– Обожаю скрытые мотивы.
Прежде чем она смогла возразить, Шей повернулся в кресле, схватил ее за руку, посадил к себе на колени и поцеловал в губы. Она прижалась к его груди и страстно ответила на его поцелуй.
Когда он отстранился, на ее щеках был румянец, а зрачки потемнели от желания. Такая Джулиана нравилась ему гораздо больше, чем серьезная, сдержанная доктор Кейн. Когда она отключает здравый смысл и позволяет себе расслабиться, она становится другим человеком.
– Я правда пришла поговорить, – пробормотала она.
– М-м-м. – Он снова накрыл ее губы своими. Только на этот раз его ладонь проскользнула под ее топ и накрыла холмик груди. Затем он попытался снять с нее бюстгальтер, но она его остановила.
– Правда, Шей. Теперь, когда Эмили здесь, я бы хотела, чтобы ты уделял нашим занятиям по два часа в день. Как обстоят дела с твоим рабочим графиком?
– Ужасно. Он очень плотный. – Шей поправил ее топ, но не позволил ей встать с его коленей. – Я планировал взять отпуск на время твоего пребывания здесь, но появились непредвиденные обстоятельства, которые требуют моего внимания.
– Что произошло? – обеспокоенно спросила она, убрав прядь волос с его лба.
– Наш главный конкурент пытается отобрать у нас один из наших правительственных контрактов. Срок его действия скоро истекает, и нам необходимо его перезаключить. – Немного помедлив, Шей добавил небрежным тоном: – Обычно такими вещами занимался Грант.
– Мне жаль, что так вышло. – Джулиана нежно коснулась губами его губ, словно знала, как ему сейчас нелегко. Возможно, она это знала. Она всегда умела читать его мысли.
– Спасибо за сочувствие.
Она прижалась к нему и крепко обняла его. Только в этот момент он осознал, как нуждается в поддержке.
– Расскажи мне все, если хочешь.
Это прозвучало так просто и ненавязчиво, что он решил поделиться с ней наболевшим.
– С тех пор как все это на меня свалилось, моя жизнь превратилась в настоящий кошмар. Мы втроем были отличной командой. Грант был ее мозговым центром, Донна – душой. Я никак не могу смириться с тем, что их больше нет. Без них компания никогда уже не будет прежней.
Его горло сдавило от эмоций, и он, замолчав, зарылся лицом в ее волосы.
– Шей, – прошептала она, и ее теплое дыхание коснулось его кожи. – Я здесь с тобой.
Тогда он понял, как все эти годы ему не хватало ее надежности, ее стабильности. Она была для него так же необходима, как посадочные огни для пилота. В этом плане за прошедшие восемь лет ничего не изменилось.
Джулиана взяла в ладони его лицо, нежно поцеловала Шея и посмотрела ему в глаза:
– Грант был мозгом, Донна – душой, а ты чем являешься, Шей?
Он не хотел отвечать на этот вопрос. Ее проницательный взгляд говорил, что она уже знает на него ответ. Потому что она видит его насквозь. Всегда видела.
– Это не имеет значения, доктор Кейн.
– Сейчас я просто Джулиана. И это имеет значение. Расскажи мне все, иначе это останется в твоем подсознании и будет долго тебя мучить. Итак, попробуй обобщить. Произнеси слово, прочувствуй его и вспомни, что с ним связано.
– Смелость, – отчетливо произнес Шей, и на него сразу нахлынули воспоминания. – Это я уговорил Гранта бросить аспирантуру. Выполняя самостоятельное задание, Донна спроектировала двигатель, который работал на топливе с более низкой температурой сгорания, чем все существующие на тот момент двигатели. Грант показал мне проект. Изучив его, я понял, что он сулит большую прибыль и нам нужно поспешить. Я оказался прав. Тот двигатель нашел применение в первом суборбитальном разведывательном самолете.
– Да. Ты человек дальновидный, и у тебя есть смелость для осуществления твоих планов. Это редкое сочетание. Ты самый смелый человек, которого я когда-либо знала. Продолжай в том же духе, и ты добьешься еще большего успеха.
Ей все кажется таким простым, потому что она не знает худшего. Придется ей сказать.
– Опытный образец взорвался во время второго испытания. Во время первого в нем был я, но двигатель не заработал, так что попытка не состоялась. Мы с Грантом и Донной договорились: сначала я, потом они. Почему я не настоял на том, чтобы самому участвовать в следующем испытании, Джу? У них была семья, ребенок. Что есть у меня?
