– Не было бы никакой разницы, знал я об этом или не знал, – сказал он тогда, надеясь, что это правда. Даже мысль об измене казалась ему предательством.
– Да, Алекс, но факт заключается в том, что у тебя не было выбора. Я не дала тебе такой возможности. Так что… если хочешь, ты можешь встречаться с другими женщинами, все нормально, не беспокойся насчет меня. Мне не обязательно об этом знать. Я не хочу об этом знать. Пока ты со мной, а я… Я так ненавижу больницы, Алекс…
Он чувствовал ее страх, видел, насколько она боится, что он просто отправит ее в какую-нибудь безвестную лечебницу. Его сердце разрывалось от мысли, что его жена готова терпеть его неверность ради того, чтобы остаться в доме, который она с таким удовольствием обставляла в первые месяцы после их свадьбы. Эмма так радовалась жизни, пока болезнь не начала брать свое.
Всего через год она уже оказалась прикована к инвалидной коляске, и ее снедало чувство вины из-за того, что она не сказала Алексу об этом до того, как они поженились. Было невыносимо тяжело постоянно слышать ее извинения, отчего Алекс временами начинал злиться на нее. Она переживала и еще больше чувствовала себя виноватой. Это был мучительный замкнутый круг.
– Эмма, это твой дом. Это наш дом. – Ее рука казалась такой маленькой. – Никаких больниц, никаких других женщин не будет, клянусь тебе.
Алекс сдержал свое обещание. Возможно, он и был свободен юридически, но в душе, в сердце он чувствовал себя женатым человеком, когда провел ночь с Анджелиной. И за всю эту ночь он ни разу не вспомнил об Эмме. Как он мог забыть, даже на мгновение? Неудивительно, что утром он постарался уйти как можно быстрее.
Его не оставлял вопрос: смог бы он сдержать свое обещание, если бы встретил сногсшибательную Анджелину, пока Эмма еще была жива? Он не хотел знать ответ, так как подозревал, что он бы ему не понравился.
– Не хватает только нашей звезды.
Он не смог удержаться, чтобы не посмотреть на дверь, отчего почувствовал приступ раздражения.
– А что, леди любит прибывать эффектно?
В ответ на пренебрежение, прозвучавшее в голосе дяди, Нико встал на ее защиту:
– Она действительно очень милая.
Лысеющий исполнительный директор закивал в знак согласия:
– Она и правда терпеть не может всех этих церемоний, так что последнее, в чем ее можно обвинить, так это в звездных замашках. – Улыбнувшись, он сделал несколько глотков апельсинового сока. – Если бы она хотела, чтобы люди заметили ее, ей не потребовалось бы никаких эффектов. Если есть Энджел, то больше не видишь никого.
Алекс вспомнил Анджелину, или Энджел, как ее все называли, в своей комнате, в безликом гостиничном номере. Для него в ту ночь не существовало больше никого. Он сжал зубы в попытке изгнать из своего воображения картинку, как она сидит, восхитительно обнаженная, даже не осознающая, какое впечатление производит, и ведет себя так, словно между ними нечто больше, чем просто секс… словно у них есть завтра.
Усилием воли вернувшись в настоящий момент, Алекс подумал, было ли явное восхищение директора чисто профессиональным. Может, он спал с ней?
– Руди говорит, у Энджел просто нет плохих ракурсов. Камера любит ее, – сообщил ему Нико, свежеиспеченный президент ее фан-клуба.
– А Руди – это…
– Наш осветитель, один из лучших.
«Похоже, этот парень тоже влюблен в нее», – подумал Алекс хмуро.
Боже, она приехала самая последняя. Энджел поборола желание вернуться в тень, затем улыбнулась иронии жизни, в которой она зарабатывала деньги, позируя перед камерой, позволяя людям смотреть на свое изображение, хотя на самом деле терпеть не могла оказываться в центре внимания.
Энджел задержалась у входной двери, окинув взглядом комнату. Да, она была права, когда думала, что недостаточно шикарно одета. Мужчины, не считая Росса, были в пиджаках и галстуках, а женщины – в коктейльных платьях.
– Это стоило ожидания, – услышал Алекс чьи-то слова и не мог не согласиться с ними.
Увидев опоздавшую, он ощутил волну жара, прокатившуюся по телу. Шесть лет назад Энджел покорила его естественной грацией и чувственностью, которая сражала наповал тем, что была неосознанной, неизведанной. Сейчас же к этим качествам добавилась уверенность, с которой она держалась, ее умение наслаждаться своей красотой.
И каждый мужчина в этой комнате наслаждался её привлекательностью.
Алексу показалось, что всех этих лет и вовсе не было. Его голубые глаза неспешно оглядели ее. Казалось, она и пальцем не пошевелила в стремлении выглядеть эффектно, но умудрялась посрамить своим видом всех тех женщин, которые потратили немало часов в попытке привести себя в надлежащий вид. Конечно, Энджел была уже не в шортах и футболке, но все же ее одежда больше подходила для вечеринки на пляже. Она что, специально так оделась, чтобы выделиться из толпы? Она вызывала в воображении образ древнегреческой богини. Ткань облегала длинные красивые ноги, обнаженные плечи, казалось, отсвечивали золотом, а полную высокую грудь выгодно подчеркивала драпировка ее платья. Казалось, Энджел сияла в свете мерцающих ламп.
