Амитабх вздохнул.
– Почему бы тебе не купить квартиру?
– Потому что, – ответила Лия сердито – этот разговор повторялся уже в миллионный раз, – на моем счету в банке сто два фунта, и когда я в последний раз узнавала, сколько стоит квартира в Лондоне, стоила она несколько дороже.
– Но ты ведь можешь взять ипотеку, – сказал Амитабх. – Они сейчас снова предлагают сто процентов. Иногда даже сто десять.
– Ммм… Какая прекрасная мысль, – без энтузиазма ответила Лия. – На всю оставшуюся жизнь связаться с ипотекой, которую никогда не смогу выплатить, потому что работаю управляющей в магазине. И, конечно, никогда из этой новой квартиры не выходить – потому что просто не смогу себе этого позволить.
Амитабх вздохнул.
– А знаешь, это ведь ты во всем виноват. Во всем, – с горечью произнесла Лия.
Он снова вздохнул.
– И о чем ты только думал, а? Нет, правда?
– Я не думал. Я просто… жил. Представь себе, – ответил Амитабх.
– Нет, не представляю. Мы были на стольких свадьбах… Ты хоть раз думал, как хотел бы поступить сам, а не только о том, как надо? Неужели ты ни разу, лежа в постели, не думал на сон грядущий: а что же будет с нами обоими? И как это все должно закончиться? – спросила Лия.
– Нет, – ответил Амитабх. – Никогда. Честно.
– Тогда о чем ты думал?
– Я не знаю, – сказал Амитабх. – О еде. О работе. О телике. Думаю, мне просто не приходило в голову, что я когда-нибудь доживу до этого момента. Что мы оба до этого доживем. Наверное, я просто думал, что у нас впереди вечность.
Лия выдержала небольшую паузу, чтобы выделить следующие слова.
– Так, – произнесла в конце концов. – То есть, если бы старик Гус не умер, все было бы по-прежнему, а в один прекрасный день мы бы с тобой вдруг проснулись и поняли, что нам обоим пятьдесят?
– Да. Нет, то есть я имею в виду, я бы, может быть, понял раньше, что у нас ничего не получится, но смерть старичка ускорила процесс.
– Тогда хвала Гусу за то, что он выбрал идеальный момент. Потому что чертовски хреново оказаться в таком положении, как я сейчас, когда тебе тридцать пять. А представь, если бы мне уже было сорок? На самом деле, знаешь, в этот момент я так на тебя зла… Очень и очень зла.
– О боже, Лия. Прости, – вздохнул Амитабх.
– Твое «прости» тут не поможет. «Прости» – это просто очередная отговорка. Ты – это просто куча отговорок. Жалких, незрелых, эгоистичных, жирных отговорок, – сквозь зубы процедила Лия.
– Жирных? – не понял он.
– Да, жирных. Ты жирный. И волосатый. Но это не имеет значения, потому что какой-то бедной девушке придется выйти за тебя замуж только потому, потому что ее мама и папа так велели, – прокричала Лия в трубку.
Повисла мертвая тишина, а через две секунды раздалось нечто, похожее на возмущенный рев, но Лия быстро поняла, что Амитабх просто оглушительно хохочет. Он произнес в трубку:
– О боже, Лия. Ты такая смешная. Я скучаю по тебе.
Лия почувствовала, как уровень ее адреналина падает, а мышцы расслабляются. Она с трудом улыбнулась и сказала:
– Я тоже по тебе скучаю. Сильно. И хочу, чтобы ты был какой-нибудь другой национальности.
– Да, – сказал Амитабх. – Я тоже.
На мгновение оба замолчали, а затем Лия взглянула на часы и ужаснулась:
– Вот черт. Мне пора.
– Куда это ты? – удивился Амитабх.
– В «Клиссолд-Армс». Сегодня день рождения Тоби.
– Тоби?
– Ну, Тоби, который живет напротив. Молодой тощий парень. Только он оказался не таким уж молодым. Ему тридцать девять.
– А при чем тут ты?
– Он меня пригласил.
– Что? Это свидание?
– Нет, конечно нет! Он просто хочет познакомить меня со своими жильцами.
– То есть ты познакомишься с Подростком, и со Стюардессой, и с Сибил?!
– Ну да, – сказала Лия. – Может быть. Я не знаю, кто придет.
– И с Девушкой с Гитарой? – не унимался Амитабх.
– Ам, я же сказала, что не знаю, – отрезала Лия.
– О боже, это так несправедливо. Три года я жил напротив этого особняка, а тебя пригласили познакомиться с жильцами только тогда, когда я уже съехал. Может, мне можно прийти? – с надеждой спросил он.
– Нет. Ты же знаешь – мы теперь не можем никуда вместе ходить, – грустно ответила Лия.
– Но мы же останемся друзьями? Мы ведь можем по-прежнему видеться? – спросил Амитабх.
– Не знаю. Может быть. Слушай, мне пора. Я перезвоню тебе в ближайшее время, ладно? – заторопилась Лия.
