– Полагаю, у ребят свои планы. – Я нагло лгала, как Пиноккио, но делить его ни с кем не собиралась. – Где вы остановились?
– Я гощу у друзей в Куоге. Здесь есть один неплохой ресторанчик, надеюсь, он вам понравится. Вы не против, если я заеду за вами в восемь?
Не против ли я? Да он что, насмехается надо мной? После двух лет чередующихся встреч с младшими братьями Годзиллы и просмотров повторений «Маппет-шоу» по ТВ в полном одиночестве, что, конечно же, было приятнее, чем рандеву, вполне приличный господин, с которым мы вместе ели устриц на Монмартре, предлагает заехать за мной в Ист-Хэмптон и приглашает меня пообедать? Нет, он определенно издевается.
Я повесила трубку с довольной ухмылкой. В эту минуту в комнату вошла Шарлотта и уставилась на меня с неподдельным изумлением. За ней тянулся след от свеженького подарочка соседского дога, но я не стала делать ей замечание. После звонка Питера меня так и распирало от счастья, а на все остальное мне было ровным счетом наплевать.
– Кто это был? – подозрительно спросила моя дочь.
– Мастер по ремонту холодильников, – солгала я родной кровиночке, не моргнув глазом. Пусть не сует нос не в свое дело.
– Нет, неправда! – возмущенно возразила она. – Он уже чинит холодильник на кухне. Он сказал, что скоро нам придется покупать новый.
– О, – выдохнула я, чувствуя себя ужасно глупо.
Тут Шарлотта заметила красноречивые следы на полу и испустила стон отчаяния. Интересно, чем наши соседи кормят собаку? Что бы это ни было, пес наедается до отвала. Судя по тому, что он оставляет на газоне и в доме, ему каждый день дают по огромному куску говядины. Как только дочь вышла из комнаты, я позвонила няне.
Я ничего не говорила детям о своих планах до шести вечера. Они собирались купить гамбургеров и отправиться в кино без меня. Холодильник снова заработал, правда, временно, по словам мастера. «Доктор Пеппер» опять стал ледяным, и все были довольны и счастливы. Я успела съездить в супермаркет и купить пиццу и мороженое.
– Куда ты собралась? – недоверчиво осведомился Сэм.
С того дня, как мы приехали сюда, я ни разу не отлучалась по вечерам, и теперь им было о чем беспокоиться. У меня, в конце концов, должна быть и личная жизнь, а это представляло для них серьезную угрозу. Кто будет возить их в магазины «С семи до одиннадцати»? Или переключать каналы по телевизору? Или убирать за догом? Надо признать, что я полезная в хозяйстве вещь.
– С кем? – подхватила Шарлотта, конкретизируя вопрос.
– С другом, – неопределенно ответила я, вскрыв банку с диетическим напитком севен-ап и прикрыв ею рот, чтобы они не смогли расслышать конец фразы.
Но у детей тонкий слух – мои всегда все слышат. Шарлотта в точности уловила мои слова, как я ни старалась проглотить их вместе с газировкой.
– Из Парижа? Он что, француз?
– Нет, он американец. Я с ним познакомилась в Париже.
– А по-английски он говорит? – тревожно поинтересовался Сэм.
– Как коренной американец, – заверила я его.
Дети неодобрительно насупились.
– А почему ты не хочешь остаться с нами дома? – обиженно спросил Сэм.
Ему бы такая перспектива пришлась по душе. Для меня же подобное времяпрепровождение не представляло интереса, если принять во внимание гораздо более заманчивую альтернативу. Несмотря на мой печальный опыт, я ничего не могла с собой поделать: мне нравился Питер Бейкер, хотя я и понимала, что мне не следует им увлекаться. Он же потенциальный хищник, разве не так? Но мне он таким не казался. И мы с ним провели замечательный день в Париже.
– Я не могу остаться с тобой, – объяснила я Сэму. – Ты же уходишь с сестрой в кино.
– Никуда я не пойду, – огрызнулась Шарлотта, сверля меня злыми глазами. – Я же сказала, что в девять мы с друзьями встречаемся на пляже.
Ненавижу тринадцать лет. За ними следуют четырнадцать и пятнадцать. Так что это только начало.
– Нет, сегодня ты пойдешь с Сэмом, – твердо заявила я и, не желая больше слушать никаких возражений, удалилась в ванную, чтобы вымыть волосы перед обедом.
Няня прибыла в семь пятнадцать, а в полвосьмого Сэм и Шарлотта уехали вместе с ней на моей машине, одарив меня на прощание гневными взглядами. В их вечернюю программу входили обед и «ужастик», который Сэм смотрел уже три раза, а Шарлотта еще не видела и не горела желанием увидеть. Я радостно помахала им вслед с крыльца, молясь, чтобы проклятый соседский пес до приезда Питера не оставил у нас на ступеньках очередной очаровательный презент.
