Голова Имоджин дернулась. Испуг на ее лице боролся с чем-то не поддающимся определению.
Что ее беспокоило? Ясно, что она его не боялась. Напротив, она ему открыто противостояла.
– Нет, – прохрипел он, – ты никуда не уйдешь.
Нахмурившись, Имоджин уперлась руками ему в грудь, будто желая оттолкнуть его. Полотенце слегка сдвинулось, обнажив гладкую персиковую кожу.
– Что с тобой, Тьерри? Я не понимаю.
Он и сам не понимал и от этого злился еще больше. В нем вдруг проснулся какой-то первобытный инстинкт.
– Тогда пойми вот что, – прорычал он, приникая к ее губам в отчаянно-жадном поцелуе.
Она на секунду оцепенела, испугав его своей реакцией, но затем губы ее раскрылись, как нежный цветок распускается на солнце.
Именно этого он страстно желал – ощутить свежесть и вкус Имоджин, которая робко протянула ему свои губы словно для причастия.
Тьерри страстно обнял ее одной рукой за талию, а другую руку положил ей на затылок, еще теснее прижимая к себе ее упругое тело. Он услышал ее соблазнительный горловой стон, почувствовав, как ее язык ласкает глубины его рта.
Тьерри знал этот стон, означавший, что Имоджин теряет контроль над собой, разжигая в себе пламя страсти и необузданных желаний.
Страх, что он потерял ее, мгновенно испарился. Раскаленная лава вожделения наполнила все его нутро.
Сильным движением Тьерри подхватил Имоджин на руки, прижав к своей груди. Их губы были по-прежнему соединены в страстном поцелуе. Они забыли обо всем на свете.
Имоджин обхватила Тьерри руками за шею. Ему хотелось кричать от восторга, но не хотелось отрываться от ее губ, даривших ему неземное наслаждение.
Тьерри развернулся и широкими шагами направился в спальню Имоджин. В следующий момент, не разжимая объятий, они рухнули на кровать.
Одной рукой Тьерри сдернул с нее полотенце, а другой принялся лихорадочно расстегивать пряжку ремня. Он никогда не чувствовал себя таким неуклюжим, но Имоджин не отрывалась от его губ, и он продолжал действовать одной рукой наощупь.
Стройная голая нога обвилась вокруг его бедра.
Неужели она действительно боялась, что он может сейчас дать задний ход?
Как можно оторваться от женщины, благоухающей ванилью вперемешку с женским ароматом? А эти легкие круговые движения ее гибкого тела под ним просто сводили с ума. Ему надо срочно раздеться, пока он не утратил эти волшебные ощущения.
Наконец ему удалось скинуть брюки, не переставая поглаживать шелковистую кожу тыльной стороной ладони.
Неожиданно он почувствовал нечто большее, чем сексуальное влечение, что-то чрезвычайно сильное и нежное. Опершись на локоть, Тьерри осторожно опустил ладонь на ее живот.
В ушах шумело, сердце стучало, как табун несущихся галопом лошадей, а грудь наполнялась новым, неведомым чувством. Это было удивление, чувство обладания и покровительства, слившиеся в единое целое.
Рука Тьерри опустилась ниже, ощущая шелковистую плоть, внутри которой уютно устроился их малыш.
Тьерри страстно хотел опуститься на Имоджин всем телом, слившись с ней в порыве экстаза. Но мысль о ребенке умерила его пыл. Экзальтация боролась с осторожностью, как первобытность с цивилизацией.
– Наш малыш, – прошептал он ошеломленно.
Имоджин слегка сжала его руку.
– Я думала, что ты не хочешь его появления на свет.
Тьерри покачал головой. Честно говоря, он не особо думал о ребенке. Его прежде всего волновало здоровье Имоджин и то, как она перенесет беременность.
– Я никогда не откажусь от ребенка. – Это, по крайней мере, было правдой.
Имоджин пыталась отдышаться после поцелуя, вознесшего ее на небеса, наблюдая за сменой эмоций на лице Тьерри. Его нежность растопила ее сердце.
Наш ребенок. Наконец-то он это сказал. И не только произнес слова, но и дал ей понять, что малыш и для него важен.
Имоджин почувствовала, как Тьерри отодвинулся, и едва сдержалась, чтобы не потянуться к нему.
Но Тьерри лишь только раскрыл до конца полотенце, любуясь ее прекрасным обнаженным телом. Он наклонился, нежно касаясь ее живота губами. От этой ласки Имоджин задрожала всем телом, страстно желая продолжения.
– Тебе и правда небезразличен наш ребенок? – Подступивший к горлу ком мешал ей говорить.
– Конечно, – ответил он, встретившись с ней взглядом.
Имоджин покачала головой, смущенная тем, что увидела в его взгляде.
– Нам не нужно этого делать, ты… – Имоджин запнулась, подумав, что ради ребенка он может притворяться, что хочет и ее тоже.
