– Джинни. – Он взял ее за руку, на которой была надета тяжелая печатка Данкернской династии. – Джинни, мне так хочется поцеловать вас. Но я не настаиваю. Если скажете нет, снова просить не буду.
– Тогда мне стоит сказать да, – откликнулась она мягко, удивительно и чудесно. – Потому что у меня уже нет сил сдерживаться. Мне тоже очень-очень хочется, чтобы ты поцеловал меня.
Она сошла с ума. Она не должна этого делать. Не должна!
Но она делала и не собиралась останавливаться.
Они на ковре перед камином. Он долго смотрел ей в глаза, мир затаил дыхание. И тут он притянул ее к себе и поцеловал.
Ее никто никогда так не целовал. Она нашла свой дом. Свой центр. Свое сердце.
Вся нежность мира сосредоточилась в этом поцелуе, она чувствовала его силу и тепло, в которых так нуждалась. Настоящий мужской поцелуй.
Неужели один поцелуй может так изменить жизнь, дать понять, что до этого момента она и не жила?
Как такое возможно, что один поцелуй подарил ощущение, будто мир вокруг тает, все теряет свое значение, исчезает, остаются только этот мужчина, этот момент, этот поцелуй.
Жар. Сила. Уверенность. «Вот как это бывает», – думала она крошечным кусочком разума, который еще был способен рассуждать в это мгновение. Уверенность?
Дом.
Ей двадцать девять лет. Двадцать восемь лет она выстраивала какие-то отношения. У нее была слабая мать, тиран-отец, муж – винтик в семейном бизнесе, потом еще одни, самовлюбленный, жадный эгоист.
Этот мужчина, наверное, тоже обладает такими качествами, но в его поцелуе нет и намека на них. Она перестала принадлежать себе.
Правда или нет, но сейчас имело значение только то, что Аласдер Макбрайд хочет ее, а она его. Вот так просто. Один мужчина, одна женщина и желание, настолько сильное, что отступать нельзя. Разуму тут места нет. Первобытное, как сама жизнь, желание. Она зашла уже так далеко, что отрезала себе все пути назад.
Так далеко, что нет пути назад? Сумасшествие. Это всего лишь поцелуй. Она может прервать его через секунду.
Но она не собиралась. Поцелуй унес туда, где она никогда не бывала, даже не знала, что может там очутиться. Ее руки добрались до его волос, пальцы скользили по его черной гриве, руки притягивали его ближе и ближе, она погружалась все глубже и глубже. Слышала звуки где-то далеко и думала: «Это я издаю стоны от желания? Какая глупость!»
Может, и глупость, но время задавать вопросы прошло. Если это мгновение единственное, она получит то, что не забудет.
Слабость? Возможно. Глупость? Пассивность? Поступила бы так та, старая Джинни?
Нет. Она чувствовала, что мир вокруг меняется. Это не пассивное подчинение. Он притянул ее к себе, блеск его темных глаз отражался в ее глазах.
– Джинни Макбрайд, могу я отнести мою жену в кровать?
Если бы не собаки, они могли бы заняться любовью прямо здесь. Он явно хотел этого, но собаки смотрели на них с интересом, и этого оказалось достаточно, чтобы мужчина начал действовать.
Или, может быть, это случилось потому, что он хотел отнести эту женщину в кровать со всей почтительностью, которую хотел выказать? Может быть, это слишком важный момент, чтобы торопиться?
Он не был уверен, что это было разумно. Черт, мозг затуманился. Нужно взять ее на руки, прижать к груди и отнести в свою спальню, на массивную кровать с балдахином, куда графы Макбрайды прошлых поколений приносили своих невест.
Его невеста?
Она замужем уже месяц, хотя тогда совсем не чувствовала себя его невестой. И он не испытывал к ней никаких чувств, полагая, что это не его женщина. А сейчас заявлял на нее свои права, оказывал честь и обещал защищать отныне и навсегда.
Что изменилось?
Ничего.
Он провел месяц, наблюдая за ней, поначалу отнесясь к ней предвзято, с заранее сложившимся мнением: почему она вышла замуж за его кузена? Эти предубеждения были разбиты Джинни, ее смехом, мужеством, всем, что с ней связано. Каждой мелочью.
Он месяц ожидал, что этот новый образ даст трещину, и настоящая Джинни исчезнет.
Этого не произошло или, может быть, произошло. Сложившийся образ превратился в женщину с храбрым сердцем и необузданным нравом.
А сейчас он держал в объятиях женщину-огонь. Он положил ее в постель, притянул к себе и разорвал рубашку на ее груди.
– Если бы ты знал, как давно я хотела это сделать.
И она замолчала, потому что у него была голая грудь, посмотрела на него, он чуть повернулся, чтобы она могла поцеловать.
