– Это скверно. Ты не сможешь и шага ступить из квартиры.
– Ты действительно думаешь, что и там меня могут узнать?
– Ты серьезно? Конечно, не строители подземки, но почти все остальные. И потом, если ты исчезнешь из Рима, то об этом напечатают в газетах во всем мире.
– Тогда мне остается только скрываться.
– А ты сможешь так жить? – У Наташи имелись свои сомнения.
– У меня нет выбора. По крайней мере, в настоящий момент. Именно это мне придется делать.
Наташа всегда восхищалась ее чувством долга, смелостью и стилем.
– Но ты уверена, что сможешь ужиться со мной? Я могла бы остановиться где-нибудь в другом месте, – сказала Изабелла.
– Ну уж, дудки. Если ты остановишься где-нибудь еще, я больше никогда не стану разговаривать с тобой! Когда ты приедешь?
– Я не знаю. Я только что приняла это решение. Понадобится некоторое время, чтобы утрясти все на работе. Я собираюсь руководить работой «Сан Грегорио», где бы ни находилась.
В ответ Наташа протяжно присвистнула:
– И как, черт подери, ты собираешься это делать?
– Мы должны это продумать. На бедного Бернардо, как всегда, свалится почти вся работа. Но, если понадобится, я смогу каждый день разговаривать с ним по телефону, к тому же у нас в Нью-Йорке есть офис для представителей нашей фирмы. Я могу звонить им, не говоря, что нахожусь в Нью-Йорке. Думаю, это можно устроить.
– Если даже и невозможно, то ты это сделаешь. А если и не сможешь, то все равно сделаешь.
– Хотела бы я быть столь же уверенной. Мне ненавистна мысль, что я брошу работу здесь. Ох, Наташа… – Она грустно и протяжно вздохнула. – Это было ужасное время. Мне кажется, что я стала другой.
Наташа промолчала, но Изабелла и говорила совсем иначе, чем прежде. Последние четыре месяца сыграли свою зловещую роль.
– Я чувствую себя заведенной машиной, – продолжала Изабелла. – Мне кое-как удается выжить, выматываясь до предела на работе, а когда могу, играю с Алессандро. Но я продолжаю… продолжаю думать… – Наташа услышала, как на другом конце дрогнул голос подруги. – Я продолжаю думать, что он снова вернется домой. Что на самом деле он не умер.
– Думаю, так бывает, когда тот, кого мы любим, внезапно исчезает. И нет времени, чтобы осознать это, понять.
– Я вообще больше ничего не понимаю.
– Ты и не должна, – мягко произнесла Наташа. – Просто приезжай. – Теперь и у нее на глазах появились слезы при мысли о подруге. – Тебе следовало позволить мне приехать в Рим четыре месяца назад. Я увезла бы тебя сюда еще тогда.
– Я бы не поехала.
– Нет, поехала бы. Если помнишь, я на шесть дюймов выше тебя.
Изабелла вдруг засмеялась. Будет чудесно вновь увидеть Наташу. И, возможно, поездка в Нью-Йорк окажется даже веселой. Веселой! Это безумие – думать так после всего, что произошло за последние четыре месяца.
– Серьезно, как ты думаешь, когда вы сможете приехать? – Наташа уже начала быстро прикидывать в уме и кое-что записывать. – Ты хочешь сначала отправить сюда Алессандро? Или предпочитаешь, чтобы я сейчас же приехала и забрала его?
Изабелла на миг задумалась, но сказала:
– Нет. Я приеду вместе с ним. Я не намерена выпускать его из виду. – Слушая это, Наташа начинала догадываться, как это сказывалось на мальчике, но сейчас было не время спрашивать, а Изабелла уже продолжала: – Запомни, никому ни слова об этом. И, Наташа… спасибо.
– Иди к черту, макаронная рожица.
Этого ласкового прозвища, придуманного Наташей, Изабелла не слышала уже много лет. Попрощавшись, она поняла, что смеется впервые за последние месяцы. Она положила трубку, подняла взгляд и увидела встревоженное и напряженное лицо Бернардо. Изабелла даже забыла, что он рядом.
– Я еду.
– Скоро?
– Как только мы сможем все уладить на работе. Как ты думаешь, нескольких недель хватит? – Она посмотрела на него, а в мозгу у нее уже вертелись сомнения. Неужели это вообще возможно? Сумеет ли она руководить делами, прячась у Наташи в Нью-Йорке?
Но Бернардо уже кивал.
– Да. Мы отправим тебя отсюда через несколько недель. – С этими словами он взял стопку бумаги со стола в ее спальне, и они принялись разрабатывать план.
В течение трех следующих недель постоянно велись телефонные разговоры между Нью-Йорком и Римом. Хочет ли Изабелла одну телефонную линию или две? Будет ли Алессандро ходить в школу? Привезет ли она телохранителей?
Изабелла смеялась и взмахивала руками. Амадео как-то заявил, что Наташа могла бы построить мост, управлять страной или выиграть войну, не испортив при этом свой маникюр.
