Силы небесные, до чего же он красив.
– Это моя вина, – улыбнулся Картер. – Я неправильно судил о тебе. Но клянусь, этого больше никогда не случится.
Она радостно улыбнулась, ощущая себя бесконечно счастливой, повернулась к Картеру спиной и он проворно застегнул ей платье. Карета замедлила ход, повернула и подпрыгнула, угодив колесом в выбоину.
Доротея выглянула в окно. Вдали уже показался особняк, и она почувствовала необычайное возбуждение. К тому времени как карета остановилась перед парадным входом, она едва не подскакивала на своем сиденье.
– Вот мы и дома, – объявила она.
Картер первым вылез из кареты, затем повернулся и вынес жену на руках.
Доротея глубоко вздохнула, наслаждаясь всем, что ее окружало: светом и теплом солнца, приветливыми улыбками слуг, радостным лаем ее дорогого Ланселота. «О господи, как же он вырос!»
Но больше всего согревала ей душу любовь, которую она видела в глазах Картера.
Год спустя
Празднование шестидесятилетия герцога Гейнсборо ознаменовало открытие светского сезона в Лондоне. Оно было безоговорочно признано самым значительным событием в высшем обществе за прошедший год. Все стремились попасть на это торжество. Чтобы получить заветное приглашение, люди прибегали к всевозможным ухищрениям. Пускали в ход все знакомства и связи, одолевали друзей и родственников слезными просьбами в неслыханных доселе масштабах, чтобы только их имена включили в список гостей. Те, кому посчастливилось оказаться в числе избранных, говорили об этом долгое время, отлично зная, что это обеспечивает им принадлежность к высшему свету.
После торжественного званого ужина в честь юбиляра, устроенного сыном и невесткой герцога в их новом городском особняке, состоялся потрясающий по своему великолепию бал. Присутствовали только родственники и близкие друзья. Многие из тех, кто не удостоился этой чести, искренне сожалели, что были лишены возможности осмотреть особняк изнутри, потому что это был самый фешенебельный дом в Лондоне, отделанный и обставленный с непревзойденным вкусом.
Когда подтвердилось, что майор Грегори Роллингсон присутствует среди гостей, мельница слухов заработала с невероятной скоростью. Многие утверждали, что возвращение майора в Лондон и его появление на юбилейном торжестве неопровержимо доказывает, что он родной сын герцога. По мнению большинства, тот факт, что никто из семьи герцога не пытался подтвердить или опровергнуть эти слухи, добавлял уверенности в их истинности, придавая им еще больше пикантности в глазах обожающих сплетни светских матрон.
– Какая ирония судьбы. Ролли решил отправиться в длительное морское путешествие, после того как вы спасли его от насильственной вербовки во флот, – сказала Доротея Картеру, когда джентльмены присоединились к дамам в гостиной, покончив с портвейном и сигарами.
Картер весело рассмеялся:
– Уверяю тебя, ему гораздо приятнее путешествовать в уютной, хорошо оборудованной каюте, чем драить палубу корабля.
– Я ужасно рада, что он вернулся. Он выглядит довольным и гораздо более спокойным, – заметила Доротея. – На днях мы долго разговаривали о морских перевозках, которыми он подумывает заняться.
– Мы с отцом поддерживаем его намерение, хотя он наотрез отказывается принять финансовую помощь.
Доротея пожала плечами:
– Тогда вы должны предложить ему стать его компаньонами.
Маркиз опустил голову и удивленно поднял брови:
– Аристократы в торговле? Слишком скандально.
– Вы можете быть негласными партнерами.
– Лично я пошел бы на это. Но отец сочтет мое предложение неприемлемым. Чтобы герцог стал негласным партнером? Немыслимо.
Доротея хихикнула, понимая, что Картер совершенно прав. Хотя герцог во многом стал мягче, он не был готов менять свое мнение, особенно когда дело касалось его семьи. Оставалось радоваться уже тому, что герцог считал ее, а теперь и Ролли, членами своего семейства.