– Хорошо, – проворчал он. – Лия?
– Да?
– Я люблю тебя.
Лия вернулась домой из «Клиссолд-Армс» только после одиннадцати. Она захлопнула за собой дверь и тяжело облокотилась на нее. Тело с радостью расслабилось – она наконец-то была дома. На самом деле вечер прошел на удивление отвратительно. Из всех приглашенных явились только Руби и Кон, которые отчаянно флиртовали друг с другом, а потом, судя по всему, удалились, чтобы заняться сексом. Тоби наблюдал за этим брачным ритуалом с плохо скрываемой досадой, а Лия изо всех сил пыталась сохранять непринужденный вид. Поэтому в итоге она страшно напилась. Лия так ничего и не узнала о двух жильцах Тоби, кроме того, что они были заинтересованы друг в друге как в сексуальных партнерах, а о Тоби узнала лишь то, что он, судя по всему, был безнадежно влюблен в Руби – он весь вечер только о ней и говорил, а в какой-то момент Лия и вовсе подумала, что Тоби сейчас расплачется.
Тишина пустой квартиры давила на Лию. Она почувствовала, как у нее жужжит в ушах, и поняла, что смертельно пьяна. Она вздохнула и огляделась вокруг. Жить тут без Амитабха было невыносимо. Но мысль о том, чтобы жить где-то еще или с кем-то еще, показалась не менее невыносимой. Лия вспомнила недавний разговор с Амитабхом – как он сказал, что хотел бы быть другой национальности, что он ее любит. А потом сделала нечто нелепое. Она взяла трубку и позвонила родителям Амитабха.
– Здравствуйте, госпожа Варшни. Малини. Это Лия.
– Лия? – удивленно произнесли на том конце провода.
– Привет. Как ваши дела?
– Лия. Время уже позднее…
– Знаю. Простите меня. Я просто…
Лия вздохнула и села на диван. И продолжила:
– Не знаю. Так как ваши дела?
– Я устала, вот как. Я спала, ты меня только что разбудила, и теперь я чувствую себя уставшей. У тебя все в порядке?
– Да. На самом деле, нет. Я тут подумала над тем, что Амитабх сказал мне, когда мы расстались. Это правда? Вы действительно были бы против нашего с ним брака?
Малини громко вздохнула.
– Ох, Лия, Лия, Лия. Что я могу тебе ответить?
– Скажите, что это не так. Что он был не прав. Скажите, что вы были бы счастливы, если бы ваш младший сын женился на такой, как я, – с надеждой произнесла Лия.
– И я бы это сделала, – тихо ответила Малини, – если бы не была индианкой. Если бы моя фамилия была Смит, а мои родители были бы родом из Беркшира, и каждое воскресенье я ходила бы в церковь, то другой невестки я бы и пожелать не могла. Но, увы, это не так.
– А если я приму индуизм? Это ведь возможно?
– Дело не в религии, Лия. Здесь речь идет о семье, о родословной, кастах и традициях. Против этого мы бессильны, – ответила Малини еще тише.
– Но, Малини, я ведь так сильно его люблю! – почти плача, произнесла Лия.
– Я верю, моя милая. Но есть и кое-что другое, в чем ты должна отдавать себе отчет, – медленно ответила женщина на другом конце провода.
– О чем вы говорите? – фыркнула Лия.
– Дело в том, что, если бы Амитабх любил тебя так, как его любишь ты, он бы женился на тебе, наплевав на все традиции.
Кон распахнул дверцу шкафа и пробежал взглядом по висящим на вешалках нарядам. Но, как назло, вся его одежда в этот день выглядела не так – слишком яркая, слишком чистая, слишком нарочитая. Его джинсы были слишком новыми, слишком синими, на них было слишком много молний и застежек. Становилось понятно, как серьезно Кон подходит к выбору своего гардероба. Но этим утром он хотел выглядеть так, словно оделся наспех, в первое, что под руку попалось, так, как, например, одевался Тоби. Кон даже подумал, а не зайти ли к Тоби и не попросить ли у него что-нибудь, но тут же отбросил мысль об этом – слишком уж гейским казался ему такой вариант.
Кон перебрал все свои свитера. Бежевый. Ему нужен был бежевый свитер. Или совсем белый. Что-то простое. Все, что он смог найти, – свитер Paul Smith из шерсти мериноса в бледно-желтую клетку, но в нем он выглядел словно студент Оксфорда. Или, например, льняная светло-зеленая рубашка French Connection? Слишком по-летнему. В итоге Кон остановил свой выбор на старых джинсах Levi’s в сочетании с белой фланелевой рубашкой в крупную клетку серого цвета. Обуться он решил в свои коричневые замшевые кроссовки Puma. Части наряда между собой не очень-то гармонировали: рубашка была слишком яркой, джинсы порвались на колене, и дырка выглядела фальшивой, хотя была настоящей, а кроссовки выглядели слишком новыми, но это было ближе всего к тому, как он хотел одеться в этот день.
