Он начинает делать глоток водки, потом решает отказаться и оставляет бутылку на столе.
— Я сделаю это, когда буду трезв.
— Я согласен. И, Джереми?
— Да?
— Разговор, который мы только что вели о твоей матери, останется нашим секретом. Она ни при каких обстоятельствах не должна узнать об этом, иначе она будет чувствовать себя ужасно, а мы этого не хотим.
— Я не собирался ей говорить.
— Хорошо.
— Спасибо, папа.
— За что?
— За то, что выслушал меня сейчас, а также за то, что был рядом со мной и мамой все эти годы. Спасибо, что не бросил ни ее, ни меня, как бы тяжело ни было.
Я улыбаюсь.
— Я бы сделал это снова в одно мгновение, малыш.
На этот раз это я делаю глоток из его бутылки водки, а затем направляю ее на него.
— Как только ты получишь свою девочку, приведи ее домой, чтобы она познакомилась с нами. Твоя мать будет в восторге от нее.
— Только если она захочет быть со мной.
— Для этого есть простое решение, сынок.
— Какое?
— Не сдавайся, пока она не захочет. Именно так я поступил с твоей матерью.
Говоря о моей прекрасной жене, мне лучше закончить свои дела в этой богом забытой стране, чтобы я мог вернуться к ней.
Находиться в физической разлуке с Лией — это все равно, что дышать через соломинку и оттягивать момент, когда она снова окажется в моих объятиях.
Джереми поблагодарил меня за то, что я не отказался от нее, но я благодарен за то, что и она не отказалась от меня.
Мои сын и дочь всегда должны были уехать, но Лия — единственная постоянная в моей жизни.
Моя жена.
Моя одержимость.
Моя.
Глава 41
Сесилия
Я не могу перестать плакать.
Каждый раз, когда пытаюсь это сделать, мое сердце сжимается, а глаза наполняются слезами, пока я не думаю, что у меня их не осталось.
Но я плачу.
Я бесцельно брожу по улицам уже несколько часов. Мои ноги болят, мышцы кричат, но я не останавливаюсь. Если я остановлюсь, то буду думать о том, что произошло сегодня ночью.
О боли, которая медленно разрывает мое сердце, разрушая его изнутри.
Я не хочу думать о причине этой боли. О том, как Джереми смотрел на меня или какие слова он мне сказал.
Самое главное, я не хочу думать о том, что он, казалось, собирался меня убить.
Это я глупая, что положила свое сердце на землю ради него только для того, чтобы он растоптал его и оставил меня пустой оболочкой.
Мои ноги останавливаются перед приютом. Он закрыт, и кроме охраны внутри никого нет.
Не в силах больше идти, я опускаюсь на ступеньку, обхватываю себя руками для удобства и прижимаюсь головой к холодной стене.
Наверное, мне стоит вызвать Uber, чтобы он отвез меня обратно в общежитие, но я не хочу, чтобы Ава и остальные видели меня в таком состоянии. Черт, я не хочу видеть себя такой сломленной, глупой и отчаявшейся из-за того, кто никогда не будет мне доверять.
Ради того, кто причинил мне такую боль, что я не могу найти осколки, которые он разбил.
Я беру свой телефон и смотрю на него сквозь размытое зрение, но батарея садится, и он становится черным.
Со стоном я сжимаю голову между ладонями. У меня болит голова, чувство усиливается из-за пульсирующей эмоциональной боли сегодняшнего вечера.
У нас с Джереми все было так хорошо. После нескольких дней, которые мы провели с моими родителями, я была уверена, что он — это то, что мне нужно, что никто другой не сможет стимулировать мой разум, тело и душу так, как он.
Люди подавляют свои животные потребности, но Джереми взращивал их во мне. Он поощрял меня добиваться того, чего я хочу, просить об этом и погружаться в это еще глубже.
Хотя внешне он казался утонченным, холодным и сдержанным, внутри него таился зверь, который взывал к животной части меня. Да, иногда он может быть властным, но он был всем тем, чего я хотела в мужчине.
Он был человеком, в обществе которого я находила покой после долгого дня.
До этого момента.
Пока он не показал мне, как безжалостно он может причинить мне боль.