– Ты не должен так себя изводить, – сказала она, тряхнув его за плечи. – Не должен думать о том, что уже нельзя изменить, и спрашивать себя, почему все вышло так, а не иначе. Грант и Донна сами сделали свой выбор. Их никто не заставлял садиться в аппарат. Точно так же никто не заставлял их уступать первую очередь тебе. Почему они это сделали?
– Они знали, как это для меня важно. Моей мечтой всегда было покорить космос. Создать возможность для всех, кто хочет увидеть космос, отправиться туда. Несмотря на все мои старания, я могу потерять компанию. Без Гранта и Донны она испытывает серьезные трудности. Моих стараний недостаточно, чтобы удержать ее на плаву.
– Достаточно, – спокойно возразила Джулиана. – Борись за нее. Ты умен и предприимчив. У тебя доброе сердце, иначе бы ты с радостью сплавил Майки его дедушке и бабушке. Не позволяй чувству вины управлять тобой. Собери воедино всю свою смелость и борись за то, что тебе дорого.
Тепло ее тела, вера, которой лучились ее глаза, вселили в него уверенность.
Она права. Он никогда не позволял страху им управлять. Если он навсегда откажется от разработок в области космического туризма, то, несмотря на все разумные доводы, будет в глубине души считать себя трусом.
Он никогда не пасовал перед трудностями и не собирается начинать сейчас.
Распорядок дня Джулианы включал работу над книгой, общение с Эмили и Майки и обучение Шея родительским навыкам. Несмотря на ее обширные теоретические знания, ей далеко не всегда удавалось найти ответы на вопросы, касающиеся воспитания Майки. Это заставляло ее сомневаться в том, что ей следует писать книгу.
Ее ночи целиком принадлежали Шею, что тоже не позволяло ей полностью сосредоточиться на работе.
По молчаливому уговору они не выставляли свои отношения напоказ. Не ходили на свидания и не прикасались друг к другу в присутствии посторонних. Зато всякий раз, когда они оказывались наедине, он не упускал возможности обнять и поцеловать ее. Она не могла им насытиться. Ей хотелось, чтобы минуты наслаждения длились вечно.
Шей был нетерпелив. Сегодня он распахнул ее халат и накрыл ее губы своими, едва она переступила порог его спальни. Он так хорошо знал ее тело, что ему потребовалось всего несколько минут, чтобы вознести ее к вершинам эротического наслаждения. После долгого марафона страсти она, прижавшись к нему, размышляла над тем, кем они приходятся друг другу.
Восемь лет назад Шей часто говорил ей, что любит ее. Он шептал эти слова, когда, глядя ей в глаза, погружался в нее и когда после этого они отдыхали в объятиях друг друга.
Сейчас все было по-другому. Он был другим. Он медлил, прежде чем что-то сказать, и это ее беспокоило.
Возможно, дело было в том, что они оба были другими. Они осторожничали с обещаниями. У нее своя жизнь в Нью-Мексико, практика, которую она создала сама. У Шея своя жизнь. У него есть сын, за которым теперь присматривает няня. Майки больше не нуждается в ней. Два месяца, на которые он ее нанял, подходят к концу. До сих пор они ни разу не говорили о том, что будет, когда она выполнит все условия их соглашения.
Она помогла Шею создать семью. Ей хочется стать частью этой семьи, но от нее ничего не зависит, поэтому она боится разговора о будущем.
– Скажи мне, Джу, – произнес Шей, поглаживая ее по волосам. – Почему вы с бывшим мужем не усыновили ребенка?
Он не в первый раз упомянул об Эрике после их близости. Неужели он сравнивает себя с ее бывшим мужем?
– Мы говорили об этом перед первой процедурой искусственного оплодотворения. Мы обещали друг другу, что в случае неудачи продолжим жить вместе, но не смогли.
– Почему? Ты же всегда мечтала об отношениях, которые продлятся до гробовой доски. Я поперхнулся кофе, когда прочитал, что ты разведена.
– Четыре процедуры искусственного оплодотворения – это сложный, утомительный процесс, отнимающий много нервной энергии. Это негативно сказалось на наших отношениях, и мы разошлись.
– Ты подала на развод, не он.
Джулиана села в постели.
– Вижу, ты провел всестороннее исследование моей биографии. Да, я подала на развод, потому что хотела поскорее со всем этим покончить. Эрик первый заговорил о разводе, а потом пошел на попятную. Но я больше не могла продолжать эти отношения. Куда ты клонишь, черт побери?
– Ложись, – мягко сказал он. – Я просто хотел сказать, что некоторые обещания не могут быть выполнены даже из добрых побуждений.
Его обнаженный торс выглядел очень соблазнительно, но вместо того, чтобы положить голову ему на грудь, она передвинулась на другой край кровати.
