– Ты уверена, детка?
Слабо улыбнувшись, Сара натянула платье на плечи дрожащими руками.
– Пожалуйста.
Солдат в панике смотрел то на Сару, то на шотландца. Йен приблизил его к себе так, что они оказались нос к носу.
– Что ты можешь сказать этой леди, парень?
– Он убьет меня, – проскулил тот.
– И я тоже, – заверил его Йен. – Но я сделаю это раньше. И медленнее. И, поскольку воспитывали меня не как джентльмена, сделаю все гораздо хуже. А теперь давай начнем сначала. Какое имя мне написать на твоем надгробном камне?
Человечек с лицом ласки побледнел еще сильнее, если это вообще было возможно.
– Бриггз… Морт Бриггз… Капрал, – пролепетал он.
Йен покачал головой:
– Пока довольно, я бы сказал. Это была твоя идея, или ты являешься еще бо́льшим трусом, чем кажешься, и уговорил какого-то другого подлеца втянуть тебя в это?
– Кларк… – Его глаза повернулись в сторону Сары, и он совсем упал духом. – Того, кто нас нанял. Он просил меня… напугать ее немного. Это все.
Йен проворчал:
– Нет, это не все, и тебе это известно, сукин ты сын. – Он собирался сказать еще что-то, но тут сквозь красное марево, застилавшее ему глаза, он осознал смысл слов солдата. – Кларк? – переспросил Йен, поворачиваясь к Саре, лицо которой оставалось пепельно-серым. – Он толкует о том голодранце с задранным вверх носом, который на днях угрожал тебе? О кузене твоего мужа?
Сара нерешительно кивнула.
– Я перенесла целую серию потерь, – промолвила она. – И догадывалась, кто за этим стоит, но у меня не было доказательств. – Она кивнула на солдата, которого все еще удерживал Йен. – Он может доказать.
Йен с усилием тряхнул рукой, чтобы не придушить маленького мерзавца.
– Ты хочешь сказать, что я не могу свернуть его бесполезную шею?
На этот раз он заработал слабую улыбку.
– Ты не можешь убить мое доказательство, Йен.
Он посмотрел на ее искреннее лицо. Взглянул на побелевшее лицо солдата.
– Черт! – Йен вздохнул. – Но могу же я выбить из него еще кое-что? Он сможет дать свидетельские показания.
Солдат всхлипнул.
– Сви… свидетельские? – переспросил он.
Йен поставил его на землю, но не отпустил.
– Ты можешь дать показания и уйти в Ботани-бей в качестве бывшего капрала Морта Бриггза, а можешь промолчать и еще серьезнее пострадать от меня. А пока ты принимаешь решение, парень, я думаю, нам надо связать тебя и подготовить как подарок закону.
И тут они услышали голос, доносящийся от дома:
– Мисс Сара!
Повернувшись к Йену, Сара побелела:
– Это Пег. Я должна ей что-нибудь сказать. – Прихрамывая, она дошла до деревьев и встала в их тени. – Я здесь, Пег. Мне нужно похоронить лисицу!
Ответ походил на раскат грома. Спустя мгновение дверь в дом хлопнула, и наступила тишина.
Сара не двигалась, но продолжала наблюдать за домом, расположенном на некотором расстоянии от леса. Йен удивился тому, как она держит себя в руках. Учитывая произошедшее, она должна была бы биться в истерике.
Именно в это мгновение он заметил, что Сара трет себе лоб.
– Мы не можем, – сказала она.
– Что не можем?
– Привести его в качестве свидетеля. – Она указала дрожащей рукой на солдата. – Если я приведу его к властям, он выдаст тебя.
Солдат замотал головой.
– Нет, я этого не сделаю, – заверил он.
Йен встряхнул его, как крысу.
– Нет, сделаешь, – сказал он. – Заткнись, пока я буду думать, парень.
Дело кончилось тем, что они притащили солдата с собой в подвал. Сара забрала свое ружье в курятник, а Йен перевязал руку солдата и привязал его веревками, которые украл из сумки Джорджа.
– Ты сможешь следить за ним здесь? – спросила Сара, поставив ружье у стены пещеры. – До тех пор, пока не появится взможность увезти его отсюда?
– Дольше, – поправил ее Йен, связывая лодыжки солдата. – До тех пор, пока я не докажу свою невиновность, или они узнают, что ты меня прячешь. Возможно, ему придется пробыть здесь несколько недель.
– Меня будут искать, – запротестовал солдат.
– Не будут. Заткнись!
– Может, Джордж покараулит его за нас, – вздохнула Сара. – Поговорю с ним завтра, а сейчас мне надо вернуться в дом.
Фергусон знал, что он должен сказать ей, о чем они уже договорились с Джорджем. Но одного взгляда на ее заплаканное лицо было достаточно, чтобы остановить его. У них еще будет время обсудить его уход отсюда.
Сара смотрела на испорченное платье, издавая тихие нетерпеливые звуки, от которых Йену хотелось привлечь ее к себе и никогда не отпускать. Просто для того, чтобы забыть, как она отбивалась от солдата. Она стала приводить себя в порядок: дрожащими руками собрала волосы и поправила платье, озвучивая разные варианты истории о том, как она боролась с лисой, чтобы объяснить Пег свое состояние.