Изабелла потребовала два телефона. Позже она решит, будет Алессандро ходить в школу или нет. В телохранителях нет необходимости: полицейские с Парк-авеню гарантировали безопасность, а дом Наташи в Нью-Йорке усердно охранялся.
Отъезд Изабеллы держали в секрете. Ни один генерал не подготавливал свою кампанию столь скрупулезно и секретно, как она и Бернардо планировали ее исчезновение из «Сан Грегорио». Никто, даже высшие чины компании, не знал, куда она отправляется; большинство даже не подозревало, что она вообще уезжает. Это было необходимо. Все должно было сохраняться в тайне. Ради нее и ребенка.
Ей предстояло исчезнуть. Затем распустят слухи, что она прячется в комфортабельной квартире над рабочими помещениями Дома моды. Только Изабелла и ребенок. Туда будут посылать еду и приносить обратно пустые тарелки, приносить и забирать белье в прачечную. В квартире нужно было кого-то поселить. Ливия, секретарь Амадео, на которую можно было положиться, вызвалась запереться там, создавая соответствующие шумы. Все будут знать, что там кто-то скрывается. Тогда никто не сможет заподозрить, что Изабелла в Нью-Йорке. Это должно сработать. По крайней мере, на какое-то время.
– Все готово? – Изабелла посмотрела на Бернардо. Он засовывал очередную пачку скоросшивателей с бумагами в большую кожаную сумку.
Он молча кивнул, и Изабелла увидела, насколько у него печальный и усталый вид.
– Думаю, я взяла копии всех наших документов. А как насчет экспорта в Швецию? Ты хочешь, чтобы я подписала некоторые из этих бумаг до отъезда?
Она продолжала упаковывать необходимое, а Бернардо ушел в кабинет за бумагами. Еще один кожаный портфель. Документы, образцы тканей, некоторые цифры, подготовленные еще Амадео, финансовые отчеты их представителя в Штатах. Она набрала работы на целых шесть месяцев. А будет гораздо больше, постоянный поток документов, бумаг, отчетов, данных. Что нельзя будет сделать по телефону, Бернардо станет отправлять через Наташиного литературного агента, адресуя на имя миссис Уолкер. Изабелла сосредоточилась на работе, которую предстояло сделать. Ей невыносимо было думать о причинах своего тайного отъезда.
Через минуту вернулся Бернардо с бумагами. Изабелла сняла колпачок с ручки с золотым пером от Тиффани, которая когда-то принадлежала Амадео, и поставила свою подпись.
– Я знаю, что сейчас не время и не место, но все же хочу, чтобы ты подумала.
– О чем? – Изабелла непонимающе посмотрела на него.
– О предложении МАП и «Ф-Б». Может быть, ты встретишься с ними в Нью-Йорке.
– Нет, Бернардо. И я говорю тебе в последний раз. – Она больше не хотела обсуждать эту тему. К тому же у нее совсем не было времени. – По-моему, ты обещал мне больше не поднимать этот вопрос.
– Ладно. Ладно. – В какой-то мере она была права. Сейчас у них и так слишком много проблем. Они всегда смогут обсудить это потом, когда она устанет руководить их работой, находясь за пять тысяч миль от Рима. Мысль об этом остановила его. Кто бы мог подумать шесть месяцев назад, что Амадео погибнет, Изабелле придется скрываться, а он, Бернардо, останется один? Он смотрел, как она закрывает портфель, и волна отчаяния вдруг накатила на него. Ему вспомнилось лето, когда они все вместе отправились в Рапалло. Амадео насчитал в багаже у Изабеллы семнадцать сумок – скатерти, простыни, купальные костюмы… шляпные коробки, целый чемодан с обувью. Теперь ей предстояла совсем другая поездка и другая жизнь. И начиналась она с двух портфелей с документами и двух сумок с вещами Изабеллы и Алессандро.
– Сын очень расстроится, что мы не берем его велосипед, – внезапно произнесла Изабелла, прерывая размышления Бернардо.
– Я закажу ему другой в Нью-Йорке. Еще лучше. – Господи, как он будет скучать по этому ребенку и Изабелле. Странно, что ее не будет рядом. Ни перепалок, ни вспышек ониксовых глаз при взгляде на него.
– Мы очень скоро вернемся, Нардо. Не думаю, что я смогу долго это выдержать.
Она встала, внимательно осмотрела кабинет, вспоминая, что еще забыла, в последний раз открыла шкаф с картотекой. Бернардо молча наблюдал за ней. Она взглянула на него через плечо с едва заметной усталой улыбкой.
– Послушай, почему бы тебе не поехать домой и не поспать немного? Ночь будет длинной.
– Да, полагаю, я… Изабелла… – У него вдруг странно перехватило горло, когда она медленно повернулась к нему. – Мне будет не хватать тебя. И мальчика. – Выражение его глаз впервые после Рождества выдавало его чувства.
