Желание, жаркое и неудержимое, пронзило все ее тело. Доротея опустила руку и нашла предмет своего вожделения – его толстый затвердевший ствол. Любовно поглаживая шелковистую твердость, ладонь ее двинулась дальше и погрузилась в густую поросль темных волос.
– Я хочу тебя прямо сейчас, – прошептала она ему на ухо, вызывающе потершись о него телом.
Перекатившись на спину, Доротея раздвинула колени. Картер усмехнулся и накрыл ее своим телом. Глядя в глаза жене, он вошел в нее стремительным мощным рывком.
Она резко выдохнула, и звук этот эхом прокатился по комнате.
– Боже мой, я сделал тебе больно?
– Нет-нет, – задыхаясь, ответила она. – Это прекрасно. Больше чем прекрасно. Изумительно.
Чтобы подтвердить свои слова, Доротея выгнула спину, вскинув навстречу ему бедра. Картер протяжно вздохнул и закрыл глаза. Ее ладони скользнули по его спине к тугим мышцам ягодиц, и она притянула его ближе. Жар его тела окутал ее, и страстное желание глубоко внутри вспыхнуло с новой силой.
Доротея слышала, как кровать заскрипела в неспешном устойчивом ритме, когда он ринулся вперед. По ее знаку он ускорился, работая энергично, вторгаясь глубоко. Она остро ощущала каждое его прикосновение и каждое движение его души. Это было чудесно. Восхитительно. Сейчас они были больше чем просто муж и жена. Они были возлюбленными, слившимися воедино телом и душой.
Она почувствовала, как ладонь Картера, скользнув по ее бедру, проникла между их телами. Его длинные пальцы нащупали средоточие ее женственности и принялись нежно поглаживать влажные чувствительные складки, в то время как его ствол продолжал энергично вонзаться вглубь.
Напряжение, нараставшее у нее внутри, достигло предела. Мир вокруг исчез, когда ее начали сотрясать конвульсии. Доротея зарылась пальцами мужу в волосы и закричала, притягивая его к себе, в то время как ее захлестнула волна неземного блаженства.
Доротея первой достигла разрядки, но Картер вскоре догнал ее. Она тихо всхлипнула от избытка чувств и еще теснее прижалась к нему, когда он, яростно содрогаясь, выплеснул в нее свое горячее семя.
После этого они долго лежали обнявшись. Доротея уютно свернулась в объятиях Картера, положив голову ему на плечо. Ее мысли блуждали в радужном тумане. Полная радостных надежд, она рисовала себе их счастливое будущее. Если в их совместной жизни будет достаточно таких восхитительных моментов, какой они только что пережили, между ними непременно возникнет и окрепнет та эмоциональная связь, к которой она так отчаянно стремилась.
– Это был замечательный день, – прошептал он.
– Да, правда. Незабываемый день. – Доротея улыбнулась. – Может, счастье и скоротечно, но сейчас, в эту минуту, я бесконечно счастлива.
– Как и я.
После этих слов Доротея погрузилась в глубокий сон.
На следующее утро за завтраком в столовой царила праздничная атмосфера. Эмма поднялась необычно рано, чтобы снова увидеть новорожденных близнецов. Она сообщила, что Гвендолин провела ночь спокойно, в то время как Джессон постоянно сновал между спальней жены и детской. По словам Эммы, они собирались поспать подольше. По крайней мере до тех пор, пока близнецы не решат, что подошло время кормления.
Лорд Фарнхерст отправил сообщения жене и родителям, а также своей сестре, леди Мередит, и теперь все ждали, что они прибудут после ленча. Когда Доротея обсуждала с кухаркой меню на следующие дни, Картеру доставили послание.
– Это от отца, – объяснил он, прочитав письмо. – Он требует, чтобы я немедленно вернулся в Лондон по делу чрезвычайной важности.
– Может, он заболел? – обеспокоенно спросила Доротея.
Хотя у нее со свекром отношения по-прежнему складывались далеко не лучшим образом, она не желала ему неприятностей.
– Он ни словом не обмолвился о своем здоровье, – ответил Картер. – Кажется, это какое-то семейное дело – непредвиденная ситуация.
Доротея поспешно набросала несколько замечаний к меню, которое они обсуждали с кухаркой.
– Я буду готова к отъезду в течение часа.
Картер покачал головой:
– Тебе вовсе не нужно уезжать отсюда. Я ведь знаю, что тебе хочется подольше побыть со своими родственниками. Я съезжу в Лондон верхом, повидаюсь с отцом и вернусь назад до наступления ночи.
Доротея взяла мужа за руку, глядя ему в глаза:
– Ты уверен?
– Конечно. К тому же верхом ехать быстрее, чем в карете.
– Тогда могу я попросить об одолжении?