«Она восхитительна, – думал он. – Удивительна, красива, безудержна». У нее на лице осталась мука после готовки. Никогда в жизни он не видел ничего красивее.
– Если бы ты хотела увидеть меня голым, так же как я хочу увидеть тебя.
Она счастливо улыбнулась, и эта улыбка проникла прямо в его сердце.
Джинни проснулась с первыми лучами солнца, всходившего над морем.
Она лежала в объятиях мужчины, которого любила.
Осознание этого почти оглушало. Она не могла пошевелиться, едва дышала. Лежала под его рукой, а он убаюкивал ее даже во сне. Она слышала, как бьется его сердце.
Ее мужчина. Чувство оказалось таким сильным, что она даже испугалась.
Когда-то в молодости она любила Рори, большого и зависимого. Рори хотел потешить и защитить ее, правда, не в ущерб обычным делам. Она любила его не так, как этого мужчину, никогда у нее не было столь всепоглощающего чувства единения.
Очень недолго она полагала, что любит Алана. Сколько времени прошло, когда она увидела под маской очаровательной внешности его настоящего? Слишком много.
А теперь Аласдер.
Этот мужчина глубокий, закрытый, одинокий. От Эйлин она узнала историю жизни его родителей, о его одиноком детстве. И многое узнала от него самого. А за последние несколько часов еще больше. И только начала его понимать. Он хотел ее, но за желанием скрывалось нечто большее. Слова, которые он бормотал ночью, его объятия, взгляды.
Он сбросил доспехи. Ее великий воин вернулся домой.
– О чем задумалась? – прозвучало неожиданно.
Он еще не совсем проснулся, но в хриплом голосе слышалась страсть. И нежность. Джинни подумала, что эта ночь не последняя. Доспехи все еще в углу.
Он все еще принадлежит ей.
– Мне кажется, нужно рекламировать поющие пироги как новый афродизиак, – пошутила она.
– Давай так их использовать только для нас двоих. Было превосходно. Джинни!
– М-м-м. – Ей так нравилась его грудь. И весь он был по-настоящему великолепным. Лучшим.
– Не знаю, буду ли я подходящей партией для этого?
– Для чего?
– Для брака.
Она подумала несколько мгновений, собралась с мыслями.
– Хорошо, что мы не женаты по-настоящему.
– Женаты.
– Нет. – Она вскочила, посмотрела в его прекрасные темные глаза и поняла, что он чувствует.
Он ее муж, ее тело кричит об этом, а она знает, что это не так.
– Аласдер, я уже проходила по этому пути. Дважды произносила свадебные клятвы и верила в них. Но они оказались ложью с самого начала. И мы с тобой тоже принесли клятвы, но теперь нужно доказать их достоверность. Мы не можем даже и думать о браке до тех пор, пока не полюбим друг друга.
– Джинни, я чувствую.
– Тише. Мы оба чувствуем. Может быть, для тебя это и впервые, а для меня – нет. Аласдер, я не хочу привязывать тебя к себе клятвами, которые мы произнесли вынужденно. Давай оставим этот разговор на год.
– Год. – У него даже в глазах потемнело. Он дотронулся до ее локона, прикосновение завело ее. – У меня новость для тебя. Я не думаю, что смогу ждать еще хоть минуту.
Она пыталась сдерживаться, говоря то, что должна была сказать.
– Я тоже это чувствую и думаю… думаю, что это хорошо.
– Хорошо быть женой?
– Нет. – Надо объяснить ему. – Я не твоя жена, Аласдер. Теперь мы любовники, и мне бы хотелось оставаться твоей любовницей. Прошлая ночь была…
– Головокружительной, – подсказал он; ей хотелось растаять, но нельзя поддаваться чувствам.
Он намеренно заводил ее, поэтому придется сказать нет.
– Если в конце года мы все еще захотим жить вместе, тогда сможем подумать об этом, только не дави на меня. До тех пор мы не женаты.
– Значит, просто любовники?
– Не думаю, что слово «просто» подходит.
– И я не думаю, – улыбнулся он, снова притягивая ее к себе. – Наверное, ты права. Год вынужденных ухаживаний. Я заперт в замке Данкерн с моей Джинни, зато в конце…
– Я не твоя Джинни, а о финале будем беспокоиться в конце.
– Чем займемся прямо сейчас?
Она улыбнулась и позволила себе расслабиться, разрешила оказаться там, где хотелось больше всего на свете.
– Давай решать проблемы по мере их поступления.
– Начнем сейчас же?
Аласдер улыбнулся в ответ темной, опасной улыбкой, от которой у нее сердце ушло в пятки. Прижал ее к себе, не дожидаясь ответа.
– Да, – выдохнула она. Потом у нее едва хватало сил дышать.
Нужно начинать жить заново, установлены новые нормы, мир завертелся вокруг своей оси.
