— Совет или приказ? — с улыбкой спросила Глория, откинувшись на спинку стула, пока служанка меняла тарелки.
— Никто не может приказывать Глории Летициа, помни это, — твердо произнесла Роза. — Даже я. Умей сама принимать решения. У тебя получится. Ты же вытащила Рауля из тюрьмы с помощью одного-единственного звонка.
— Мне просто повезло, — скромно заметила девушка.
— Ты действовала наверняка. И теперь должна поступить так же. Хватит тянуть. Можешь любить Риккардо, можешь забыть его, но эта история должна кончиться. Мой сын — человек неудобный, как и его отец. Тебе нужен положительный, надежный спутник жизни вроде Руджеро Летициа. Поразмысли, Глория. Я ведь тебе передам маршальский жезл, — заключила Роза. Глория молча смотрела в тарелку. Сначала воспоминания, потом это вторжение бабушки в ее личную жизнь несколько вывели молодую женщину из равновесия. Она представляла себе Риккардо ребенком, каким он был во время войны, а потом ей виделся неотразимый мужчина, перед которым она не могла устоять. Она поняла и оценила советы бабушки, но сейчас у нее не было сил, чтобы обсудить то, что волновало ее больше всего на свете.
— Наверное, я приму твой совет, — наконец произнесла Глория.
Роза благодарно улыбнулась.
— И ты должна завести детей. Как можно скорей, — добавила бабушка.
Глория помрачнела.
— Детей? От кого? От Консалво или от Риккардо?
— Извини, что я вмешиваюсь, — сказала Роза. — Но у меня осталось так мало времени, и я не хочу видеть, как ты страдаешь, повторяя мои ошибки.
— Каждому отпущена своя доля страданий, — покорно произнесла Глория.
— А мы с тобой, например, рискуем получить и дополнительную порцию. Послушай старуху: найди себе мужчину, который станет хорошим отцом.
— Хорошо, бабушка, я уеду, — согласилась внучка, положив вилку.
Она так и не притронулась к отбивной.
— Я рада, — тоном победительницы заявила Роза.
— Наверное, мне действительно лучше побыть одной, хотя я всегда одинока.
— Знаю, Глория, — ответила бабушка, вспомнив и о собственном одиночестве.
— Думаю, я должна принять правильное решение, — вздохнула Глория.
— Тогда поторапливайся, уезжай! Я не вечна, но тебя дождусь. Возвращайся, с Риккардо или без него, но возвращайся, излечившись от этой муки.
Женщины пожали друг другу руки, словно заключая тайный договор.
Риккардо Летициа протянул секретарю досье.
— Это данные для печати. Все готово, — сказал он.
Он сидел во главе длинного стола в зале для заседаний римского офиса корпорации, расположенного в районе Эур. Материалы для прессы были последним звеном в сложных переговорах. Стороны изрядно потрепали друг другу нервы, но в конце концов поле битвы осталось за Риккардо.
— Теперь можно спокойно заниматься текущей работой, — с удовлетворением произнес Синклер Уординг, самый приближенный сотрудник президента корпорации «Роза Летициа и сыновья».
Тио Пепе, пристроившийся у ног хозяина, громко, с подвыванием зевнул, встал на короткие сильные лапы и глянул на Риккардо, словно хотел поздравить хозяина с успешным завершением встречи в верхах. Присутствие на переговорах пес считал чем-то вроде профессиональной обязанности. Теперь, когда секретарша Эстер распахнула дверь, пес направился к выходу, намереваясь насладиться прогулкой по саду.
Эстер открыла дверку красного дерева и достала из бара золотистую бутылку шампанского «Крюг» и четыре высоких фужера. В корпорации существовала традиция отмечать шампанским успех переговоров. А сегодняшняя сделка была одной из самых значительных в истории фирмы «Роза Летициа и сыновья».
Риккардо поднялся со своего командирского места, подошел к окну и взглянул на белевшие в зелени здания. Он готовился отметить успех, но чувствовал себя усталым и недовольным. Победа, увенчавшаяся подписанием соглашения между Италией и Бразилией о строительстве двухсот шестидесяти шести истребителей, не сделала Риккардо счастливым. Но надо было произнести тост, и президент, подняв бокал, обратился к своим сотрудникам:
— Благодарю вас. Вы внесли решающий вклад в нашу победу.
Все заулыбались. Риккардо Летициа действовал как образцовый менеджер. Когда дела шли хорошо, он каждому воздавал по заслугам. Если же что-то не ладилось, президент брал ответственность на себя.
Согласно только что заключенному соглашению о сотрудничестве с «Аэритали» и бразильской компанией «Терраэр» корпорация Летициа обеспечила себе заказы на постройку пяти самолетов в месяц вплоть до 1990 года. Риккардо добился самых выгодных условий, и это означало возвращение на рабочие места персонала, временно отправленного в отпуск. Производство не пострадало от кризиса, заодно и престиж фирмы.
Риккардо пожал каждому руку, а когда все разошлись, остался один на один с Эстер.
— Я — в гостиницу, — предупредил он секретаршу. — До завтра меня ни для кого нет.
Вернулся с прогулки довольный Тио Пепе и снова устроился у ног хозяина.
— У вас на вечер назначен ужин в «Оазисе», — напомнила Эстер.
— Совершенно вылетело из головы, — удивился Риккардо.
— Приглашены тридцать два человека. Отменить приглашение?
— Ни в коем случае. Сделаем так, ты им позвонишь в последний момент…
— …и скажу, чтобы они начинали без вас, а вы придете, как только сможете, — закончила за него Эстер.
Риккардо послал ей воздушный поцелуй.
— Врать ты умеешь замечательно, — весело сказал он и вышел из кабинета.
Тио Пепе, казавшийся еще длиннее и еще счастливее, чем обычно, вприпрыжку помчался за хозяином.
Риккардо Летициа обладал огромной властью, но кое-что оставалось ему неподвластным, например, уличное движение. Вот и сейчас они застряли надолго в дорожной пробке. Шофер старался, как мог, но безрезультатно.
— Что там у меня намечено на сегодня? — спросил Риккардо у секретаря.
Франко Серра включил ноутбук и приготовился зачитать длинный список.
— Не надо, — остановил его Риккардо. — Бессмысленно узнавать то, что я делать не собираюсь. Ни к чему читать имена людей, с которыми я все равно не встречусь.
Он прикрыл глаза и откинулся на подушки. Молодой секретарь взглянул на жесткий профиль патрона и попытался угадать, чем так обеспокоен Летициа. В последнее время президент стал сам на себя не похож. Он работал с яростным ожесточением, по нескольку часов проводил на поле для гольфа; потом намечал приемы, приглашал людей на ужин и в последний момент от всего отказывался. Его окружение потеряло вдохновителя праздников и неизменного участника хепенингов, завершавшихся битьем посуды и мебели в элитных увеселительных заведениях. Риккардо и самому не нравились подобные варварские и глупые развлечения, но он оказался заложником собственного имиджа, обреченным на эпатаж общества.
