— О Боже, Хикс, конечно, да, — ответила я, бросаясь к шкафу, где стояло несколько еще не распакованных чемоданов и коробок, заполненных одеждой. Опустилась на колени перед одним из них, чтобы расстегнуть молнию и открыть его.
Это все, что я успела сделать. Я даже не смогла заглянуть внутрь, чтобы проверить, есть ли там его джинсы, как он обхватил пальцами мою руку и притянул меня к себе.
— Одевайся, милая. Мне тоже надо одеться. Я смогу найти какую-нибудь одежду.
Конечно же, я была голой.
Я была настолько глупой.
Мне нужно было одеться.
Я кивнула и побежала в спальню, где он бросил сумку, которую я принесла с собой вчера.
На мне были трусики и лифчик, и джинсы, которые я не успела застегнуть, когда раздался звонок в дверь.
Я замерла, застегивая ширинку, и посмотрела на дверь спальни, но тут мой взгляд метнулся к шкафу, из которого выскочил в джинсах Хикс, в руке он держал лонгслив, в другой руке виднелся телефон.
Он вылетел за дверь, а я быстро нагнулась и подняла топ, после чего выбежала вслед за ним.
Я натягивала топ, одновременно подтягивая джинсы, потому что они все еще были расстегнуты и скользили вниз по бедрам, когда я мчалась вниз по лестнице, видя, как Хикс открывает входную дверь.
— Папа, — услышала я и остановилась, чуть не соскользнув с лестницы за четыре ступеньки до низа, но мне было все равно, упаду ли я, настолько сильным было мое облегчение, когда я услышала голос Мэми.
— Господи, Мэми. Господи, детка, — прошептал он и присел на корточки.
Подавшись назад, он затащил ее в дом, крепко прижав к себе, но оставил дверь открытой.
Я быстро поправила джинсы и поспешила к двери, чтобы закрыть ее, пока он прижимал лицо девочки к своей шее, все еще держа ее так крепко, что ее лицо было скрыто от меня, он качал ее в своих руках и бормотал:
— Господи, детка. Ты напугала меня до смерти.
— Мне жаль, папа. — Ее голос прозвучал приглушенно, а затем я услышала всхлип, и ее руки сомкнулись вокруг него, но Мэми откинула голову назад, чтобы посмотреть в лицо отца, а потом зарыдала: — Я больше не могу быть там! Я хочу жить с тобой! Я хочу жить с тобой и Шоу. Я хочу жить с тобой, папа. Ты, Шоу и вы… и… и… вы!
После этого она уткнулась лицом в шею отца, и ее стройное тело, которое уже не было детским, но еще и девичьим не стало, выгнулось в его руках, когда она разразилась громкими сотрясающими рыданиями.
Я переместилась в поле зрения Хикса, пытаясь оценить его душевное состояние, но он поймал мой взгляд и протянул руку, в которой все еще держал телефон.
— Позвони, Хоуп, — пробормотал он.
Я тут же забрала у него телефон, а он снова обхватил свою девочку, переместился к дивану и усадил ее к себе на колени.
Она прижалась к нему еще ближе, продолжая рыдать.
Я взяла телефон Хикса, но мое сердце забилось при мысли о том, чтобы позвонить Хоуп. Но она должна была немедленно узнать, что ее дочь в порядке.
Я опустила глаза на телефон и поспешила выйти из комнаты на кухню.
— Четырнадцать, девять, три, — позвал Хикс, я оглянулась на него через плечо, кивнула и поспешила на кухню, набирая на экране код Хиксона.
Перейдя к последним вызовам, я увидела имя Хоуп на самом верху и коснулась ее имени. Я поднесла трубку к уху, услышав лишь один гудок до того, как она ответила:
— Я позвонила отцу. Он едет в город. Обзваниваю ее подруг. Коринн помогает мне. Я…
— Хоуп, прости, что перебиваю тебя, но это Грета. Тебе надо знать, что Мэми здесь. Она со своим отцом. С ней все в порядке. Я не знаю, что случилось, но она позвонила в дверь, прежде чем Хикс успел выйти на ее поиски, но она здесь. Она в порядке. И в безопасности. Она со своим отцом.
— Она там? — спросила Хоуп для подтверждения.
— Она здесь. Она в порядке, и она здесь.
Она не была в порядке. Она плакала и просилась жить с отцом, но, по крайней мере, она была в безопасности и здорова, и люди, которые должны были быть в курсе ее местонахождения, знали, где она.
