Набрав в грудь воздуха, она снова повернулась к Йену.
– Твое письмо еще не пришло, – сказала она прямо. – Но есть кое-что более важное.
Увидев на кровати флягу, Сара взяла ее в руки и открыла.
– Я видела ее, – сообщила она, указывая на эти смеющиеся глаза на миниатюре. – Она здесь, Йен. В Лайм-Реджисе. Кто-то предал тебя и послал за ней. Мы должны что-то сделать.
Как ни странно, Йен даже не отреагировал на ее слова. Сара не могла этого понять.
– Ты меня слышал?
Молчание.
Наконец:
– Слышал.
– Тогда поговори со мной, – попросила Сара. – Скажи, что делать.
– Ох, Сара, я не знаю, – очень спокойно промолвил Йен. – Ты должна знать.
По какой-то причине от его тона по ее телу сверху вниз пробежала дрожь.
Сара нахмурилась – она была окончательно сбита с толку.
– О чем?
– О теле, зарытом под твоими розовыми кустами.
Но даже сейчас Сара никак не отреагировала, потому что была уверена в том, что Йен имеет в виду что-то иное. Но это было не так.
– Твой муж не вернется домой, не так ли, Сара? – спросил Йен. – Он не вернется домой, потому что он уже здесь – там, где ты его похоронила.
– Ты услышал меня? – спросила Сара, как будто Йен ничего не говорил. – Мина Феррар здесь.
– Разве ты не слышала меня? – парировал Фергусон. – Я нашел тело твоего мужа.
Возможно, за последнее время Сара перенесла слишком много сюрпризов и узнала много тайн. Она не была полностью уверена, что именно в этом дело. Но несколько очень долгих мгновений была в состоянии лишь молча смотреть на мужчину, которого любила.
– Ты лгала всем, – обвинил ее Йен. – Ты заставила всех поверить, что он жив и вернется домой. Но он ведь не вернется, не так ли? Потому что ты похоронила его под этими чертовыми розами!
Что ж, это Сара поняла.
– Да, – наконец сказала она. Ее голос вдруг стал холодным. – Я это сделала. Я похоронила мужа в его самом любимом месте на свете и лгала о его возвращении.
Это заняло у нее целую ночь, она действовала в кромешной тьме, а в носу у нее стоял запах сырой земли и крови.
– Ради бога, скажи, Сара, что случилось? – спросил Йен. – Он вернулся домой в неподходящий момент? Он поймал тебя на лжи, или ты исправляла счета в бухгалтерских книгах, или, может, шушукалась со своим добрым другом Джорджем?
Еще один удар по ее хрупкому равновесию.
– Что?
– Ты убила его?
Сара даже не помнила, как подняла руку. Она поняла, что ударила Йена, когда услышала раскатившееся по подвалу эхо и почувствовала боль в ладони, которая прикоснулась к нему.
Как он мог подумать, что она способна убить кого-то? Неужели он ничего о ней не узнал за последние дни? Неужели ему совсем не хочется хоть немного поверить ей? А если он так мало думал о ней, то к чему ей вообще отвечать?
Йен не шевельнулся.
– Ответь мне, Сара, – попросил он.
Это было еще больнее.
– Нет, – сказала она. – Не думаю, что я отвечу тебе. Мне кажется, ты уже все для себя решил. Что ж, если ты считаешь меня виновной, то ты можешь не стесняться и обратиться к властям. У меня слишком много работы, чтобы выслушивать твои оскорбления. Ты же видишь, что сегодня я припозднилась. Я была в городе – оказывала услугу другу.
Не успела она повернуться, как он схватил ее за руку.
– Ты никуда не пойдешь, пока не объяснишься.
– Не объяснюсь?! – переспросила она, отшатываясь от него. – Не объяснюсь?! Кем ты себя возомнил?
Йен уже собрался прокричать что-то ей в ответ, но вдруг его рука упала. Отступив на шаг, он провел пятерней по волосам.
– Скажи мне! – взмолился он. – Пожалуйста! Что произошло? Как он умер? Почему ты никому ничего не сказала?
Сара очень рассердилась. И огорчилась. А ведь этого не должно было быть. Все против нее. И какие бы чувства она ни испытывала к Йену, у него нет причин внезапно ощутить к ней доверие. Не считая того, что она его не сдала.
Да, не сдала. Она осталась с ним, несмотря на то что последствия этого могли быть для нее фатальными.
Сара продолжала кивать, как будто это могло ей помочь избавиться от страдания, разочарования, смущения.
– Я не могу разговаривать здесь, – наконец промолвила она. – Иди за мной!
Повернувшись, она вышла из подвала. Сара не останавливалась, пока не увидела беседку. Освещаемая послеполуденным светом, она казалась такой мирной. Место для раздумий и спокойствия. Для медитации. Но не для самоубийства.
