– Нет, Нардо… нет! – Она восстала и против того, что он ей только что сказал, и против его поцелуя.
Но у него был еще более испуганный вид, чем у нее, и он замотал головой.
– Прости меня. Не за то, что я сказал. А за то, что я поспешил… Я… о господи, прости меня. Еще слишком рано. Я был не прав.
Ей вдруг стало болезненно жаль его. Было очевидно, что он страдал долгие годы. И все это время она ничего не знала и была уверена, что Амадео, так же как и она, ни о чем не догадывался. Но как она могла не заметить? Теперь она смотрела на него с состраданием и нежностью, протягивая обе руки.
– Не извиняйся, Нардо, все хорошо. – Но когда в его глазах вспыхнул яркий лучик надежды, она быстро покачала головой. – Нет, я не это имела в виду. Я просто не знаю. Все слишком скоро. Но ты был прав; ты должен был сказать мне о своих чувствах. Ты должен был давно сказать мне.
– И что бы тогда было? – На мгновение в его голосе зазвучала горечь и ревность к старому другу.
– Не знаю. Но я, наверное, казалась глупой и жестокой все эти годы. – Она с теплотой посмотрела на него, и он улыбнулся.
– Нет. Просто слепой. Но, возможно, так было лучше. Если бы я сказал тебе, то все бы усложнилось. Это возможно и теперь.
– Этого не должно случиться.
– Но это возможно. Ты хочешь, чтобы я ушел из «Сан Грегорио», Изабелла? – Он спросил это искренне, и его голос прозвучал очень устало. Это был тяжелый вечер для него.
Но теперь у нее вспыхнули глаза, когда она посмотрела на него.
– Ты сошел с ума? Почему? Из-за того, что ты поцеловал меня? Потому что сказал, что любишь меня? Из-за чего ты собрался уходить? Не поступай так со мной, Нардо. Ты нужен мне. Я не знаю, что чувствую сейчас. Я до сих пор в оцепенении. Я еще хочу Амадео днем и ночью… до меня не доходит, что он никогда не вернется домой. Я все еще жду его… я все еще слышу, вижу, чувствую его запах… В моей жизни нет места никому, кроме Алессандро. Сейчас я ничего не могу обещать тебе. Я почти не слышу того, что ты говоришь. Я слышу, но до конца не понимаю. Не вполне. Возможно, когда-нибудь я пойму. Но до тех пор я могу любить тебя только так, как любила всегда, как брата, как друга. Если для тебя это достаточная причина, чтобы покинуть «Сан Грегорио», тогда уходи, но я никогда этого не пойму. Мы можем продолжать, как было всегда, и нет причины менять что-либо.
– Но это не может длиться вечно, дорогая. Ты это понимаешь?
Она с болью посмотрела ему в глаза.
– Что ты хочешь сказать?
– Только то, что сказал, что я не смогу продолжать жить так вечно. Я должен был сказать тебе, потому что больше не могу скрывать свои чувства, да на это и нет причины. Амадео больше нет, Изабелла, осознаешь ты это или нет. Он умер, а я люблю тебя. Вот два факта. Но продолжать так вечно, если ты не любишь меня так, как я тебя, продолжать работать на тебя, а не с тобой, особенно теперь, продолжать вечно играть второстепенную роль, Изабелла… я не могу. Я хочу в один прекрасный день разделить с тобой твою жизнь, а не существовать на ее задворках. Я хочу отдать тебе всю свою жизнь, сделать тебя лучше, счастливее и сильнее. Я хочу снова слышать, как ты смеешься. Я хочу разделять с тобой радость побед наших коллекций и необыкновенных творений. Я хочу быть рядом с тобой и видеть, как растет Алессандро.
– В некотором смысле так и будет.
– Да. – Он просто кивнул. – Я буду. В качестве твоего мужа или друга. Но не в качестве твоего служащего.
– Понятно. Тогда, значит, ты говоришь, что или я выйду за тебя замуж, или ты уйдешь?
– В конечном счете да. Но на это может потребоваться очень много времени… если я буду знать, что у меня есть надежда. – И после долгой паузы спросил: – Она есть?
Но она так же долго не отвечала.
– Я не знаю. Я всегда любила тебя. Но не так. У меня был Амадео.
– Понимаю. Я всегда это понимал. – Они долго сидели молча, глядя на огонь, каждый уйдя в свои мысли, а затем он снова нежно взял ее руку. Он раскрыл ее, посмотрел на изящную, прекрасно очерченную ладонь и поцеловал. Она не отдернула руку, а только наблюдала за ним печальными глазами. Он был для нее чем-то особенным, и она любила его, но он не был Амадео. И никогда им не станет… никогда… и, сидя так, они оба знали это. Он посмотрел на нее долгим и пристальным взглядом и убрал свою руку. – Я говорил серьезно. Хочешь, чтобы я ушел?
– Из-за сегодняшнего вечера? – Она спросила это устало и печально. Это не было предательством, но казалось невосполнимой утратой. В какой-то мере она чувствовала, что только что потеряла друга. Он хотел стать ее возлюбленным. А это совсем не благоприятствовало их работе.