– Не нужно? – Тьерри хмуро сдвинул брови.
Имоджин попыталась приподняться, но не смогла двинуться под тяжестью его тела.
– Ты не хочешь меня, и не нужно притворяться.
– Не хочу тебя? – выпучил глаза Тьерри.
Имоджин отвела взгляд, застеснявшись своей наготы.
– Когда я пришла к тебе в спальню, ты отверг меня. – Только гордость сейчас помогла ей не рассыпаться на тысячу осколков от испытанного тогда унижения.
– Послушай меня, Имоджин, – сказал Тьерри, нежно приподняв ее подбородок и заставив смотреть ему в глаза. – Я никогда, ни на одну секунду не переставал тебя хотеть.
– Но…
– Но я чувствовал за тебя ответственность. Я думал, что ты очень больна и слишком хрупка. Я пытался защитить тебя от себя. – Его сжатые губы медленно растягивались в щегольскую улыбку, заставившую ее сердце танцевать. – Но теперь-то ты вполне здорова, не так ли?
Она хотела было что-то ему ответить, но он вдруг исчез, скатившись ниже по ее телу.
– Тьерри?
Он устроился между ее бедер, раскрыв их сильными руками. Имоджин замерла. Его язык нырнул в ее лоно, нежно лаская бугорок Венеры и посылая ей волны наслаждения. Она так долго ждала его любви.
Имоджин судорожно сглотнула, пытаясь что-то сказать, но Тьерри продолжил свои умелые ласки.
Она воспарила на вершину экстаза, и через секунду ее тело содрогнулось от оргазма, никогда ранее не испытанного. Захлебываясь от эмоций и впившись ногтями в его плечи, она буквально прорыдала его имя, качаясь на волнах удовольствия.
Выдержке Тьерри можно было позавидовать. Он аккуратно опустил ее ноги, поглаживая бедра, пока она не перестала дрожать.
Сквозь полуприкрытые веки Имоджин наблюдала, как он раздевается. Перед ее глазами предстало атлетически сложенное, совершенное мужское тело. Его движения были нарочито медленными, будто он не понимал, как Имоджин его вожделеет даже после этого мощного оргазма.
Наконец он опустился на нее всем телом, стараясь удерживать свой вес на руках. Его твердые бедра крепко прижимались к ней, а мягкая темная поросль на его груди приятно щекотала тугие бутоны ее напрягшихся сосков. Имоджин глубоко вздохнула, наслаждаясь прикосновением его возбужденного члена к ее разгоряченному лону.
– Я хочу тебя прямо сейчас, – прошептала она, пытаясь дотронуться до его восставшей плоти, но Тьерри взял оба ее запястья одной рукой и поднял их вверх. – Тьерри. – Она не успела продолжить. Он накрыл ее рот своими губами и, медленно войдя в нее, погрузил Имоджин в эротическую пучину наслаждения.
Она не знала, сколько времени продолжалась эта сладкая пытка, но отвечала на его ласки с неистовой страстью. Он управлял ее телом, как опытный маэстро дирижирует симфоническим оркестром. И музыка была волшебной.
Имоджин обхватила Тьерри за гладкий торс, прижимая его к себе. Движения Тьерри были по-прежнему размеренными, хотя сердце его молотом стучало в груди, на лбу выступили капельки пота, а челюсти были плотно сжаты, как от боли.
Имоджин охватило подозрение. Вероятно, он сдерживает себя, боясь навредить ребенку. Вот почему его тело так напряжено.
Она тут же поняла, что права, вспомнив его возбуждение еще в ванной, но он по-прежнему сдерживался.
Имоджин опустила руки на его упругие ягодицы, вздрогнувшие от ее прикосновения. Она усилила хватку, и Тьерри с шумом выдохнул. Она чуть приподнялась, шепча ему на ухо, чего она от него хочет. Имоджин не успела закончить фразу, как темп его движений резко изменился и неприличные французские слова прозвучали у нее в ушах. Крупная рука обхватила ее грудь, лаская ее круговыми движениями, а бедра Тьерри заходили ходуном от бешеного ритма.
Имоджин подстроилась под движение Тьерри, покусывая его за мочку уха. Тьерри уже не сдерживался. Через минуту он извергнулся в нее горячей лавой, издав громкий стон удовольствия.
Имоджин вдруг изумленно осознала, что они впервые не предохранялись. Может быть, поэтому их секс был так прекрасен. Они не только получили удовлетворение, но узнали какой-то первозданный секрет, соединивший их навсегда.
Наконец Тьерри обмяк в ее объятиях, уткнувшись губами в ее шею. Оба чувствовали себя обессиленными, но в то же время и наполненными до краев.
Последняя мысль Имоджин была о том, что случившееся между ними должно кардинально изменить их взаимоотношения.