— Она там, милая. Она у твоего отца, — услышала я голос Хоуп, обращенный, вероятно, к Коринн. Ее облегчение было настолько глубоким, что я ощущала его даже через трубку.
Я вздохнула.
— Я… Я… — начала Хоуп, но больше не сказала ни слова.
Ладно, кризис миновал, и у меня на телефоне бывшая Хикса.
«Что теперь?»
— Я… давай я попрошу Хикса позвонить тебе после того, как он успокоит ее? — предложила я.
Неправильные слова.
— Успокоит ее? — переспросила Хоуп.
— Ну, она чем-то взволновала, а Хикс хотел, чтобы ты знала, что она в безопасности, поэтому просто дал мне свой телефон, и я предоставила им уединение, выйдя на кухню, чтобы позвонить.
— Ты на кухне у Хикса в семь тридцать утра в воскресенье?
Не думая, я оглядела кухню Хикса, которая превосходила даже мою потрясающую кухню на целую милю.
Во-первых, она была больше. Кроме того, у нее был потрясающий утопленный штампованный потолок над островом. Над плитой висела медная вытяжка. Шкафы были отделаны по-разному: кремовым, зеленым и темным деревом. В верхних шкафах были вставлены арочные стекла, которые поражали воображение. Кроме того, на кухне была медная раковина с краном, похожим на старомодный колодезный насос. Полы сделаны из безупречно отшлифованного дерева. А главным украшением была утопленная кладовка с решетчатыми дверцами, ради которой я пожертвовала бы своими зубами.
Кухня была потрясающей.
Как только я увидела эту кухню (и его крыльцо, которое тоже очень походило на мое, но было шире и длиннее, и на нем висели качели), я понадеялась, что люди, владеющие домом, влюбятся во Флориду, и никогда больше не ступят на землю Небраски.
На кухне была микроволновая печь, встроенная в остров посередине. Эта печь была единственной вещью в комнате, на которой были часы, и я не могла видеть их со своего места, поэтому понятия не имела, который сейчас час.
Примерно и было семь тридцать.
При этом учитывая все происходящее, я понятия не имела, почему Хоуп задала этот вопрос.
И тут меня осенило: может я и знаю, почему, но все равно не понимала этого.
Я подошла к острову, положила на него руку и проговорила:
— Хоуп, почему бы тебе не позволить…?
— Мой сын в том доме, — заявила она.
— Я позову Хикса, чтобы…
— Если только он не остался ночевать у друга. Он у друга?
— Хоуп, пожалуйста, если ты позволишь мне…
— Черт, не могу поверить, — прошипела она, ее голос звучал тихо, словно она скрывалась, скорее всего, от Коринн. — Не могу в это поверить. Но ты, ты же женщина. Люди говорят, что ты вырастила своего брата. Тебе лучше знать.
— Я…
На это раз я больше ничего не сказала, потому что телефон больше не был у моего уха. Я обернулась и увидела, как Хикс поднес его к себе. На нем был надет лонгслив.
И выражение лица было громовым.
О, Боже.
— Я попросил Грету позвонить тебе и сказать, что с Мэми все в порядке. И я могу только догадываться, почему разговор длился дольше, чем нужно, но я слишком зол, чтобы говорить об этом сейчас. Мэми здесь. С ней все в порядке. Она расстроена, и ей нужно немного времени, — заявил он в трубку и продолжил говорить. — Я позвоню тебе, когда все будет в порядке, чтобы ты приехала и забрала ее. Но перед этим мне, моей девочке и ее брату надо поговорить. После мне надо поговорить с тобой. Но я дам знать, когда мы будем готовы, чтобы вы за ней приехали.
Он слушал секунду. Я наблюдала за ним, и его лицо не прояснялось.
Черт.
— Нет, ты не приедешь сейчас. Я сказал, что позвоню… — он запнулся, его глаза вспыхнули, взгляд пронзил меня насквозь, и я почувствовала, как мои собственные глаза расширились от его огненного взгляда. Я прикусила губу, а он заговорил в трубку: — Послушай меня, Хоуп. Ей все равно на твое дерьмо, и она хочет жить со мной. Я не думаю, что это правильно. Но все наши дети должны понять ту ситуацию, в которой мы находимся, и встать на путь, ведущийся вперед. Сейчас она в таком возрасте, когда ей нужна мать. Но если ты будешь продолжать творить свое дерьмо в мою сторону, клянусь, я подам на полную опеку над ними и потрачу каждый чертов доллар, на которые ты хотела приобрести то гребаное кольцо, чтобы выиграть. Ты меня слышишь?
