На протяжении всей поездки она ничего не сказала, и вот такси остановилось у дома Флик.
– Хочешь, я пойду с тобой?
– Все будет в порядке, – ответила Аллегра. – Я думаю, мы должны поговорить с Флик наедине.
– Тогда я подожду, – сказал Макс.
– Не глупи. – По крайней мере, ее лицо оживилось и даже мелькнуло некое подобие улыбки. – Это может занять несколько часов. Поезжай домой.
Максу это не понравилось, но он не мог ввалиться в дом ее матери без приглашения, поэтому подождал, пока Аллегра войдет внутрь, прежде чем назвать таксисту домашний адрес.
Макс не находил себе места. Ходил взад-вперед по комнате, садился на диван, потом вставал, шел в кухню. Включал телевизор, выключал его. Продолжал думать об Аллегре, о том, что она чувствовала, когда после стольких лет выяснила, кто ее отец. Почему Флик не говорила ей? Макс знал, как сильно Аллегра тосковала по отцу. Видел, с какой завистью смотрела на их с Либби отца, и, хотя тот относился к ней как к дочери по совместительству, это не то же самое.
Услышав звук поворачиваемого ключа в замке, Макс вскочил и поспешил в прихожую. Аллегра, все еще в его пиджаке, закрывала входную дверь. Она повернулась к нему с таким выражением на лице, что у Макса сжалось сердце.
Он не раздумывал. Просто развел руки, и Аллегра молча шагнула в его объятия. Макс притянул ее к себе, прижал к груди и впервые за много дней ощутил покой, пусть даже с такой – дрожащей, холодной, уставшей, расстроенной – Аллегрой.
– Пойдем, – мягко сказал он наконец. – Выпьешь чего-нибудь? Тебе это сейчас необходимо.
Он заставил ее сесть на диван и налил в стакан виски. Аллегра с сомнением посмотрела на стакан, который он ей вручил.
– Я не очень люблю виски, – сказала она.
– Все равно выпей, – настаивал Макс.
Неохотно она сделала глоток и, задохнувшись, похлопала себя по груди и поморщилась, но краска стала возвращаться к щекам, и Аллегра глотнула еще.
Макс сел на диван рядом с ней, но не слишком близко.
– Лучше?
– Забавно, но да. – Аллегра поболтала виски в стакане, и ее улыбка исчезла. – Я только что довела маму до слез, – призналась она Максу. – И от этого мне не очень хорошо.
Непреклонная Флик Филдинг плакала? Макс не мог себе такого представить.
– Как она отреагировала, когда ты рассказала ей о портрете?
– Сначала пришла в ярость, – ответила Аллегра. – Портрет должен был быть уничтожен, Броня не имела права привозить его в Лондон, она обратится в суд, чтобы заставить Броню снять картину… Флик, как дикое животное, металась по кабинету, но, когда я сказала, что портрет очень красивый, она остановилась и закрыла лицо руками. Как будто внутри у нее что-то оборвалось, сломалось. – Аллегра сделала еще глоток виски. – Я никогда раньше не видела, чтобы Флик плакала. Это было ужасно.
– Это правда? Яго Форрест твой отец?
Она кивнула:
– Все, что рассказала нам Броня, правда. У них случился невероятно страстный роман. По словам Флик, она была слишком молода и глупа, но даже теперь очевидно, что она любила Яго. А может, любит до сих пор. Она сказала, что была убита горем, когда он ее бросил. – Аллегра рассеянно потягивала виски. – Забавно представлять ее молодой и безумно влюбленной, но сейчас это многое объясняет. Она скрывается за маской холодного интеллекта, чтобы никто не догадался, что когда-то она была ранимой. Когда держишь всех на расстоянии вытянутой руки, то никто не сможет причинить тебе боль. – Выражение Аллегры стало грустным. – Бедная Флик.
– Бедная ты, – возразил Макс и, не в силах противостоять соблазну, потянулся и убрал выскользнувшую прядь волос Аллегре за ухо. – Что же случилось?
– Флик забеременела, но Яго не хотел ребенка.
Макс слышал, как Аллегра пытается контролировать голос, и подвинулся ближе, чтобы положить руку ей на плечо. Аллегра благодарно наклонилась к нему, по-прежнему сжимая пальцами стакан.
– Он дал ей деньги на аборт, но в последний момент Флик отказалась, и Яго был в ярости. Поставил ее перед выбором – или он, или ребенок, и она выбрала ребенка. – Аллегра сглотнула. – Она была уверена, что Яго слишком сильно ее любит, чтобы позволить уйти. Думала, что просто покажет ему малыша и Яго передумает.
– А он не передумал?
Аллегра покачала головой:
– Вскоре после моего рождения Флик принесла меня в его мастерскую. Она не верила, что Яго сможет устоять. Она говорит, я была само совершенство. – Голос Аллегры чуть задрожал, и она сделала еще один глоток виски, чтобы успокоиться. – Флик сказала: «Ты была идеальным младенцем, а он посмотрел на тебя с отвращением», а затем велел ей сделать окончательный выбор, раз и навсегда. Видимо, он хотел, чтобы она от меня избавилась, а когда Флик отказалась, все было кончено. Яго сказал, что умыл руки, когда дал ей денег на аборт, и запретил обращаться к нему за помощью.
