Алекс, не отрывая глаз от экрана. — Короче, эта твоя весёлая рюмочная минутах в двадцати отсюда. Но, А-ай, там же дождь хреначит!
— Во-первых, он не хреначит, а еле псикает, а к тому же мы ведь не пешком собираемся. Или ты по-прежнему не со мной?
— Да щас-с! Тебя одну разве можно куда-нибудь выпустить? Поскольку я завезла на этот континент самого опасного и мелкого хищника, на мне и ответственность. Куда ж ты теперь без дрессировщицы?
Я молча закатила глаза и занялась поиском подходящей обуви. А Алекс уже поймала кураж:
— Короче, соблазнять его будем напористо и быстро! Чтоб опомниться не успел. А его жену я беру на себя.
— Её соблазнишь? — смеюсь и напоминаю сестре: — Только, Саш, Кирилл Андреевич не женат! Да и зачем нам чужое? Мы же с тобой не варвары…
Я вытаскиваю из коробки босоножки на высоченной платформе — прямо как у настоящей гейши. И примеряю обувь с брюками.
— Не варвары, — соглашается Алекс, разглядывая меня с задумчивым видом. — Мы с тобой свободные охотницы. А ты что это, на ночной молебен собралась? — она морщит свой веснушчатый нос, как обычно, выражая неодобрение моему выбору. — У твоего же Андреича вроде днюшка сегодня, а ты, как ворона на похоронах.
Упоминание о вороне болезненно резануло по сердцу. Но эти эмоции я прячу глубоко — это только моя боль. Не прошло и дня, чтобы я не терзала себя воспоминаниями о моём Ричи. И пусть эти птицы всегда будут на слуху — я не хочу забывать о моём друге.
— Много ты понимаешь! — не соглашаюсь я с Алекс. — Чёрный — это всегда элегантно и респектабельно, и подходит для любого торжества как никакой другой цвет.
— М-м… Ну-ну! А твой пожилой прынц уже знает, что его счастье неминуемо близко, или мы обрушимся на него сюрпризом-нежданчиком?
— Мы на него обрушимся, — обещаю я к огромной радости Алекс.
— И будет сладок его долгий плен! — пропела она и унеслась в свою комнату наводить марафет.
А спустя несколько минут вернулась, упаковав своё рельефное туловище в какой-то тесный белый чехол.
— Ты что, вот в этом поедешь? — спрашиваю в надежде, что она пошутила.
— Да! А что такое? — совсем не шутит Алекс.
— Сань, мы же не на пляж, а в ночной клуб, — поясняю ей, как маленькой. — Там же дресс-код, скорее всего, а ты выглядишь, как фрау Шлюхер!
— Ну спасибо, сестрёнка, умеешь ты замотивировать. Такая очаровательная прямолинейность! Не понимаю, как твои клиенты ещё не разбежались?
— Но им же я не обязана говорить правду… А иначе откуда бы у меня взялись клиенты? А ты как-никак моя семья! Ну, пусть будет не Шлюхер, а бабочка!.. Ночная!
— Вот то-то же! Бабочки — дивные создания, а сейчас как раз ночь! — Алекс расправила плечи и потрясла грудями. — Пусть все вокруг меня хотят… но никому я не достанусь.
— Как пить дать — захотят! — без сомнений соглашаюсь и указываю на её запястья. — Синяки только спрячь! А то ты, как будто с невольничьего рынка сбежала.
— Комплименты — это прям твоё! — Алекс с досадой потёрла лиловые полосы и выругалась: — Ноэль, падло! И этому вонючему козлу я отдала лучшие три дня моей жизни!
— Пять, — напомнила я, разглядывая себя в зеркале.
— Пять! Твою мать! — картинно ужаснулась Алекс. — Целых пять дней этому псу под хвост! На хвост… А-а, короче, где мои драгоценные наручники?
И уже через двадцать пять минут нас оглушает весёлый подвальчик «Двадцать два».
— Ну всё, — горланит мне на ухо Алекс, — погнали продегустируем моральную стойкость твоего Кирилл-сана.
22.2
Жители Австралии — ну о-очень приветливые и общительные люди! И поэтому сейчас все вокруг нас пытаются пообщаться с Алекс. Со мной — бесполезно! Кроме их «привет» и «пока», я всё равно ничего не понимаю. А поскольку австралийцам лень выговаривать целые слова и они привыкли их безобразно сокращать, то Алекс тоже понимает их через раз. И от этого страшно злится! Но упорно продолжает осваивать местный диалект. Я же всех поприветствовала и сижу себе молча — попиваю розовый коктейль.
Дресс-код в этом клубе оказался лайтовым, поэтому, в отличие от меня, Алекс в своём развратном чехле идеально вписалась в хмельную и развязную атмосферу. Все мужчины, как и планировалось, пожирают её глазами, но Алекс гордо и неприступно вихляет крутыми бёдрами и не достаётся никому.
— Айка, поздравляю! Твой Кирилл-сан уже в дрова — можно брать и пользовать, — ржёт Алекс, а я не понимаю, почему в такой день, а вернее ночь, он совершенно один.
Может, у него неприятности? В нашей переписке никаких намёков на одиночество. Где же его гламурная блондинка потерялась? Но даже если допустить, что они больше не вместе, то друзья же у него должны быть… И где эти разнузданные весёлые парни, восхваляющие именинника и удерживающие его подальше от края алкогольной пропасти? Где они?
— Теперь мы его единственные друзья! — резюмировала Алекс, когда я поделилась с ней своими мыслями. — А вот мы ещё подумаем, дружить ли с этим потаскуном. Я смотрю, он совсем не скучает, уже всех девок глазами перетрахал. Так что не пропадёт твой Кир-сан — он в абсолютной гармонии с окружающим миром и алкоголь принимает таким, какой он есть. Полагаю, Айка, ты для него нерентабельна. Пусть попроще себе найдёт. Сидит вон, хер в окопе, пристреливается. И морда у него порочная!..
— Саш, заткнись, а! — я начинаю смеяться. — Не ты ли у нас прёшься от порочных мужиков?
— Так ведь то ж я! А ты у нас юная неискушённая дева — это ж совсем другой расклад. Тебе для первой тренировки нужен опытный, интеллигентный и мягкий тренер, — наставительно вещает Алекс и сама начинает ржать, как лошадь.
— Мягкого себе можешь забрать, а я сама знаю, кто мне нужен!
— Согласна, возможно, я ещё плохо знaю Кир-сана с хорошей стороны, зато хорошо вижу его кобелиные глазюки. О! Айка, бегом расправь плечи, наш клиент обратил своё мужское достоинство на твой тощий зад.
— А ты и