Насколько Алекс мог судить, на ней не было ни капли косметики. Ее лицо, с большим притягательным ртом, симпатичным носиком и потрясающими глазами с пушистыми темными ресницами, было невероятно прекрасным, подчеркнутым шелковым водопадом струившихся волос.
Когда Энджел показали на того миллиардера, благодаря чьей щедрости они могли снимать свой сериал на частном острове, ей показалось, что на нее неожиданно вылили ушат ледяной воды.
– Вот это я называю настоящим мужчиной!
Если бы только у нее было хоть какое-то предчувствие! Сначала ее разум просто отказался воспринять то, что она увидела. Потом легкие отказались дышать, а в груди, казалось, застыла глыба льда. Нечеловеческим усилием воли Энджел попыталась скрыть свои эмоции, не дать им отразиться на лице. Он шел к ней, и ей некуда было бежать. Даже с закрытыми глазами она бы чувствовала его приближение.
Интересно, как она умудрялась выглядеть спокойной? Видимо, она даже смогла сказать что-то смешное Сэнди – симпатичной гримерше, которая и указала на Алекса, – так как та залилась звонким смехом. Энджел, хоть убей, не помнила, о чем шла речь.
– Ты что, замерзла? Ты вся дрожишь! – встревожилась ее собеседница.
Энджел тяжело сглотнула и заставила себя успокоить девушку:
– Нет, все нормально, я не замерзла. – И это была правда. Коктейль, состоящий из шампанского и бренди, уже согревал ее. – Это Алекс Орлов? – Ее голос звучал словно издалека. Голова кружилась, пока она пыталась осознать, что перед ней тот, с кем у нее был роман на одну ночь.
Отец ее ребенка.
Сэнди неправильно поняла выражение лица Энджел.
– Знаю, знаю, в жизни он выглядит даже лучше, правда? – Девушка ни секунды не сомневалась, что Энджел узнала миллиардера. Да, она знала его имя, но ирония заключалась в том, что узнала она его несколько лет спустя от собственного брата, который в свойственной ему манере пытался ее свести с этим человеком!
Мужчины встретились на гонках, где оба ради развлечения катались на суперскоростных машинах по гоночной трассе. С ее братом все ясно, так как он хорошо разбирался во всем, что было связано с автомобилями. А вот насчет второго Энджел решила, что ему просто нравится нарушать границы дозволенного и есть деньги на такие дорогие игрушки.
Казалось, этих мужчин связала общая любовь к скорости, и, очевидно, тема семейной жизни просто не всплывала в их разговорах, иначе Чезаре не пришла бы в голову идея свести ее с этим человеком. Естественно, он и понятия не имел, что речь идет об отце ее ребенка, которого ее братец уже не раз грозился при встрече расчленить медленно и мучительно. Энджел однозначно отвергла его предложение. Но для Чезаре привычка заботиться о сестре была, казалось, в крови.
Я не собираюсь встречаться с каким-то олигархом, пусть даже он отлично водит в дождливую погоду!
Ее брат ухмыльнулся, услышав ответ, но счел своим долгом уточнить:
– Ну, не сразу встречаться. Я просто предлагаю пригласить его как-нибудь на выходные. Мне кажется, вы с ним поладите. Он оценит твое чувство юмора, хотя, надо признаться, будет тут в меньшинстве. Вообще, он наполовину русский. Его отец умер до того, как он родился, а мать сразу после этого вернулась домой. У него в России был дед, от которого он и унаследовал нефтяную компанию, но, поскольку его мать была наполовину гречанкой, его воспитывала греческая родня, хотя на самом деле он гражданин Великобритании.
– Прекрасно. Хочешь – приглашай его, – ответила Энджел, решив про себя, что будет просто уезжать куда-нибудь на выходные, когда брат попытается осуществить свои своднические планы. – Но я думаю, что одного любителя адреналина на семью достаточно.
С чувством, похожим на паранойю, она смотрела на то, как он направляется к ней с грацией хищника. Желудок ее, казалось, ухнул в какую-то пропасть, когда она обнаружила, что Алекс уже буквально в нескольких футах от нее. Теперь она знала, что именно он был там, на берегу. У нее оставалось несколько секунд на то, чтобы натянуть на лицо маску вежливого безразличия. Она точно знала, что скажет ему, – у нее было шесть лет на то, чтобы придумать это. Ее слова не должны выставить ее восхищенной дурочкой, которая все это время только и делала, что думала о нем, не в состоянии двигаться дальше. У нее, в конце концов, есть жизнь, которую она любит, и ему там нет места. По крайней мере, еще сегодня утром Энджел была совершенно уверена в этом.