– Да. Из-за сегодняшнего вечера. Если теперь я сделал так, что ты не сможешь работать со мной, я уйду. Немедленно, если ты этого хочешь.
– Я не хочу. Это будет еще невыносимее, Нардо. Я погибну через неделю.
– Ты удивишь саму себя. Ты не погибнешь. Но, может быть, ты именно этого и хочешь?
Она покачала головой.
– Нет. Но я не знаю, что сказать тебе насчет всего этого.
– Тогда не говори ничего. И если когда-нибудь настанет подходящий момент, пусть очень нескоро, я скажу это снова. Но, пожалуйста, не мучайся и не считай, что это висит над твоей головой. Я не выскочу из-за двери и не схвачу тебя в объятия. Мы долгое время были друзьями, и я не хочу терять нашу дружбу. – Она вдруг почувствовала облегчение. Возможно, в конце концов, еще не все потеряно.
– Я рада, Нардо. На сейчас я не могу ничего решить. Я не готова. Вероятно, никогда не буду готова.
– Нет, будешь. Но, может быть, не для меня. Это я тоже понимаю.
Она посмотрела на него с нежной улыбкой и медленно наклонилась, чтобы поцеловать в щеку.
– И когда это вы стали таким сообразительным, мистер Франко?
– Я был таким всегда, просто ты этого никогда не замечала.
– Неужели? – Он заулыбался, а она засмеялась, и атмосфера в комнате снова изменилась.
– Да, это так. Так уж получилось, что я теперь гений в нашей работе, или ты этого не заметила?
– Вовсе нет. И каждое утро, когда я смотрюсь в зеркало, то спрашиваю: «Свет мой, зеркальце, скажи, кто тут гениальней всех?..» – Но теперь они уже смеялись оба, и внезапно их лица вновь оказались рядом, и он ощущал ее нежное дыхание на своей щеке, и единственное, чего ему хотелось, это снова поцеловать ее, и он видел, что ее губы ждут его. Но на сей раз он этого не сделал. Момент был упущен, и Изабелла в смущении неестественно засмеялась, встала и пошла прочь. Нет, им будет нелегко на работе. Теперь они оба знали это.
– Посмотрите, что Луиза испекла для Санта-Клауса! – Алессандро неслышно приблизился к ним в своих мягких тапочках. Он нес две тарелки с имбирными пряниками, которые аккуратно поставил на маленький стульчик, придвинув его к камину. Мальчик серьезно посмотрел на них, а затем взял большой теплый пряник и быстро съел его. Потом он снова исчез, разрушив болезненное наваждение.
– Изабелла… – Бернардо посмотрел на нее и улыбнулся. – Не беспокойся. – Она только похлопала его по руке, и они обменялись улыбками, когда Алессандро вернулся, с трудом неся две чашки с молоком.
– Ты устраиваешь вечеринку или собираешься накормить Санта-Клауса? – Бернардо улыбнулся ему и снова сел.
– Нет. Это не для меня.
– Это все для Санта-Клауса? – Бернардо наблюдал за ним, широко улыбаясь, но лицо мальчика постепенно стало серьезным, и он покачал головой. – Это для меня? – Мальчик вновь отрицательно покачал головой.
– Это для папы. На тот случай… если ангелы позволят ему прийти домой… только на сегодняшнюю ночь. – Он снова посмотрел на два стула, которые поставил возле камина, а затем поцеловал маму и Бернардо, пожелав им спокойной ночи. Через пять минут Бернардо ушел, а Изабелла тихо пошла в свою комнату. Это была очень длинная ночь.
– Как там карусель? – спросил Бернардо, сидя в кресле и вытянув ноги перед собой, после обычного обсуждения дел с Изабеллой в конце длинного рабочего дня. Минуло три недели после Рождества, и они занимались только работой. Но, кажется, наконец-то все снова становилось на свои места. Не прошло и десяти дней, как они даже устроили хорошую перепалку. И он больше не напоминал о своем рождественском «признании». Изабелла испытывала облегчение.
– Думаю, она нравится ему почти так же, как твой велосипед.
– Он еще не сломал им ничего из мебели?
– Нет, но явно старается. Вчера он устроил себе гонки в столовой, но всего лишь сбил пять стульев. – Они рассмеялись, и Изабелла встала и потянулась. Она была рада окончанию праздников и довольна проделанной ими работой. С некоторым усилием, но им удалось вернуться к прежним отношениям, и даже Бернардо заметил, что у нее миролюбивое настроение. Но тут он увидел, как она вся напряглась, услышав звонок телефона в кабинете Амадео. – Почему звонят в его кабинет?
– Может быть, не смогли дозвониться к тебе. – Он хотел сделать вид, что не придает этому значения, хотя это поразило и его. Но они оба знали, что люди, отвечающие на звонки к ней, иногда перепутывали линии. – Хочешь, я возьму трубку?