Возможно, если бы я не пошла поговорить с Лэндоном, ничего бы этого не случилось. Оглядываясь назад, я не должна была этого делать, но Лэн сказал, что он ворвется и испортит нашу вечеринку, и я подумала, что встретиться с ним на улице будет лучше, чем позволить ему столкнуться с Джереми, Киллианом и даже Брэном.
Я думала неправильно.
Но опять же, это был лишь вопрос времени, когда Джеремидаст волю этой части себя. Произойдет ли это сейчас или через несколько недель — неважно.
Все, что я могу сделать, это думать о том, как двигаться дальше. То, как он попросил меня бежать, как он сказал, чтобы я не позволяла ему поймать меня, ничем не отличалось от завершения наших отношений.
Мало того, что он причинил мне боль, так теперь он еще и покончил со мной.
И почему я выгляжу жалкой в своих собственных мыслях?
Джереми никогда не обещал мне ничего сверх физического. Я просто воображала все сама, а теперь расплачиваюсь за это.
На меня падает тень, и сердце, которое я считала сожженным дотла, воскресает из пепла со славой феникса.
Я знала, что Джереми поймает меня. Он всегда это делает.
Как только я поднимаю голову, надежда, расцветшая в моей груди, увядает и умирает.
На меня смотрит не Джереми. И даже не его псевдо-преследователь Илья.
Тот, кто стоит передо мной в своих безупречных брюках, рубашке на пуговицах и дизайнерских туфлях, — не кто иной, как Зейн. Мой коллега по школе и еще один волонтер в приюте.
— Сесилия? — он поднимает бровь. — Что ты здесь делаешь?
— О, мне просто нужно было отдохнуть. — Мне удается неловко улыбнуться. — А ты?
— Я на ночном дежурстве. Хочешь зайти в дом, а не оставаться на холоде?
— Конечно.
Быть внутри приюта лучше, чем возвращаться в общежитие и говорить об этом. Кроме того, зная Аву, она, вероятно, убедила остальных не спать допоздна и пить.
Я беспокоюсь о ее ухудшающемся состоянии. Теперь, когда Глин и Анни проводят большую часть ночи со своими парнями, никто за ней не присматривает.
Не то чтобы я лучше, но, может быть, я вернусь к тому, чтобы держать ее подальше от неприятностей.
Зейн открывает дверь своим ключом, и я следую за ним.
— Я сейчас вернусь, — говорю я ему, затем иду в ванную, чтобы освежиться, где в итоге плачу в течение десяти минут, прежде чем умыться.
Я в таком беспорядке.
Если сейчас позвоню папе или маме, они будут волноваться до смерти, поэтому, хотя и хочу этого, я не делаю.
Закончив свои дела, я выхожу из дома и останавливаюсь, когда вижу, что Зейн ждет меня и держит в руках бутылку воды.
— Я подумал, что тебе нужно что-нибудь выпить, поэтому я принес тебе это из автомата.
— Спасибо. — Я беру ее из его рук и замираю, когда поворачиваю крышку и обнаруживаю, что она не запечатана.
Это происходит уже второй раз. Первый был в том отеле.
Я немного не в себе, но не настолько, чтобы игнорировать тревожные сигналы во второй раз. Да, возможно, я слишком много думаю, но лучше перестраховаться, чем потом жалеть.
Мне требуется некоторое усилие, чтобы нарисовать на лице улыбку.
— Я собираюсь вызвать Uber. Спасибо за это.
— Тебе стоит выпить. — Его голос понижается и приобретает неприятные нотки. — Ты выглядишь обезвоженной.
Мои пальцы сжимают бутылку, но я изо всех сил стараюсь не показать этого на своем лице.
— Обязательно. Спокойной ночи.
Я прохожу мимо него и ускоряю шаг к выходу. Может быть, я смогу добраться до охранника впереди.
Теперь, когда думаю об этом, я не видела его раньше. Значит ли это, что он покинул свой пост? Это намеренно?
Бутылка с водой горит в моей руке, но я не решаюсь выбросить ее, вдруг он наблюдает. Пожалуйста, скажите мне, что он ушел.
— Привет, Сесилия.