В глазах его вспыхнул интерес, а она почувствовала, что краснеет.
– Я вчера так торопилась сюда, что забыла захватить подарок для Гвендолин. В моей комнате осталась шляпная коробка из мастерской миссис Дженкинз. Будь добр, прихвати ее с собой, когда будешь возвращаться.
Картер удивленно заморгал.
– Неужели ты имеешь в виду ту ужасную шляпку, напоминающую корзину с фруктами?
– Ее самую. Я думаю, Гвен заслуживает того, чтобы от души посмеяться после всего, что ей пришлось пережить.
Картер со смехом согласился и пошел готовиться к поездке в Лондон.
Хотя в доме царило радостное настроение, с отъездом Картера Доротея загрустила. Ею овладела какая-то странная тоска. Зная, что Гвендолин и дети еще спят, она решила прогуляться на свежем воздухе и немного развеяться под теплыми лучами утреннего солнца.
Сначала она бродила по четко размеченным дорожкам сада, потом решила пройти дальше, в парк. Там было прохладно и спокойно. Когда она вышла из тени, отбрасываемой живой изгородью, яркий солнечный свет неожиданно ударил ей в глаза и Доротея невольно сощурилась. Именно в этот момент она заметила в отдалении темную фигуру, явно направлявшуюся к ней. Мужскую фигуру. Картер?
Сердце ее запело от этой догадки, и она ускорила шаг.
– Майор Роллингсон? – удивленно проговорила Доротея, когда подошла поближе и разглядела джентльмена. – Боже милостивый, вот так сюрприз!
– Приятный, надеюсь.
– Да, конечно. – Доротея приветливо улыбнулась, хотя еще не оправилась от потрясения. Что он, во имя всего святого, здесь делает? – Каким чудом вы здесь оказались? Какие-то особые дела привели вас в эти края?
Он криво и безрадостно улыбнулся:
– Ну, вообще-то я здесь, чтобы увидеться с вами.
– О!
Его странное поведение, как и слова, вызвали у Доротеи серьезное беспокойство. Она не припоминала, чтобы когда-либо говорила ему, где живут Гвендолин и Джессон, и не сообщала, что собирается их навестить. Очевидно, он следил за ней. Но зачем?
– Не пройти ли нам в дом и немного перекусить? – предложила она.
В страшном волнении Доротея повернула к дому, но майор мгновенно преградил ей путь.
– Нет необходимости беспокоить прислугу вашей сестры. Мы можем поговорить здесь.
– Но гораздо удобнее сидеть в тепле у камина.
Последние следы улыбки исчезли с лица майора.
– Я вынужден настаивать на немедленном разговоре.
Первым побуждением Доротеи было повернуться кругом и бежать. Но удивление удержало ее на месте. Роллингсон не выглядел особо устрашающе, однако такое странное поведение – совсем не в его характере – совершенно не вязалось с образом доброго, сдержанного и вежливого джентльмена, которого она знала.
Доротея озадаченно посмотрела ему в глаза – Роллингсон тут же отвел взгляд. Но она успела заметить выражение неуверенности и растерянности на его лице.
Что все это значит? Доротея нахмурилась, стараясь не обращать внимания на страх и тревогу, шевельнувшиеся в груди. Они были одни, вдалеке от дома. Если ситуация выйдет из-под контроля или обернется бедой, поблизости не будет никого, чтобы прийти ей на помощь.
– Вы пугаете меня, Ролли, – заявила Доротея вздохнув.
С притворной невозмутимостью она снова попыталась пройти мимо, но он и на этот раз заступил ей дорогу:
– Прошу прощения. Я не хотел впутывать вас в свои неприятности, но дела пошли скверно. Очень скверно. И мне нужна ваша помощь. – Выражение его лица было напряженным. Казалось, он стоит перед трудным выбором.
Доротея постаралась приглушить свой страх. И тогда майор начал говорить. Он поведал историю настолько неслыханную и неправдоподобную, что Доротея потеряла дар речи. Его голос был тихим и бесстрастным, но слова обладали могучей силой. Она ясно слышала каждый звук, но ей с трудом удавалось их осмыслить. Его рассказ привел ее в замешательство.
Сначала она не могла поверить в то, что он говорил. Нет, такая нелепость не могла произойти на самом деле. Но когда внимательно вгляделась в лицо майора, то ясно увидела всю глубину его страданий. В эту минуту все ее сомнения исчезли. В его взгляде было слишком много боли, чтобы все рассказанное было ложью.
Глаза ее затуманились слезами сочувствия, и Доротея поддалась порыву, исходившему из самого сердца. Она обвила руками широкие плечи майора и крепко обняла его, стараясь утешить. Некоторое время он стоял неподвижно, опустив руки, потом медленно поднял их и обнял ее в ответ.
