Снова потянувшись к Йену, Сара накрыла его руку своей. История ее жизни была отвратительной. Его – трагической.
– По вашим словам, ваша мать так боялась вашего отца, что тайком увезла вас, не известив его.
Выражение лица Йена стало отрешенным, словно он увидел каких-то старых духов.
– Он был трусом, который бил женщин и злоупотреблял помощью. Мой дед использовал свою власть, чтобы защищать этого монстра. Защищать имя Риптон, которое он ставил превыше всего. Я бы смог лучше распорядиться такой властью.
Выпрямившись, Сара улыбнулась:
– Тогда вам стоит подумать об этом.
Полковник поднял на нее взор, и она с удивлением увидела горячую решимость в его ясных голубых глазах, пылающее в них пламя, которого она прежде не замечала.
– Бывает много времени на раздумья о будущем, когда находишься в лагере и ждешь рассвета, – промолвил он. – У меня было много о чем подумать. Я стану маркизом, и разве это не грубый фарс? У меня будет все то, к чему я всю жизнь относился с подозрением. Ты знакома с моим дедом?
– Нет. Фиона говорит, что он… полностью поглощен… своим положением.
Фергусон фыркнул:
– Не уверен, что старый пень хотя бы иногда снимает свои горностаи. – В его глазах мелькнуло лукавое выражение. – Думаю, у него припадок сделался, когда он понял, что я все еще жив. Моя мать была воплощением всего, что он ненавидит, – шотландка, внучка мятежного лэрда, сильная… Однако он должен был разыскать меня, иначе его титул мог бы в будущем пропасть. Но разве это не замечательно? Я про то, что он не может изменить своего решения. Я – наследник титула, хочет он этого или нет, и он ограничен в тратах каждого гроша. Даже когда я займу свое место среди реформаторов. – Его усмешка стала немного безумной. – Разве ты не понимаешь? Такой крепкий шотландский парень, как я, в палате лордов выступает против чисток и предлагает законопроекты за всеобщее голосование и ирландскую правовую законность… Может, мне стоит надеть на это выступление килт?
Сара улыбнулась.
– Будет неплохо, если старый маркиз к тому времени умрет, – заметила она. – Иначе у него от этого непременно случится удар.
Йен вздохнул:
– Он настаивает на том, чтобы приобщить меня к миру власти, его законам и правилам. Что ж, я учусь этому. Я возьму на вооружение каждый инструмент, который он мне дает, и использую его для того, чтобы изменить лицо этой страны.
– А ваша невеста? Она с вами согласна?
Йен улыбнулся:
– Это самая лучшая часть, не так ли? Маркиз устраивает этот союз, потому что я продолжу его род. Но чего он не знает, так это того, что Арден – такая же страстная сторонница реформ, как я. Ты можешь представить себе, на что мы с ней способны?
Сара неожиданно поникла. Ей пришло в голову, что она уже начала фантазировать. В пещере это совсем просто – представлять, что будущее может неузнаваемо измениться только потому, что ты этого хочешь. Но реальный мир ждет и включает в себя безупречную жену для будущего маркиза и начинающего реформатора. Двери распахнутся перед ним, и люди станут его слушать. Но ничего этого не будет, если он появится под руку с неизвестной незаконнорожденной. Неизвестной незаконнорожденной, которая прежде всего не имеет права даже играть с такими идеями.
Глупая девчонка!
– Есть только одна маленькая проблема, детка, – добавил Фергусон, лицо которого вновь обрело серьезное выражение.
Сара отвернулась.
– Ты не сможешь выступать в палате лордов, если тебя повесят за предательство, – вымолвила она.
– Вообще-то я думал о том, что мне не хотелось бы становиться членом парламента, если в нем будут заседать предатели, которые сумели захватить страну. – Он пожал плечами. – Но я не думаю, что обвинение в измене как-то повлияет. Ты поможешь мне?
Сара совершила ошибку, посмотрев ему в глаза. Святые небеса, этот взгляд может довести ее до смерти! Теперь, когда она оценила его глубину, выдерживать его стало еще труднее. Она в самом деле не желала участвовать во всем этом. Ей не хотелось иметь дело со шпионами, королевской властью и подлыми женщинами. Все, что она может, – это день за днем работать здесь.
Но как она может просто так уйти от Йена? Как может допустить, чтобы он рисковал еще сильнее? Как может проигнорировать беду, надвигающуюся на ее страну?
Сара больше не могла отрицать: она ему поверила. И не просто потому, что Йен – брат Фионы. Не потому, что создала в своих мыслях его идеальный образ. А потому, что желала этого человека.
