Наконец Джадд закончил телефонный разговор и отпустил ее руку.
– Собери свои вещи. Мы поедем в больницу, – сказал он тоном не терпящим возражений.
– Как Чарльз? – испуганно спросила она; при виде серьезного выражения лица Джадда у нее сдавило горло.
– Он вышел из комы и просит, чтобы мы приехали. Оба.
Поездка в больницу показалась Анне вечностью. А может быть, она чувствовала себя так потому, что находилась в небольшом пространстве автомобиля вместе с Джаддом. Каждой клеточкой своего тела она ощущала его присутствие, начиная с крепкой хватки его рук на руле и заканчивая его стиснутыми зубами. И еще запах тела. Запах, который коварно напоминал ей страстные ночи, когда они занимались любовью.
Анна облегченно вздохнула, когда Джадд остановил машину на стоянке и у нее появилась возможность отойти от него подальше.
– Заходите по одному и только на пять минут, – сообщила медсестра.
– Иди первая, – сказал Джадд Анне. – Я знаю, как он важен для тебя. И как ты из-за него волнуешься.
Анна молча обдумала слова Джадда, стараясь найти в них подтекст. Поняв, что он говорит искренне, она кивнула и вошла в палату Чарльза. Он был подключен к различным приборам. Открыв глаза, он слабо улыбнулся.
– О Чарльз. – Она присела на стул, в ее глазах стояли слезы. – Мы о вас беспокоились.
– Ах, Анна, ты по-прежнему суетишься? – спросил он.
Чарльз протянул ей руку, и она сжала ее, удивляясь его крепкому рукопожатию.
– Конечно, я буду не я, если не стану суетиться.
Он вздохнул и шире растянул губы в улыбке.
– Ах, моя девочка. Как твои отношения с моим мальчиком? До этого небольшого инцидента со мной мне казалось, что между вами рождается что-то особенное.
Анна не хотела говорить с ним о Джадде. Не сейчас.
– Вряд ли этот инцидент маленький, Чарльз. Вы должны лучше о себе заботиться. На самом деле я уже наняла вам медсестер, которые будут с вами, когда вы вернетесь домой.
Анна затихла, когда поняла смысл своих слов. Если Синтия Уилсон добьется своего, Чарльз никогда не вернется в дом, который знает и любит. На самом деле, если в прошлую пятницу Синтия сказала правду, у Чарльза больше нет дома. Новость об этом подорвет его силы и лишит шанса на выздоровление. Анне придется убедить Джадда, что его отец должен доживать оставшиеся ему годы в доме, в котором провел более тридцати лет. Ей было страшно, но она старательно следила за выражением своего лица. Несмотря на болезнь и слабость, Чарльз по-прежнему очень проницателен. Он сразу поймет, что возникли проблемы, если Анна не будет себя контролировать.
– Тьфу! – язвительно ответил он. – Эти медсестры. Я вышел из комы несколько часов назад, а они уже меня доконали. Но ты не ответила на мой вопрос о тебе и Джадде. Что между вами происходит?
– Мы работаем вместе, – уклончиво ответила Анна.
– Совместная работа – это хорошо. – Он говорил так, словно ему было неприятно. – Похоже, влюбленные поссорились, да? Знаешь, я надеюсь, что вы с ним преодолеете размолвку. Я понимаю, что у тебя не было лучших образцов для подражания. Ты знала, что я не предлагал твоей матери долгосрочных отношений. Боже, я отвратительно к ней относился. Она осталась со мной, поддерживала и любила меня, хотя я этого не заслуживал. Я был обязан дать ей намного больше, чем товарищеские отношения, но я не мог ей этого дать.
– Мама была счастлива с вами, Чарльз, правда. – На глаза Анны навернулись жгучие слезы.
– Ах, ты всегда хочешь всех примирить. Ты заслуживаешь большего, чем я дал твоей матери, Анна. Запомни это.
Краем глаза Анна увидела медсестру.
– Мои пять минут вышли, и я не хочу использовать время Джадда. Мы поговорим с вами позже.
Намного позже. А может быть, никогда. Анна наклонилась и целомудренно поцеловала его в щеку.
– Как быстро пролетели пять минут, – проворчал Чарльз.
– Я приду завтра, хорошо?
– Сегодня вечером. Приходи сегодня вечером.
– Если я смогу, – пообещала она. – А вы слушайтесь врачей. Обещаете?
В ответ Чарльз лишь хмыкнул. Проходя мимо Джадда, стоящего в дверях, Анна постаралась к нему не прикасаться.
– Я буду ждать тебя внизу, – сказала она Джадду, жаждая выйти на свежий воздух.
* * *
– Сядь, сядь. – Чарльз указал Джадду на стул у кровати.
Джадд сделал так, как просил его отец. Он испытал явное облегчение, увидев Чарльза, хотя не понимал, почему. Хотел ли Джадд, чтобы его отец получил полное представление о подготовленной мести?
