id="id48">
ВИКА
Галина Фёдоровна, как главный сторож хозяйских судеб, сообщила, что Герман не ночевал дома. Первой же мыслью представила его в постели с Ликой. Хотя… Говорят, он послал её крепко и далеко. Надолго ли?
Думать об этом не очень хотелось, так как проклятая утренняя тошнота превращала мысли в винегрет. Кое-как приведя себя в порядок, вызвала такси и приехала на работу.
Немного струхнула, обнаружив, что охрана снята. Странно.
— Герман? — позвала не своим голосом, медленно двигаясь по коридорчику. Вздрогнула, когда две мужские фигуры возникли передо мной со стаканчиками кофе в руках.
— А вот и главный босс, — хихикнул муж, обращаясь к Михаилу. На вид оба были слегка помятые.
— Вы вдвоём? — это вторая часть моего недоумения.
— Не в том смысле, но да, — кивнул Гера и улыбнулся. — Он подвёз меня до работы, а я предложил наш чудесный кофе. Тебе, кстати, сварить?
Я подозрительно осматривала мужчин. Миша мило улыбался, а Гера по-свойски хохмил. Эти двое похоже нашли общий язык. Ничего себе! Дементьев ещё ладно, но муж.
— Не откажусь, — проронила я и медленно прошла в кабинет. Герман умчался к кофе-машине, а Миша прошаркал за мной. — Вы провели ночь вместе?
— Ради бога, сформулируй вопрос немного иначе, — улыбнулся он. — А то после вчерашнего торта у меня начинает развиваться паника.
— В вашей натуральности никогда не сомневалась. Я думала, Гера подцепил кого-то этой ночью, потому и не пришёл домой.
— Мы выпили пива и я не рискнул отправлять его на ночь глядя. Он спал на диване.
— Да, чета Бермуд похоже входит в привычку пользоваться твоей крышей в случаях надомолвок, — вдруг стало грустно.
— Может для того я вам и нужен, — проронил тот тоже печально.
Вдруг стало его нестерпимо жаль. Не раздумывая, подошла к мужчине и обняла. Погладила по щеке.
— Я вечно буду благодарна судьбе, что познакомила нас, — мягко улыбнулась и легонько коснулась губами уголка его рта.
Миша не растерялся и, пленив за талию, решительно сделал поцелуй глубже. На минуту лишилась разума, но всё же смогла найти в себе силы настойчиво отстраниться.
— Лучше не делать так больше, — проронила сконфужено и улыбнулась. Мужчина, явно приободрившись, кивнул и отступил:
— Извини, поддался порыву. Ладно, я поеду. Твоего супруга доставил, теперь надо на работу собираться. Сегодня в ночную.
— Да. Спасибо. Хорошей тебе смены, — немного нервничая, заломила кисти рук.
— И тебе. Пока, — отсалютовал стаканчиком и скрылся за дверью.
Задумчиво смотрела на опустевшее после него место, пока взор не упал чуть правее на полочку у двери, на которой стоял стаканчик с кофе. Это мой?
Неужели, Гера видел наш поцелуй? И просто ушёл? Я брежу?! Взяла стаканчик и отхлебнула — капучино на кокосовом молоке. Да, это мой кофе. К ни го ед . нет
Стало вдруг неуютно на душе. Хотя я, по сравнению с ним, по этой части младенец. Ну и пусть! Отогнала уколы совести и решила приняться за дело.
В смене сегодня должны быть Таня и Савва. Первая пришла вовремя, а мужчина опаздывал, причём прилично. Наконец, выждав все сроки, позвонила ему. Снял трубку не сразу.
— Сав? Ты где? Мы уже тебя потеряли?
— Прости, Вик, я наверное сегодня не смогу выйти, — просипел мужчина в трубку. — Думал отпустит, но похоже свалило конкретно. Всю ночь обнимался с унитазом.