Саре не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться, что Йен следует за ней. Она могла чувствовать его присутствие. Могла ощущать исходящий от него запах чистоты, ту странную живую энергию, которая, казалось, окружала его. Это неумолимо влекло ее к Фергусону.
– Сара, – вымолвил он, взяв ее за руку, – прости меня. Просто… так много всего произошло. – Он огляделся по сторонам. – А теперь, детка, присядь ненадолго. Поговори со мной.
Сара вырвала у него свою руку. Йен указал на каменную скамью в углу сада, где их не могли увидеть из дома. Что ж, усаживаясь, подумала Сара, по крайней мере они не сидят в беседке Босуэлла.
Усевшись на безопасном расстоянии, Йен протянул ей руку. Проигнорировав ее, Сара сложила руки у себя на коленях.
– Так что же с ним случилось, Сара? – спросил он.
Она подняла глаза лишь для того, чтобы посмотреть на море. Любимый вид Босуэлла. Тот самый, что заставлял ее содрогаться, потому что перед ее внутренним взором до сих пор стояла его фигура – темный силуэт, выделявшийся на фоне всей этой красоты, освещаемой солнцем.
– Ты оставил его там, где нашел? – спросила она.
– А что я еще мог с ним сделать?
Она пожала плечами:
– О, я даже не знаю! Отнести его в дом и погубить его мать, например.
Похоже, Йена ее слова задели.
– Не может быть, что ты считаешь меня способным на такое, – заметил он.
Сара посмотрела на него.
– Не могу? – Она рассмеялась. – А почему? Ты ведь уже обвинил меня в убийстве.
– Прости меня. Я не должен был думать этого. Я просто был…
– Рассержен? Да, я знаю, что ты чувствовал. Я тоже долго сердилась. Ты, случайно, не посмотрел на рану Босуэлла?
– Разумеется, посмотрел, – ответил шотландец. – Обычный выстрел в голову.
Было безопаснее смотреть на ее руки, сложенные на коленях.
– М-м-м, да! Пистолет был прижат прямо ко лбу. Его руки так сильно дрожали, что я все еще не знаю, во что он целился.
Сара не отреагировала достаточно быстро, она не поверила ему. Раньше Босуэлл всегда приходил в себя, выбирался из черной пропасти уныния, преследовавшего его с детства. И у нее всегда был шанс помочь ему справиться с ней.
Но только не в тот раз. Босуэлл убедил ее тогда, что если он просто посидит на своей маленькой скамье и посмотрит на море, то ему станет легче и он будет готов встретиться с семьей. А потом она услышала тот звук. Ошибиться было невозможно: он снимал с предохранителя пистолет.
– Ты хочешь сказать, что он выстрелил в себя? – спросил Йен. – Но почему?
Сара развела веером пальцы, словно до сих пор видела на них кровь.
– Потому что он совершил ошибку, отправившись на войну, – проговорила она в ответ. – Босуэлл не был создан для войны. Он не смог вынести ее гнета. – Она посмотрела на море. – Он был так возбужден! Он хотел стать героем. Хотел въехать на огромном коне в самую великую битву, которую только видел мир. – Она пожала плечами. – Но реальность оказалась для него горьким уроком. Босуэлл не был готов к ней.
Особенно та реальность, что отправляет мужчин в ад. Бедный Босуэлл! Сара не знала, что он потерпел неудачу, пока не прочитала записку, которую нашла в его ранце. Он убежал с поля боя и продолжал бежать. Он бежал всю дорогу до дома.
– Ты хочешь сказать, что он приехал сюда только для того, чтобы застрелиться? – поинтересовался Фергусон.
– В своей беседке, – кивнув, сказала Сара. – Там, где океан мог стать последним, что он видит.
– Я не могу в это поверить.
Сара повернулась к нему.
– Тебе легче поверить в то, что это я застрелила его? – спросила она.
Йен вскочил. Боль, появившаяся в его глазах, должна была удовлетворить ее.
– Нет… Нет… Конечно, я видел мужчин, предавшихся отчаянию. Но вернуться домой… Застрелиться, когда семья совсем близко…
– Нет, он так и не повидался с семьей. Они не знают, что он был здесь. – Сара печально усмехнулась. – Думаю, он жил в этом подвале с неделю. Он появился лишь один раз, когда его семья уехала на ночь. Здесь осталась только я. Босуэлл не хотел, чтобы его мать узнала, что с ним произошло. Поэтому он умолял убедить ее в том, что он погиб на поле боя. А потом, прежде чем я успела подбежать к нему, он приставил пистолет к своей голове.
Глядя на нее, чтобы это было его последним воспоминанием, – не на свой дом и не на небо. На море. Он смотрел на море.
– Почему же ты не рассказала мне это, детка? – спросил Йен. Его голос прозвучал гораздо нежнее, чем прежде, как будто он своими глазами видел воспоминания, отпечатавшиеся у нее в голове.
