Салли не понимала такой жестокости. Она подумал о ребенке, который сейчас растет внутри нее, маленькое существо, которое они с Мэтти зачали по ошибке. Немыслимая бесчеловечность действий Лисетт вызывала отвращение. И еще менее логичным казалось то, что сейчас Лисетт хотела попытаться наладить отношения с Найлом.
— Ты все еще любишь Найла, Лисетт? — тихо спросила она.
— А ты? — прорычала та.
— Конечно, люблю. Но не так, как ты думаешь. — Салли вздохнула. — Что за ерунда тебе лезет в голову. Я люблю Мэтти.
При этих словах ей захотелось зарыдать.
— Попробовала бы ты пожить с актером, — вяло пошутила Лисетт. — Когда Найл играл Гамлета, он настаивал, чтобы я посещала мессу и надевала в постель вуаль.
Но Салли не засмеялась.
— Я хочу, чтобы у нас все наладилось. Я действительно этого хочу. — Лисетт расширила свои красивые накрашенные глаза. — Я так по нему скучала, когда жила в Штатах, меня просто съедала грусть. Когда мы с Кольтом расстались, я так хотела вернуться к Найлу, но не могла с ним связаться.
«Должно быть, не очень сильно ты скучала по Найлу, если сидела все это время в Америке», — со злостью подумала Салли.
— Затем была эта вечеринка на Бермудских островах, — продолжала Лисетт. — Ты знаешь, одна из тех, на которых все пытаются завязать полезные знакомства. Отец Кольта тоже приехал — они не разговаривали с тех пор, как Кольт поддержал Клинтона на выборах. Он прижал меня к стенке и начал ругать этого мерзавца О'Шогнесси, который теперь получает самые лучшие голливудские сценарии. Услышав фамилию Найла, я чуть в обморок не упала. — Лисетт зажгла еще одну сигарету. — Отец Кольта не знал моей фамилии по мужу, он даже толком не помнил моего имени. Все время называл меня Рути, это какая-то малышка, с которой Кольт путался в школе.
Лисетт глухо рассмеялась, взяла с книжной полки наполовину пустую бутылку виски и начала откручивать крышку трясущимися руками.
— В итоге, — она налила виски в пустой бокал для шампанского, — я еле-еле доползла до своей квартиры, откуда меня выкинули. Теперь я живу с Полем Монро. — Лисетт никогда не упускала случая похвастаться. — Я не могла ни есть, ни спать, даже пить бросила. — Она опустила глаза на стакан, и прядь волос упала на ее золотистую щеку. — Я думала только о Найле, о том, как я плохо с ним обошлась. Когда София Мередит пригласила меня, я проревела целую неделю. Я получила шанс, на который уже не надеялась. Шанс извиниться. — Она подняла взгляд и сузила глаза. — Кто же мог подумать, что мой верный муженек уже утешился?
Салли с трудом подавила желание ударить Лисетт по сияющей бронзовой щеке.
— А Кольт? — спросила она лаконично. — Что ты чувствуешь к нему сейчас?
— Кольт, — ядовито прошипела Лисетт и внезапно вся затряслась от бешенства. — Это самая большая свинья, которая когда-либо жила на земле.
Она жадно затянулась сигаретой.
— Знаешь, я его презираю. Он такой эгоистичный, злой и вдобавок извращенец.
И Лисетт зарыдала. Громкие, бешеные икания сотрясали ее истощенное тело, слезы текли по щекам, унося вместе с собой черную подводку и искусственный загар. Чувство было такое, как будто наблюдаешь, как «Мону Лизу» опускают в кислоту.
— Кольт как маленький ребенок, который быстро устает от игрушек, — злилась она. — Когда он больше тебя не хочет, чувствуешь себя такой некрасивой, просто какой-то уродиной. Это он заставил меня послать тот факс. — Она посмотрела на Салли. — Кольт обладает ужасающей, почти гипнотической властью над людьми. Я с содроганием вспоминаю некоторые вещи, которые делала, когда была с ним. Когда Кольт бросил меня, я была на грани самоубийства. Он даже не сказал, что уходит, просто заставил свою новую подружку прислать открытку с просьбой вернуть ключи от дома.
Слезы капали с ее подбородка, Лисетт в отчаянии смотрела на потолок.
— И ты все еще его любишь?
Лицо Лисетт сморщилось, и она опустилась рядом с Салли, виски пролилось на ее платье.
«Самое печальное, — подумала Салли, — что Найл никогда не рассказывал нам о факсе. А мы-то с Мэтти считали, что его глубокое горе было вызвано только ее отъездом. Мы были слишком погружены в свои проблемы, чтобы интересоваться деталями».
Лисетт уже больше не плакала, она смотрела в окно.
— Кажется, это Хуго Бошомп? — спросила она, выпрямившись; слезы уже высохли.
— Да. — Салли встала, чтобы уйти, она была слишком злой. — Он тоже здесь гостит.
Выходя из комнаты, она проследила за взглядом Лисетт и выглянула в сад. Хуго смеялся в компании друзей, его правая рука блуждала под мятым пиджаком Тэш. Лицо девушки было в тени, но Салли и так могла себе представить ее реакцию. Когда Найл вернется, он не должен их увидеть.
Аманда полагала, что обычно на вечеринках купаются обнаженными только пьяные и идиоты. Но сегодня вечером ей хотелось быть безрассудной. Все еще кипя после ссоры с Лисетт О'Шогнесси, она выскользнула из своего бархатного платья с инстинктивной развязностью змеи, сбрасывающей кожу.
Температура воды в бассейне была такой же, как и у ее обнаженного тела, отчего у Аманды появилось чувство собственной невесомости, почти небытия. Она закрыла глаза и поплыла на спине, бумажные цветы нежно прикасались к ее коже.
И вдруг она почувствовала, как пара сильных рук схватила ее сзади и притянула к длинному и сильному телу. Две гладкие мускулистые ноги обвились вокруг нее. Аманда вздохнула и откинула голову на гладкую грудь, пока полностью не оказалась лежащей на этом человеке. Они не разговаривали, нежная струящаяся вода обволакивала их теплые тела. Затем глухой шепот прозвучал над ее ухом:
— Привет, Амелия.
Она застонала и открыла глаза, собираясь скатиться и поплыть как можно быстрее к выходу из бассейна. Но что-то заставило ее изменить решение.
Еще несколько пар вышли из дома и начали возбужденно раздеваться с подбадривающим улюлюканьем и смехом. Кто-то прыгнул в воду прямо в одежде, гости стали топить друг друга и бурно плескаться.
А в тени пустого шезлонга никем не званный фотограф настраивал свою камеру, не в силах поверить в собственную удачу.
Монкрифы, как и обещал Хуго, были милыми людьми с обветренными здоровыми лицами. Они просто излучали заразительную любовь к жизни. Смущенные тем, что без приглашения ввалились на такой грандиозный праздник, они укрылись в тени дерева.
Монкрифы были по-своему привлекательной парой, хотя и неброской. Пенни без макияжа, натуральные светлые волосы собраны в хвостик. Мелкие правильные черты и вздернутый носик на круглом лице делали женщину похожей на симпатичную норку. Несмотря на свою хрупкость, Пенни была невероятно выносливой.
