– Индия… – прозвучал за ее спиной голос Торна, и в этом глухом голосе уже не было бешенства.
…Надо как можно скорее покончить с этим, пока… пока ему не удалось ее убедить! Ведь в нем говорит одна лишь совесть… И нельзя позволить ему принести ее в жертву на алтарь его совести!
Индия не имеет права соглашаться – потому что любит его, любит всем сердцем… А еще потому, что вскоре он возненавидит ее за то, что по ее вине утратил «идеальную» жену!
А Торн неминуемо ее возненавидит – пусть не сразу, а позднее, когда пресытится страстными совокуплениями в темных чуланах и коридорах. Она лучше умрет, чем будет так жить!..
– В любом случае, – Индия приказала своему голосу не дрожать, – я передумала. Я не намерена бросать свою профессию. Я приняла решение принять предложение принца Уэльского – его высочество желает, чтобы я обновила его покои в Королевском павильоне, в Брайтоне.
Глаза Торна сузились.
– Ты и близко не подойдешь к покоям этого жирного блудодея!
Индия схватилась за каминную полку, чтобы устоять на ногах, и обернулась:
– Я буду делать то, что сочту нужным! А если я откажусь от этой работы, то выставлю себя круглой дурой! Может быть, потом, когда я закончу с этим заказом, я и выйду замуж – и вовсе не по причине минутной слабости. Мои родители пренебрегали мной, ты уже об этом знаешь… но они пылко любили друг друга. До недавнего времени я не понимала, как это важно. А за человека, который даже не подумал о том, что следует сделать женщине предложение, я не выйду ни за что на свете!
– Но… я бы сделал предложение… – пробормотал уничтоженный Торн.
– Когда? После свадебной церемонии? Ты вламываешься ко мне в спальню и объявляешь, что послал за разрешением на наш брак. А согласна я на этот брак или нет, стало быть, значения не имеет? Ты не посчитал должным даже спросить меня – а знаешь почему? Потому что этот брак не ради нас с тобой – он ради будущего ребенка!
Торн этого и не отрицал. От его хмурого молчания Индии стало еще больнее.
– Прошу тебя, уходи! – простонала она.
Торн медленно поднял на нее глаза – в них вновь пламенела ярость.
– Ты не можешь противиться, Индия. Наша с тобой безответственность не оставила нам иного выхода. Что бы ты ни говорила, ты не можешь быть на сто процентов уверена, что не понесла!
Что ж, вот оно, блистательное доказательство того, что он ее не любит! Что она для него просто случайная наложница, допустившая «безответственность»! Из груди Индии едва не вырвалось рыдание.
Теперь удержать Торна от этого безумного брака могло единственное. Ей придется произнести эти ужасные слова…
– Ты идешь на это лишь оттого, что, возможно, я понесла твое дитя. Как я уже говорила, я совершенно уверена, что беременности не случилось. Но если вдруг я ошиблась… – сердце Индии билось так, что грудь разрывалась от боли, – то я поступлю так, как некогда поступила твоя мать.
Кровь отхлынула от лица Торна.
– Ты… хочешь сказать, что оставишь ребенка мне? Подобно тому, как некогда моя мать оставила меня отцу?
Индия порывисто кивнула и отвернулась, пряча лицо, искаженное гримасой боли: ведь она понимала, что это конец. Если только он поверит, что она на такое способна…
Украдкой взглянув на Торна, Индия едва не застонала: его лицо выражало брезгливость. Неудивительно: он знал ее едва ли лучше, чем тот же лорд Дибблшир… он поверил ей!
И теперь возненавидит ее всей душой. Но что поделаешь, так надо…
– Уверена, ты станешь образцовым отцом, – с трудом выговорила Ксенобия непослушными губами. – Роуз тебя просто обожает…
Пылающий взгляд Торна устремился на нее.
– Но ты любишь Роуз, хотя и видела ее всего пару раз! И никогда не покинешь свое дитя, свое собственное дитя! Ты лжешь!
– Ни единой секунды! – Поборов желание вновь отвернуться, Индия гордо выпрямилась. – Ты совсем не знаешь меня, Торн, и уж точно не любишь! – Пальцы ее, цепляющиеся за каминную полку, разжались, она силилась совладать с собой, чтобы довершить то, что следовало сделать во имя его будущего счастья. – Я заслужила право выйти за того, кто искренне полюбит меня. И я заслуживаю мужа, который станет мной дорожить!
– Но я дорожу тобой! – вырвалось у Торна.
Индию словно опалило огнем, ею овладела ярость, смешанная с отчаянием.
– Ты взял меня, даже не подумав о защите! Ты, по сути дела, овладел мной едва ли не в присутствии своей будущей супруги! Нас могли застигнуть в любую минуту! И это ты называешь – дорожить? – Индия прижала руку к груди, где безумствовало ее сердце. – Но в этом не только твоя вина. Я то и дело ошибаюсь в выборе мужчин!