– Что? Тебе нечего мне сказать? – хохотнув, спросил Чарльз.
– Я рад, что тебе полегчало, – сухо сказал Джадд. Чарльз фыркнул:
– Я признаю, что, вероятно, я все это заслужил. Перед лицом смерти я наконец многое осознал. Хочется разобраться, что я сделал неправильно. И поверь мне, я нередко поступал неправильно.
– Важнее всего, как мы потом исправляем свои ошибки, – ответил Джадд, стараясь говорить сдержанно. Вероятно, отец решил перед ним извиниться. Неужели он думает, что слов извинений будет достаточно?
– Вот почему мне нужно поговорить с тобой сейчас, – произнес Чарльз. – Ты должен знать правду о своей матери и обо мне.
– По-моему, я знаю достаточно, – возразил Джадд.
– Нет, ты не знаешь и половины. Я признаю, я виноват в том, что наш с ней брак не удался. Она была намного моложе меня и заслуживала гораздо большего, чем мог предложить ей более зрелый мужчина. – Чарльз вздохнул и погрузился в молчание.
Джадд поерзал на стуле, ожидая, когда старик выскажется до конца. Ему не пришлось ждать слишком долго.
– Я не буду ходить вокруг да около, мой мальчик, – сказал Чарльз. – Я был ей плохим мужем. Теперь можно говорить об этом без смущения. Я знаю, что дети не хотят слышать о сексуальной жизни своих родителей. – Он состроил гримасу. – Я обещаю говорить корректно. Ты в курсе, что такое диабет?
– В общих чертах, – ответил Джадд.
– Мой диабет диагностировали слишком поздно. Вот почему я здесь. Те, кто страдает этим заболеванием, становятся импотентами. Мне было тридцать пять лет, когда я женился на твоей матери, и у меня начались проблемы. Ей было всего девятнадцать, когда я влюбился в ее красоту. Я хотел достать для нее с неба луну и звезды. Я был готов сделать все, чтобы ее удержать. Но потом у нас начались проблемы в спальне, и мне стало стыдно. Я не желал ни с кем говорить об этом: ни с ней, ни с моим лучшим другом, ни с моим врачом. Я просто ушел с головой в работу. К тому времени, когда родилась. Николь, мы с твоей матерью почти не были близки.
Я продолжал работать, обеспечивая благополучие. Синтии. У нее был дом, она воспитывала тебя и твою сестру. Я, вопреки всему, зарабатывал деньги, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы ее удержать. Она не была счастлива, но я не знаю, что я мог сделать, чтобы изменить ситуацию к лучшему. Твоя мать и мой лучший друг всегда отлично ладили. Казалось, Томас был одержим желанием ее развеселить. Я стал ее ревновать. Я стал подозревать их в любовной связи.
Однажды я рано вернулся домой с работы, – продолжал Чарльз. – Томас уже уехал из офиса, и я нашел его в комнате твоей матери. Он обнимал ее, словно они собирались заниматься любовью. Я обвинил их во всех смертных грехах. Я не слушал их, когда они пытались объясниться. Оказывается, она была ужасно несчастна, а он просто ее утешал. Но тогда я этого не понимал. В тот день я потерял свою жену, лучшего друга и сына.
– Не надо было нас прогонять, – с горечью сказал Джадд. – Ведь она не изменяла тебе?
– Нет. – Чарльз ответил так тихо, что Джадду пришлось наклониться вперед, чтобы его услышать. – Она мне не изменяла. Но она позволила мне поверить, что была мне неверна. Она сказала мне, что ты ребенок Томаса. Что она и Томас любовники уже многие годы, и он удовлетворяет все ее желания. Она точно знала, как сильнее меня обидеть.
Остальное ты знаешь. Я был вне себя от ярости. Я сказал ей, что она может уезжать вместе с тобой. Я не желал никогда больше видеть вас обоих. Когда. Томас узнал, что я сделал, он попытался образумить меня и заставить поверить в истину, но ложь Синтии уже затуманила мне разум. Я не стал слушать. Томаса, и мы с ним с тех пор больше не разговаривали.
Он умер чуть больше года назад, – произнес. Чарльз. – Его адвокаты передали мне его письмо. В нем он назвал меня идиотом и признался, что ни разу не прикоснулся к Синтии. Я понял, что если. Томас говорит правду, то я потратил двадцать пять лет на ненависть, которая была ничем не оправдана. Мне следовало узнать правду. Но сначала врачи сообщили мне о моем здоровье. Я набрался мужества и связался с тобой. Мне было нелегко это сделать.
Джадд не знал, что сказать. Все, о чем рассказал ему отец, было разумно. Джадд интуитивно понимал, что должен ему верить. Однако ему было невдомек, зачем Синтия, переполняясь злобой и обидой, так долго лгала собственному сыну. Почему она так легко бросила своего мужа? Неужели она ни разу не задумывалась о том, что чувствовал Джадд, когда отец отверг его? Неужели она не думала о Николь, которая выросла без матери?