Резко встав с места, Сара направилась к двери. Ей захотелось пройтись, подняться на холмы, словно можно было отдалиться от решения, которое необходимо принять. Как будто если она выйдет из этого подвала, то сможет отделиться от того, что должно произойти. Казалось, что Сара простояла у двери целую вечность, слушая тихие крики птиц и лай собаки.
– Письмо, – наконец сказала она, поворачиваясь и направляясь к нему. – Только одно письмо.
– У тебя действительно есть друг, который сможет передать для меня письмо?
Ответ тяжким грузом повис в груди. Саре была ненавистна даже мысль о том, что она вовлечет в эту историю Лиззи, и тому было множество причин. Но если кто и сможет передать письмо Йена его друзьям, то только она.
– Да, – ответила Сара.
Возможно, она думала, что от ее ответа лицо Фергусона озарится радостью. Вместо этого он показался ей невыносимо усталым. С трудом встав, Йен повернулся к ней лицом.
– Извини, что прошу тебя об этом, детка. Обещаю, что уйду отсюда, как только смогу.
Сара потерла глаза. Это лучше, чем признаваться в том, что его обещание неожиданно причинило ей боль. Такого не должно быть. Но она всего на мгновение ощутила вкус того, что означает знать этого выдающегося человека. И как это бывает, когда впервые вкусишь сладкое, сразу возникает сильнейшее желание попробовать еще.
– Сядьте! – скомандовала Сара, взяв себя в руки. – Или я буду вынуждена держать вас в этом подвале несколько недель. Я уже собиралась съездить завтра в Лайм-Реджис. Когда все в доме лягут спать, я принесу вам перо и бумагу.
– Спасибо тебе, Сара, – сказал Йен, взяв ее за руку.
Сара снова почувствовала обжигающий жар, который, казалось, так и капает с кончиков его пальцев, когда они прикасаются друг к другу. Она опустила глаза, ничуть не сомневаясь в том, что увидит пламя. Нет, обычные руки. Его – настолько большие, что могли обхватить ее руки, защищая их словно щитом, и ее – мозолистые, рубцеватые, напоминающие о ее месте в мире. Фергусон никак не защитит ее, подумала Сара. При любых других обстоятельствах полковник лишь смог бы помочь ей в некоторых битвах и позаботился бы о ее ранах.
Но он этого не сделает. А у Сары нет права просить еще о чем-то. Собрав все усилия, она вырвала у него свою руку.
– Поблагодарите меня улучшением самочувствия, – сказала она.
«Моя дражайшая Лиззи!
Ты помнишь, какую услугу я тебе оказала, когда нашла для тебя книги по анатомии? Ну вот, моя дорогая Лиззи, настало время…»
Наступило следующее утро, и Сара пыталась закончить письмо, прежде чем впрягать Харви в небольшую двуколку, на которой собиралась ехать в Лайм-Реджис. Саре очень хотелось бы написать это письмо кому угодно, но только не Лиззи. Безупречной, царственной, сдержанной Лиззи, которая очень редко пренебрегала правилами, но все же писала время от времени письма Саре. Чем больше Сара об этом думала, тем больше ей была ненавистна мысль о том, что она подвергает Лиззи опасности. Но она не знала, с кем еще можно было бы связаться.
В кармане у Сары было письмо Йена. Она забрала его вечером после ужина, когда пришла в подвал и обнаружила полковника посеревшим и дрожащим. Письмо лежало на одном из ящиков, а чернильница была аккуратно закрыта.
Саре хотелось бы не так удивиться его состоянию. Но, увы, все к этому шло. Температура поднялась еще сильнее, рана снова загноилась.
Несмотря на припарки и обилие чая из коры хинного дерева, Фергусон пережил ужасную ночь. И Сару беспокоило, что это могло быть только начало. Припарки и повязки не помогают. Она знала, что к вечеру лихорадка усилится. Но как Саре позаботиться о Йене, не выдавая его?
«…Мне нужна твоя помощь, Лиззи. Видишь ли, о Босуэлле до сих пор ничего не известно. Мне нужно узнать, что с ним случилось, но только чтобы об этом не узнала моя свекровь. Она и так в полном смятении, и мы опасаемся за ее здоровье. Но она проверяет каждое письмо, отправляемое из нашего дома. Кажется, я все-таки немного вероломна…»
Сара надеялась, что леди Кларк никогда не узнает об этом букете лжи. Иначе отношения, которые они построили на взаимной терпимости, разлетятся в клочья.
«…Мне нужно связаться с лордом Маркусом Дрейком. Меня убедили, что он сможет помочь мне. Ты передашь ему прилагаемое мною письмо, Лиззи? Я буду вечно тебе благодарна за это».
