нам с вами нужно думать, как спасти детей и себя.
Девушка фыркнула, но пошла на кухню следом за воспитательницей. Через минуту послышались бря-канье крышек кастрюль и звон посуды, и дети, и бандиты оживились. Они, как по команде, повернули головы в сторону кухни.
Один из боевиков жестом подозвал к себе Наташу и приказал сесть рядом.
— Чего тебе здесь надо?
Она по голосу поняла, что перед ней кавказец.
— Леонид Андреевич разрешил накормить детей и вас заодно. Сколько они, часа три уже в окнах сидят?
— Так, кажется. Но учти, ни одного из окна я не уберу, пока не придет автобус!
— Подумай: от усталости они могут выпасть из окна, ночь на дворе, им спать давно пора, да и в туалет сводить не мешает.
— Ты, докторша, совсем с ума сошла? Хочешь моих пацанов вместо этих сопляков на окна посадить? За дурака меня держишь?
— Все вы здесь очень умные, как я погляжу! А когда воспитатели будут кормить детей и по очереди водить в туалет, я сама там посижу, чтобы твоих пацанов ненароком не продуло!
— Достала ты меня, докторша! — Кавказец выругался. — Думаешь, здесь курорт Минеральные Воды или санаторий? То дай, это сделай, своди туда, своди сюда… Тогда и моих парней проводи на унитаз, на пару вон с той молодухой! Но если они и вам штаны спустят, не обессудь! Я первым к тебе в очередь стану! — Он попытался ущипнуть ее за грудь, но Наташа ударила его по руке и вскочила на ноги.
— Ты у Пеликана спроси, кто ко мне первый в очереди, он популярно тебе объяснит! Но учти, если тебе прострелят задницу, я к тебе не подойду.
— Ладно, хрен с тобой! — Бандит опять лег на пол. — Корми, пои, но учти, что на крышах сидят их снайперы, могут ненароком и тебе в башке сквозняк устроить!
Наташа обошла детей. Девять девочек и пять мальчиков, зареванных, дрожащих от страха и холода, смотрели на незнакомую женщину в белом халате с такой тоской и надеждой, что она сама чуть не разрыдалась. Наташа вместе с вожатой собрали в столовой какие были полотенца, скатерти, халаты, шторы. В эти тряпки они закутали детей, чтобы уберечь их от ночного холода, который в горах ощущается особенно сильно.
Прошло уже почти два часа, как Наташа очутилась здесь, но обещанный автобус все не появлялся, и бандиты начали беспокоиться.
Иногда Наташа подходила к окну и из-за спин детей пыталась разглядеть, что же делается на территории лагеря. Однако свет мощных прожекторов слепил глаза, и разобрать, что происходило за стенами столовой, было практически невозможно. В какой-то момент Наташе показалось, что по краю площадки мелькнула тень, и тотчас с первого этажа ударили два автомата. И вновь все стихло…
— Эй, Пеликан, выходи на связь! — раздался вдруг из темноты усиленный мегафоном голос. — Автобус подогнали. Патроны и гранаты в наличии, сколько просил, все теперь твое!
Репродуктор откашлялся:
— Все относительно, начальник! Было твое, стало мое. Но к тебе вернется, гарантирую, если помешаешь в горы уйти!
— Баш на баш, Пеликан! Мы тебе автобус и оружие, ты возвращаешь детишек и женщин!
— Ну, ты даешь! — Пеликан расхохотался. — Чтобы ты из-за первого же куста нас из гранатомета шибанул или что похуже придумал? Не на того попал, корешок! Требования остаются прежними: автобус, оружие, дети. Границу благополучно пройдем, слово даю, всех отпущу! Подгоняй автобус, пока я не разозлился!
