— Да, я позвоню ему сейчас.
— А почему ты волнуешься?
— Я не волнуюсь, — геройски соврала она и с гулко бьющимся сердцем направилась к висящему на стене телефону-автомату.
Назвав код, она попросила телефонистку соединить ее с доктором Райаном Фостером. После паузы, которая длилась, как ей показалось, целую вечность, Ребекка услышала в трубке голос Райана.
— Si, digame[26].
Она сглотнула.
— Райан, привет. Это Ребекка.
Наступила долгая тишина.
— Ребекка, — повторил он, как бы не вполне в это поверив. — Где ты?
— В Монтеррее.
— Где в Монтеррее?
— На городской автобусной станции.
— Значит, приехала наконец, — сказал он тихо.
— Райан, пожалуйста, послушай меня. Со мной наша дочь.
— Тереза?
— Да. Нам нужна помощь.
— Подожди секундочку. — Чувствовалось, что он ошеломлен. — Ты сказала, что с тобой Тереза?
— Да. Барбара Флорио, ее приемная мать, умерла. А от приемного отца, Майкла Флорио, мне пришлось ее увезти.
— Ты говоришь «пришлось увезти», то есть?..
— Да, официально это, кажется, называется похищением, — сказала Ребекка.
Последовавшая за этим тяжелая тишина казалась бесконечной. У Ребекки похолодело сердце. Забыв про все, она быстро заговорила:
— Райан, послушай, я не могу объяснить все по телефону. Поверь только, что я не пошла бы на это без достаточно серьезных причин. И медицинских в том числе. Но главным образом чисто человеческих. Ты должен мне поверить. Тереза в очень и очень тяжелом положении. В полиции считают, что Барбара Флорио погибла по ее вине. Возможно, это и так, не знаю. У нее целый комплекс психологических проблем, с которыми я еще не встречалась. Но одна из причин известна точно: ее приемный отец имеет половую связь с ее сводной сестрой. Мы находимся в бегах уже четыре дня.
— Господи, Ребекка. Как тебя угораздило влезть в такое?
— Я сделала то, что должна была сделать, — сказала она убежденно. — Чтобы разыскать их, мне пришлось поехать в Италию. Оттуда полицейские привезли нас в Штаты, четыре дня назад. Но… возможно, Тереза в самолете устроила пожар.
— Что она сделала?
— Слушай дальше. Один из сопровождающих полицейских заболел, уже в аэропорту Майами. Потерял сознание. Сердечный приступ. Пользуясь суматохой, я увела Терезу.
— Ребекка, — решительно произнес он, — иди в зал ожидания и сиди. Не уходи никуда. Я буду там через час.
— Райан, подожди, — сказала она.
— Что?
Она облизнула сухие губы.
— Прежде чем приезжать, подумай.
— Я уже обдумал все, что надо было обдумать, — бросил он.
Ребекка почувствовала, как у нее на глаза наворачиваются слезы. В первый раз она была не одна в своей борьбе.
— Спасибо, Райан.
— Как Тереза?
— В порядке. Только устала.
— Как она выглядит?
— Кудрявые волосы. Стройная. Серые глаза.
— Она знает… кто мы?
Ребекка посмотрела на Терезу, чьи спутанные волосы шевелил прохладный ветерок.
— Я ей рассказала несколько дней назад.
— Как она это восприняла?
— У нас с ней было по-всякому. Большей частью неважно. Сейчас получше. Очень интересуется тобой.
— Не сомневаюсь, что ты, как всегда, оказалась на высоте, — сказал он. — Увидимся в зале ожидания. Через час. Договорились?
— Договорились, — ответила она и повесила трубку.
— Он придет? — спросила Тереза.
— Да, придет.
— Я знала, что придет, — сказала Тереза.
Они прошли в зал ожидания и сели рядышком. По помещению гуляли сквозняки, лица людей, занимавших соседние скамьи, в тусклом свете нескольких лампочек казались бледными и усталыми.
— Я, наверное, его не узнаю, — сказала Тереза, снова занервничав. — А ведь дочка должна узнать своего отца, ты как считаешь?
— Не обязательно.
— Я раньше часто фантазировала, а вдруг я пройду по улице мимо своих настоящих родителей и не узнаю. — Тереза обхватила руками колени. — И вообще, в голову лезло всякое. Начинала беспокоиться, что выйду замуж за собственного отца. Девон рассказывала, что у нее тоже время от времени появлялись похожие мысли. Такое случается, ты знаешь.
— Знаю.
— Но ведь должно же быть что-то такое, что позволяло бы родителям распознавать детей, и наоборот. Какое-то особое чутье, что ли. И дело тут не во внешнем сходстве. Что-то еще, другое. Духовное. — Она сделала паузу. — Когда ты в первый раз увидела меня там, в Урбино, ты… ты почувствовала что-то особенное?
— Конечно, почувствовала, — сказала Ребекка. — Я думала, что упаду в обморок прямо у твоих ног.
— Теперь мне кажется, что я тебя тоже тогда узнала.
Они надолго замолчали, углубившись каждая в свои мысли. Внезапно Ребекка почувствовала, что Тереза напряглась.
— О Боже, я знала, что он такой, — прошептала она.
Ребекка подняла глаза. К ним приближался Райан. На мгновение она почувствовала, что ей это снится, но вот его сильные руки подняли ее — значит, он настоящий. И она приникла к нему, так, как тонущий человек приникает к скале, к которой его прибивает течение.
— О, Райан, — прошептала она, прижимаясь губами к его шее. — Слава Богу, что ты здесь.
Наконец он опустил ее на землю, но объятий не разжимал. Ребекка жадно всматривалась в его лицо. Он был худее, чем прежде, и очень загорелый, отчего чудесные голубые глаза выделялись еще сильнее. Какие-то черты, конечно, тоже изменились, но незначительно. Тереза все это время молча стояла рядом. Ребекка притянула ее к себе.
— Тереза, это Райан.
Девочка сильно побледнела, но Райан не дал ей опомниться. Обняв ее за плечи, он прижал дочь к своей широкой груди. А затем поцеловал в макушку.
— Тереза, — произнес он тихим голосом, — я никогда не думал, что буду когда-нибудь тебя обнимать. Понимаешь?
— Понимаю, — ответила Тереза сдавленным голосом.
Райан отпустил ее и напряженно улыбнулся.
— Выглядишь ты замечательно. Когда мы встречались в последний раз, волос у тебя было гораздо меньше.
Тереза пристально смотрела на него снизу вверх. Интересно, таким ли она его себе представляла, подумала Ребекка. Райан был весь какой-то серовато-коричневый, экзотический. На нем были джинсы, хлопчатобумажная рубашка с перламутровыми пуговицами и сапоги. Рубашка была вышита на плечах, сапоги тоже имели какое-то украшение, но уже поблекшее. Лицо казалось суровым, даже аскетическим, если бы не ультрамариновые глаза, теплые, как небо пустыни.
— Вы голодны? — спросил он серьезно.
— Нет, — ответила Тереза.
— Тогда пошли. — Он взял Терезу за руку, подхватил оба их рюкзака и направился к выходу. Ребекка уже успела забыть его манеру ходить — стремительную и одновременно плавную. На улице выяснилось, что солнце успело сесть и небо представляло собой дивную абстрактную картину неизвестного художника.