Макс крепче обнял Аллегру. Она держалась хорошо, но он-то видел ее лицо, когда она пересказывала слова матери о реакции Яго. Флик наверняка страдала, но разве обязательно рассказывать Аллегре, что ее отец смотрел на нее с отвращением?
– И все? – спросил он.
– Она больше никогда его не видела, была слишком зла и обижена, чтобы просить о поддержке. Она его вообще не упоминала.
– Понимаю, что ей было трудно, – сказал Макс, – но почему она ничего не рассказывала тебе? Ты имела право знать, кто твой отец.
Аллегра тяжело выдохнула.
– Она знала, что я захочу связаться с Яго, и боялась, что он отвергнет меня, как когда-то отверг ее. И, судя по тому, что рассказала нам Броня, именно так он бы и поступил. Яго гений, но он не производит впечатление доброго человека. Флик сказала, что не может смириться с тем, что мысли о нем причиняют мне боль. – Аллегра с трудом сглотнула. – Она попросила прощения – впервые на моей памяти. Не могу видеть ее такой расстроенной. Как будто мир перевернулся.
– Ты тоже расстроена, – напомнил Макс. – Тебе тоже нелегко.
– Ну, по крайней мере, теперь я знаю, кто мой отец, – отважно заявила Аллегра. – И лучше понимаю Флик. Раньше я думала, что на самом деле это она не хотела ребенка, но ради меня она отказалась от большой страсти и пыталась защитить меня, это приятно осознавать.
– Так много новостей за один день, – нахмурился Макс. Казалось, что самообладание Аллегры уже на грани. – Как ты себя чувствуешь?
– Я в порядке, – энергично отозвалась она. – Просто… ну, не каждый день выясняется, что твой отец известный художник.
– Ты бы предпочла не знать? – мягко спросил Макс.
– Нет, я рада, что узнала, – сказала Аллегра. – По крайней мере, можно перестать мечтать. – Она горько улыбнулась. – Раньше я думала, что у меня нет отца, потому что Флик не сказала ему о моем рождении. Я мечтала, что он каким-то чудесным образом узнает обо мне, приедет, разыщет, будет восхищаться мной. Что он будет смотреть на меня так же, как твой отец смотрит на Либби. – Ее рот скривился, и Аллегра закусила нижнюю губу, чтобы сдержать дрожь. – Так что… я всегда, всегда хотела иметь отца, а теперь выясняется, что у меня был отец, только я была ему не нужна…
Ее лицо сморщилось, и Макс, который обычно приходил в ужас от слез, усадил рыдающую Аллегру к себе на колени. Он мягко придерживал ее, пока она выплакала все свое горе, а болезненные рыдания не превратились постепенно во всхлипывания и прерывистые вздохи.
– Может, Яго и гений, но он сильно сглупил, – пробормотал Макс, касаясь губами ее волос. – Он не захотел узнать, какая у него удивительная дочь.
– Я не удивительная, – глухо сказала она ему в воротник. – Мой отец гений, Флик напористая и умная, а я… это просто я. Ничего особенного. – Всхлипы снова прервали ее речь. – И теперь я знаю, от чего Флик отказалась из-за меня. Понимаю, какое я для нее разочарование. Я не могу стать такой, какой она хочет меня видеть.
– Тогда будь такой, как ты хочешь. – Голос Макса стал серьезным. Он отстранился и, держа Аллегру на расстоянии вытянутой руки, убрал спутанные волосы с ее лица и посмотрел ей прямо в глаза. – Ты всю жизнь пыталась угодить матери, Легз, и теперь пришло время порадовать себя. Реши для себя, чего ты хочешь, и делай это.
«Реши для себя, чего ты хочешь, и делай это». Чего Аллегре действительно хотелось – так это чтобы Макс не улетал в Шофрар, но разве она могла просить его остаться, зная, как много значит для него работа? Она бы обязательно расплакалась, а Аллегра знала, что Макс ненавидит слезы. Рассказать ему, как сильно она боится предстоящего расставания? Такое признание равносильно эмоциональному шантажу.
Так что Аллегра костяшками вытирала тушь под глазами, улыбалась и делала вид, что все хорошо.
И вот Макс уезжает. Сумки упакованы и аккуратно стоят в коридоре. Такси, которое отвезет его в аэропорт Хитроу, будет с минуту на минуту.
Последние несколько дней прошли в суматохе. Коллеги Макса устроили для него прощальную вечеринку. Аллегра не спрашивала, но была уверена, что Эмма появится там. На следующий вечер Дики настоял на том, чтобы выпить на прощание в пабе, который Макс ему посоветовал. Дарси приехала с Уильямом. Она обняла Макса и пожелала ему успехов, но было очевидно, что сейчас она имеет виды исключительно на Уильяма. Либби звонила из Парижа, родители Макса из Нортумберленда.