— Отравление? — сочувствующе скривилась. — Есть чем лечиться?
— За ночь слопал уже весь уголь.
— Ладно. Пей пока побольше воды. Я быстренько тут разделаюсь с делами и привезу тебе лекарство.
— Нет, Вик. Не стоит, вдруг это заразно. Тебе нельзя болеть, — воспротивился мужчина.
— Хорошо, я что-нибудь придумаю, — и сбросила вызов.
— Заболел? — обеспокоенный голос Тани.
— Да, похоже отравился.
— Главное, чтобы не в нашем заведении, — помигнула девушка.
— Типун тебе на язык, — округлила глаза и перекрестилась. — Думаю, я заеду к нему. Куплю лекарства и завезу.
— Уверена? Отправь Германа.
— С ума сошла? Они же друг другу поубивают, — жестами изобразила взрыв.
— Ну Гера, похоже, умнеет. Даже с Мишей попытался наладить общение, — девушка, с которой я уже поделилась утренними открытиями, отвешивала в полусфере сыпучие ингредиенты.
— Только я похоже всё испортила, — состоила виноватую рожицу.
— И чего ты опять учудила? — девушка отмеряла разрыхлитель.
— Поцеловала Мишу…
— Что ты Мишу? — тут же вскинула ошеломленные глаза, продолжая сыпать пищевой агент.
— Таня, смотри на весы, — подошла к ней и забрала из рук разрыхлитель.
Но моя персона была ей в разы важнее. Никакого профессионализма.
— И как?
— Что как?
— Поцелуй.
— Нормально, — отмахнулась и, отодвинув недееспособную работницу, попыталась убрать лишний агент из сыпучки. — И я почти уверена, что Гера всё видел.
— В смысле почти? — если девушка раскроет веки ещё шире, то её глаза точно скоро выпадут из орбит. — Если бы он это увидел, то бы Мишаню мигом по стене размазал. Может тебе показалось?
— Он уходил за кофе, а когда поцелуй случился и Миша ушёл, у дверей обнаружила стаканчик. Думаю, он зашёл в этот момент и, оставив кофе, удалился, — поджала губы, ощутив внутри какое-то стыдливое чувство в купе с жалостью.
— Викусь, ну ты прям всех мужиков скоро в депрессию вгонишь. Даже наш доберманчик скоро превратиться в пуделя.
— Да хоть чихахуа, — фыркнула я. — Он месяц кувыркался с той мерзавкой, будучи женатым, и делал это на зло мне. Я не железная и пусть тоже посидит в моей шкуре.
— Так, а вот с этого места поподробней, — чую подруга включила психианалитика. — Ты же просто уйти от него хотела, сжечь мосты, забыть, стать равнодушной и всё такое. Ходить мстить и вызывать его на ревность — безразличием не пахнет.
— Да знаю я, — расстроенно облокотилась о рабочий стол. — И у меня получалось в начале, но после нападения Виктора, это всё куда-то делось. Лучше бы Герман струсил тогда, сбежал или не приехал. Теперь невольно ощущаю себя эгоисткой, когда толкаю снова от себя. Ещё под эффектом страха тогда начала ему в любви признаваться. Язык бы мне оторвать.
— Тебе что жаль его? — Таня понимающе улыбнулась.
— Буду дурой, если скажу, что да? — жалобно улыбнулась в ответ.
— Конечно, нет. Ты любишь его. А сразу взять и перечеркнуть такие чувства сложно, хоть он и приложил к этому немало усилий. Главное, видеть грань между жалостью и прощением. Ты можешь его жалеть сколько угодно и продолжать отталкивать от себя, но если поймёшь, что простила, то лучше не мучай ни его, ни себя, ни своих воздыхателей.
— Воздыхателей, — закатила глаза. — Скажешь тоже.
— А то, — захохотала Таня. — Они из-за тебя скоро кондитерскую в руины превратят.
Смеялась вместе с ней,