Йен тем временем связал солдата так крепко, что тот не мог шевелиться. Он завязывал последний узел, как вдруг услышал за собой странный звук, напоминавший разговор. Обернувшись к Саре, он увидел, что она внезапно побелела и дрожит, как жертва малярии. Бросив солдата на пол, он схватил Сару как раз в то мгновение, кода ее глаза закатились.
– Ох, детка, – пробормотал Йен, подхватывая ее на руки. – Тебе нехорошо. Ты холодна, как полночь на болотах.
Закутав Сару в одеяло, Йен сел и усадил ее к себе на колени. И тут он услышал, как стучат ее зубы. Они отбивали какой-то безумный ритм.
Ее ресницы затрепетали.
– Со мной все… правда… – Сара безуспешно попыталась улыбнуться.
– Конечно. – Он слегка покачал ее, пытаясь хоть немного согреть. Успокоить. Он чувствовал, что ее сердце бьется, как воробей; сила ее страха опалила его.
– Это, конечно, он… – Она охнула, ее голос был едва слышен. – Он убил моих кур. Он ведь не должен был этого делать, правда?
Йен едва не усмехнулся. Господи, он мог бы полюбить эту отважную девушку.
– Ради тебя я сломаю ему и вторую руку, детка. А потом куплю тебе новых кур.
До него донеслось еще одно забавное короткое всхлипывание.
– Ее звали… Рейчел…
Йен кивнул и коснулся подбородком ее волос. Неожиданно эта девушка заставила его испытать желание дать ей что-то, чтобы она почувствовала себя лучше. Девушка, которая горюет из-за потерянной курицы. Почувствовав, как ему на запястье упала еще одна горячая слеза, Йен подумал, что его сердце вот-вот разорвется от печали.
– Мне так жаль, мадам, – заговорил солдат высоким пронзительным голосом.
– Заткнись! – рявкнул на него шотландец. – Если бы ты не был нужен ей живым для того, чтобы защитить ее поместье, я бы свернул тебе шею, не моргнув глазом! Я и сейчас могу это сделать.
– Как ты узнал? – таким слабым голосом спросила Сара, что у него внутри все перевернулось от боли за нее.
– О том, что что-то происходит? – Он улыбнулся, касаясь губами ее волос. – Да я где угодно узнал бы кудахтанье твоих кур.
Она усмехнулась, но смешок оказался сдавленным. Йен закрыл глаза и прижал ее к себе. Он не мог вспомнить ничего в своей жизни, что было бы более правильным для него. Он ощущал чистый запах дождя от ее волос. Чувствовал стаккато ее пульса под своими пальцами и шелк ее волос под своей щекой. Вдруг Сара показалась ему невероятно хрупкой. Ранимой. Это было невыносимо для Йена. Он хотел, чтобы она всегда была рядом с ним, в его объятиях, где ей ничто не сможет угрожать. Впервые в жизни Йену захотелось остаться. Он испытал непростительное желание остаться с ней, чего бы это ему ни стоило.
Не успел Йен подумать об этом, как понял, что это невозможно. Потому что страдать в таком случае придется не ему одному. Ей – тоже.
Той ночью Йен видел Сару во сне. Тех нескольких минут, что он продержал ее в объятиях, явно оказалось недостаточно. Но Фергусон не имел права просить большего у женщины, которая ждет возвращения своего мужа. Да он и не мог предложить что-то Саре, потому что его тоже ждала собственная невеста.
Йену до боли хотелось утешить Сару, раз уж это его единственное право. Ей нужны его сильные руки, его смех. Радость. Она заслуживает иметь рядом мужчину, который согреет ее постель. Заслуживает страсти. И Йен безумно желал разделить все это с ней. Он был настолько очарован Сарой, что хотел бы предложить ей все это в качестве подарка.
Фергусон знал очертания ее фигуры, ведь он держал ее в своих объятиях, прижимал ее к себе руками. Он знал ее вкус, ее смех, знал мозоли на ее ладонях. Знал, что ее волосы, выбивавшиеся из этого чудовищного узла, мягки, как пушок чертополоха. Знал, как ее улыбка лишает мужчину сил, знал, каково это – чувствовать, как ее налитые груди прижимаются к его груди.
Фергусон узнал все это в те короткие мгновения, когда Сара, забывшись, ответила на его поцелуй, прижалась к нему, деля с ним боль, одиночество и приятное тепло. Да, все это Йен знал, но когда он видел ее во сне, то мечтал о большем.
В его сновидении Сара была обнаженной и улыбающейся, она звала его в свою мягкую постель, у нее была молочная гладкая кожа, темные, чуть бугристые соски, а ее выгоревшие на солнце волосы рассыпались по подушкам и блестели, как сверкающая река. Он видел во сне, как его пальцы проникают в эти волосы, наслаждался их тяжестью, их шелковистостью. Он видел, как его рука прикасается к ее нежной коже, исследует каждую ее впадинку и возвышенность, пробегает по линии каждого ребра и утопает в углублении на ее животе. Он представлял, как проводит языком по ее шее, изучает им же ее плечо, ключицу. Йен был готов поклясться, что он чувствовал привкус ее кожи и слышал ее гортанные смешки, когда прикасался к этим чудесным налитым грудям, которые она так умело прятала под своей ужасной одеждой. Он был готов задержаться там, наслаждаясь их изысканной спелостью, вспоминая каждую их линию и дрожь, взвешивая их на своих ладонях, водя губами и носом по каждому их чудесному дюйму, сверху вниз, от одного бока к другому.