Я надела белое льняное платье и бирюзовые бусы, уложила волосы и сделала безукоризненный педикюр, покрасив ногти алым лаком. Роджер бы меня теперь не узнал. Я больше не та бедная замотанная пчелка, которую он бросил ради Хелены. Но я теперь и не Хелена. Я – это я. Стою на крыльце, в желудке – тяжесть неимоверная, и понятия не имею, что сказать Питеру. Ладони вспотели от волнения, а как только я увидела его, то поняла, что попала в серьезный переплет. Он слишком хорош собой, слишком умен, слишком уверен в себе. На нем были белые джинсы, голубая рубашка и безупречно начищенные летние туфли от Гуччи, надетые на босу ногу.
Запинаясь и спотыкаясь, я изо всех сил старалась поддерживать приличествующую случаю непринужденную беседу, мысленно напомнив себе, что я еще не совсем потеряна для противоположного пола и мужья моих подруг до сих пор находят меня привлекательной, а это что-нибудь да значит. И в то же время одному богу известно, что этот человек во мне нашел. Кроме того, он еще не в курсе, что у меня имеется пагубная склонность к ветхим фланелевым ночным рубашкам. К тому же он незнаком с Роджером, а потому не знает, какой я могу быть занудной клушей. Но мы с ним посетили Лувр, а потом выпили в «Ритце» мартини. Никто ведь не заставлял его приглашать меня, не угрожал пистолетом. Он сам позвонил мне. Нашу сегодняшнюю встречу никак нельзя назвать первым свиданием. У нас уже было рандеву в Париже. Что ж, тогда все будет проще. Будет ли? Кого я обманываю? Да мне легче перенести пересадку печени, если уж на то пошло. Свидания для меня всегда были каторгой.
Мы выпили вина, и мне каким-то образом посчастливилось не пролить его на своего собеседника или на себя. Он сказал, что ему нравится мое платье и он всегда обожал бирюзу, которая особенно идет загорелым женщинам. Мы поговорили о его работе, о Нью-Йорке, об общих знакомых в Хэмптоне. Все шло как по маслу, и к тому моменту, когда он повез меня в ресторан, я чувствовала себя значительно лучше. Прогресс был налицо.
В ресторане он заказал мартини, и я обреченно ждала, когда он наклюкается, но он почему-то никак не хотел пьянеть. Должно быть, просто забыл об этом за беседой. Он рассказывал, как в детстве проводил лето в штате Мэн, а я пустилась в воспоминания о поездке в Италию в подростковом возрасте и о своей первой любви. Он говорил о своей экс-супруге и сыне, а я с трудом удержалась, чтобы не пожаловаться ему, каким негодяем оказался Роджер. Мне не хотелось, чтобы у него создалось впечатление, будто я ненавижу всех мужчин. Это не так. Я ненавижу только Роджера. И то потому, что рана еще свежа.
Мы говорили обо всем на свете и то и дело смеялись. И я не переставала удивляться, как все-таки он не похож на тех мужчин, с которыми мне приходилось встречаться. Он чувствительный, добрый, открытый человек с прекрасным чувством юмора. Питер признался, что обожает детей, и я готова была ему поверить. Он рассказал, что в Сан-Франциско у него есть парусная шлюпка, что ему нравится парусный спорт, и он собирается купить еще одну яхту. А также сознался, что неравнодушен к легковым автомобилям и медлительным женщинам, и мы вволю посмеялись над нашими рандеву. Оказалось, что между моими кавалерами и его знакомыми дамами очень много общего. Я даже поведала ему о той неприязни, которую питаю к Хелене: когда вижу ее, то испытываю уколы ревности и оскорбленного самолюбия.
– Но почему? – спросил он. – Из ваших рассказов я понял, что Хелена совершенная идиотка, как, впрочем, и ваш муж, который оставил вас ради такой женщины, как она.
Я попыталась объяснить ему, что сама виновата в его уходе, что моя жизнь ограничивалась походами к дантисту и сидением в скверике перед детской площадкой. Однако я умолчала о том, что теперь вся моя деятельность сводится к визитам в маникюрный салон, обедами с детьми в «Макдоналдсе» и домашнему просмотру сериала «Я люблю Люси». Полагаю, он ожидал гораздо большего. К примеру, что я окажусь хирургом-кардиологом или физиком-ядерщиком – словом, чем-то волнующим и сексуальным. Однако его, похоже, вполне устраивали мое белое платье и бирюзовые бусы. Когда он подвез меня домой из ресторана, была уже полночь. Но, войдя в дом, я, к своему крайнему неудовольствию, обнаружила, что дети смотрят телевизор в гостиной, дог спит на диване рядом с Сэмом, а няня спит в моей спальне.
– Привет. – Шарлотта окинула Питера изучающим взглядом, а я представила им своего спутника.
