— Нет. Давай на Арбат.
Я хожу по улице с улыбкой до ушей. На меня смотрят люди и тоже улыбаются в ответ. Предлагаю обняться. Никто не отказал. Многие даже с удовольствием приняли моё предложение. Молодёжь узнаёт и просит ещё и сфотографироваться с ними.
Я кайфую... Эйфория ползёт по венам, нервам и попадает в голову. Это так классно — не бояться к чему-то прикоснуться.
— Ты знаешь, где студия Ника?— прогуливаемся со Стасом и уплетаем по купленному на улице хот-догу.
— Конечно.
— Отвезешь меня? Он мне давно обещал показать, как пишутся песни, но я всё не решалась поехать. А теперь хочу.
— Алис, ты там, в квартире, что-то приняла?— посмеивается Воронин.— Последний раз я тебя такой видел, когда мы твою свекровь "расстреливали".
— Нет, Стасик! Ничего я не приняла. Просто сбросила оковы и почувствовала вкус к жизни,— похлопала его по гладко выбритой щеке. — Что и тебе советую. Перестань быть робким юношей и покажи себя мужиком, каким я тебя знаю. Иначе с Лилькой у тебя ничего не получится. Она любит, когда с ней не церемонятся и доминируют.
— Приму твой совет во внимание.
— А ты не стесняйся, спрашивай. Помогу, чем смогу,— подхватываю его под руку и веду к продавцу шаров.
У меня сегодня важный день и хочу, чтобы моё настроение передалось всем.
С огромной связкой шаров мы вваливаемся в офис Ника.
Выдыхаю в дудку-язычок перед носом Гаса, который в шоке от нашего веселья. Морщится от звука.
— Что за праздник?— обнимает меня и смотрит ласково в глаза.
Я показываю ему руки без перчаток.
— Я больше ничего не чувствую. Ник, он пропал. Испарился. Я теперь могу трогать всё, что захочу и не бояться.
— Круто...— задыхается от новости.— Действительно праздник. А на них дарят подарки. Проси всё что захочешь.
— Всё что захочу?— щурюсь и обнимаю за шею.
— Всё. Исполню любое желание,— раскачивается со мной в такт звучащей из какого-то кабинета музыки.
«Успей вернуться вовремя любимый человек… И наш соблазн греховный останется на век…»
Я задумываюсь...
— Что за шум?— шагает по коридору к нам Аврора с недовольной рожей.— Здесь люди работают.
Эта гадина мне ясно дала понять, что не даст нашему браку нормально существовать. Сама на моё место метит.
— Уволь её,— смотрю в глаза мужа.
Он растягивает хищную ухмылку.
Сегодня месяц со дня нашей свадьбы, а мы отметили его в самолёте.
Сочи. Музыкальная премия дочернего музыкального канала и параллельно юбилей юмористического шоу.
Несколько сотен звёзд кино, сцены, театра, спорта и интернета. Огромные залы олимпийских спорткомплексов забиты людьми. И это не в сезон на южном побережье.
У меня в Сочи небольшая квартирка, которую прикупил, когда пошли перебои с отдыхом за границей в пандемию. Да и Алисе в домашней обстановке легче. Живота ещё не заметно, но капризы я уже с трудом, но стойко, выдерживаю. Да и попробуй только скажи что-нибудь. Сразу:
— Мам, а ваш сын...
И я получаю хороший втык от матери.
Это ж надо так любить невестку, чтобы на родного сына замахнуться шваброй, потому что я отказался открыть бензобак, Алисе запахом бензина подышать захотелось. Нормальные вообще?! Это вредно!
Вот у беременных причуды...
А мать потакает ей. Получил-то я не за то, что отказал, а за "голос повысил". Скоро шепотом разговаривать только разрешат.
Кажется, с Дианкой мама так не суетилась, как с моей женой. Интересно, во Франции она зятя тоже строила? Почему-то не любит про него говорить.
— Первый раз в Сочи?— наблюдаю, как Алиса разглядывает всё за окном такси.
— Нет. Были здесь с Лилькой лет шесть назад. Но это был июль, жуткая жара и хотелось не достопримечательности города разглядывать, а спрятаться в номере под кондиционером и никуда не выходить. Собственно, что мы и сделали. А сейчас осень... Красиво...
— Обещаю, мы вырвемся куда-нибудь между съемками,— сжимаю её пальчики.
Она кладёт свою голову мне на плечо и втягивает мой запах. Пришлось сменить парфюм, так как на постоянный у неё появилось отвращение.
Бензин классно пахнет, а моя туалетная вода за бешеные бабки — воняет черти чем!
Алиска запускает руку в мой карман и вытаскивает пакетик с мармеладками. Вот этими, которые прожевать невозможно, они как кусок резины. А она тащится. Поэтому они у нас везде заныканы: в карманах, сумках, ящиках, даже под подушкой в спальне. Пару раз просыпался среди ночи от чавканья.
— Остановите, пожалуйста,— просит водителя, когда проезжаем мимо рынка.— Я яблоки хочу,— смотрит на меня щенячьими глазами.
— Алис... Ты серьёзно? Приедем домой и я тебе в магазине весь фруктовый набор куплю.
— Яблоки и сейчас,— хмурит бровки и произносит с рычанием.
— У меня налички нет...
— У охраны есть,— показывает в окно на машину сзади нас.
Блин...
— Здесь и карты принимают. Мы же не отсталые,— посмеивается таксист.
— Вот видишь! Метнулся кабанчиком!
На рынке меня узнали и вместо килограмма яблок всучили целый пакет фруктов и даже помыли.
Продолжаем путь под звуки Алискиного хрумкания.
— Попробуй,— суёт мне в рот грушу.
Сочная, сок начинает течь по подбородку.
Ищу в кармане платок. Его там нет. Замечаю у неё в руках. Когда спёрла? У нас теперь мой карман — её карман. Там может быть что угодно. Зеркальце, тушь для ресниц, помада или блеск для губ. Всё, что ей приспичит взять с собой, но не влезет в маленькую сумочку.
— Свинота ты, Гасанов,— вытирает мне лицо.
— Почему ты меня полной фамилией называешь?
— Пытаюсь привыкнуть. Грозная — лучше звучала.
— С этим не поспоришь...
— Похоже, у меня слабость к мужикам с фамилией на букву "Г",— чмокает в нос.
— Если слабость продолжится, то мужикам на букву "Г" я начну бить кое-что на букву "Е".
Смеётся.
Мы пообещали, что не будем материться вслух, пока не родится ребёнок. Он же там всё слышит. Что о родителях подумает?
Ладно слышит, а думать они тоже могут... Хотя я и в первом-то сомневаюсь...
Приехав