– О чем… о чем ты говоришь? – сощурился Торн.
– Так я на самом деле кажусь тебе опытной женщиной? – с трудом выговорила Индия. – Женщиной с опытом, да?
Торн сглотнул, и Индия увидела, как судорожно сжалось его горло.
– Ты… ты была девственной?
Индия молчала.
– Но на простынях не было крови…
– Когда-то… мне тогда было двенадцать… я скакала верхом без седла… а потом два дня мучилась кровотечением…
– Так ты мне солгала?
Губы Индии скривились в ядовитой усмешке.
– Я тебя хотела. А ты никогда бы… не взял меня, если бы посчитал невинной девой, правда ведь?
Молчание Торна было ей ответом.
– Ну вот видишь, – продолжала она, – я хотела тебя так сильно, что отважилась солгать. Но выйти хочу за того, кто полюбит меня. За того, кто не посмеет ворваться в мою спальню с глупыми требованиями… за того, кто не посмеет зажимать меня в чулане!
– Итак, ты выбираешь Вэндера? – Голос Торна сейчас более всего напоминал звериный рык, горящие глаза устремлены были на девушку.
Индия гордо вскинула голову.
– Возможно.
– Но он тебя не любит…
– А ты в этом уверен?
– Он хочет тебя! Это вовсе не любовь!
Индия изо всех сил стиснула зубы, чтобы не расплакаться, и кивнула:
– Знаю. В конце концов, мы с тобой тоже друг друга хотели – и посмотри, к чему это меня привело… Прошу тебя, Торн, уходи!
У нее перехватило дыхание, и она умолкла. Ошеломленный Торн запустил пальцы себе в волосы, обжег Индию взором, полным еле сдерживаемой ярости, и вышел вон.
Весь следующий день Торн избегал Индии: с утра до вечера он проработал в библиотеке, даже приказал подать туда обед.
Впрочем, вся «работа» его заключалась в тягостных раздумьях. Он невидящими глазами смотрел на бумагу, куда то и дело падали кляксы с кончика пера…
Торн поверить не мог в то, что Индия способна бросить своего ребенка. Однако всякий раз, когда он решал, что это была ложь, беззастенчивая и наглая, здравый смысл и жизненный опыт заставляли его мысль устремляться в ином направлении. А вдруг она сказала правду?…
…Да, похоже, Индия – женщина того же сорта, что и его мать, и способна, предавшись вволю страстным утехам, упорхнуть, оставив свое дитя словно ненужную безделушку. Как и у Индии, у его матери была профессия, которой та дорожила. Обе они блестящие, творческие личности, для которых их дело превыше всего остального…
И все же…
Торн то и дело вспоминал рассказ Индии о том, как ее родители внезапно оставили ее и уехали в Лондон. Он вспоминал, как рыдала она на его плече и как он интуитивно понял тогда, что никому прежде она не рассказывала о своей тайной боли…
Торн на собственной шкуре знал, каково это – быть покинутым. И не важно, что отец покинул его, не подозревая о его существовании, а мать – осознанно. Он понимал сейчас, что женщина, изведавшая эту боль, никогда не сможет оставить своего ребенка!
Он просто не мог в это поверить. К тому времени, когда за окошком стали сгущаться сумерки, он уверился окончательно: Индия солгала ему. Торн вспоминал каждую минуту, каждую секунду, проведенную с ней, каждое оброненное ею слово, каждый ее взгляд…
И возвращался мыслью к их вчерашнему разговору в ее спальне. Она считает, что он хочет жениться на ней только из-за того, что она, вполне возможно, понесла от него. Может быть, она чистосердечно полагает, что с Лалой Торн будет счастливее, чем с ней. Вполне естественно, что она чувствует себя виноватой – ведь Лала разгуливает по дому с видом влюбленной овечки…
Торн думал сейчас, что, будь он джентльменом, тоже терзался бы чувством вины. Но ни первое, ни второе не соответствовало действительности. Он никогда и ничего не обещал Летиции Рейнзфорд. Более того, они и двух слов наедине не сказали – лишь прогулялись пару раз по Кенсингтон-Гарденс. Лала все время опускала глаза и хранила молчание.
Даже если бы он не повстречал Индию, то вряд ли решился бы связать свою жизнь с Лалой – и не в последнюю очередь из-за ее омерзительной матери. Он не желал своим будущим детям такой бабушки! А чтобы помолвка не состоялась, ему достаточно один раз высказать этой мегере все, что он о ней думает.
Нет, Торн не чувствует себя виноватым. А если Индия все же терзается, то почему бы ей не найти для Лалы другого мужа? Черт возьми, в таком случае Торн счастлив будет дать девушке богатое приданое… а в Индии наверняка дремлет гениальная сваха!