– Мне кажется, Ролли доволен сложившимися отношениями, – сказала Доротея. – Хотя по-прежнему не желает, чтобы герцог открыто признал его.
– Я знаю, и это чертовски расстраивает отца.
Они обменялись взглядами, оба согласные с тем, что майор делает это специально, чтобы досадить герцогу.
– Око за око, не так ли? – сказала Доротея с улыбкой.
Взглядом выразив согласие, Картер взял жену за руку. Они подошли к группе гостей, удобно расположившихся перед окном гостиной, и присоединились к оживленной беседе.
Гвендолин сидела в элегантном мягком кресле, на подлокотнике которого пристроился Джессон. Близнецы спокойно спали наверху, два здоровеньких счастливых херувимчика, любимых и балуемых всеми. Эмма с еле заметными следами краски под ногтями стояла в группе гостей и разговаривала с лордом и леди Дарлингтон. Она энергично помахала сестре и ее супругу рукой. Виконт Бентон то и дело прерывал разговор, вставляя свои колкие замечания, после чего раздавался всеобщий смех.
– Похоже, Бентон сегодня в отличной форме, – заметила Доротея.
– Да, и, к слову сказать, мне очень не нравится, что он столько внимания уделяет Эмме, – проворчал Картер, положив ладонь на плечо жене.
Доротея посмотрела на него с удивлением:
– Она пишет его портрет. Естественно, они часто бывают вместе.
– Но всегда ли за ней хорошо присматривают?
Доротея немного поколебалась.
– Я бываю на большинстве сеансов.
– На большинстве, но не на всех. – Картер сурово посмотрел на нее. – И на последнем я застал тебя дремлющей. Вряд ли ты можешь быть надежной дуэньей, если постоянно засыпаешь.
Щеки Доротеи вспыхнули жарким румянцем, и она виновато опустила голову.
– Я ничего не могу с собой поделать. Вдруг, совсем неожиданно, накатывает усталость.
– Я знаю. – Он опустил взгляд на ее слегка располневшую талию, затем собственнически накрыл ладонью округлившийся живот.
– Этот ребенок заставит меня поседеть намного раньше, чем появится на свет, – заявил Картер, смягчив свои слова любящей улыбкой.
Доротея счастливо вздохнула, упиваясь любовью и заботой мужа.
– Я думаю, с серебром на висках ты будешь выглядеть просто изысканно.
– Хм. С этим ребенком и Эммой я полностью поседею меньше чем за год.
– Ох, не будь таким занудой. – Доротея усмехнулась. – Наш ребенок будет совершеннейшим ангелом, предметом зависти всех родителей Англии. А Эмма не испытывает интереса к Бентону помимо желания запечатлеть его красоту на полотне. Она сказала, что его классические черты в сочетании с обаянием задумчивости представляют собой огромный стимул для ее творческого вдохновения. Она стремится постичь и передать в красках самую сущность и мощь его мужественности так, как еще не пытался сделать ни один художник.
– Боже милостивый, – пробормотал Картер. – Если бы она не была так талантлива, я бы счел это высказывание абсолютнейшим вздором.
– Повторяю, у тебя нет причин для беспокойства. Бентон слишком стар для нее.
– А по-моему, любая женщина от восемнадцати до восьмидесяти лет не способна устоять перед очарованием Бентона.
– Он не посмеет соблазнить Эмму, – заявила Доротея. – Виконт слишком уважает тебя.
– Ну, он хорошо знает цену моему умению управляться со шпагой и пистолетом. Наверное, уместно будет напомнить ему об этом на следующей неделе. Я думаю посвятить один день спорту и пригласить Ролли в клуб. Его мастерство фехтовальщика почти легендарно.
Доротея возвела глаза к потолку. Стремление Картера защитить ее родных обычно ее восхищало, но иногда могло завести его слишком далеко.
– Общение с Бентоном служит хорошей практикой для Эммы. Ей только что исполнилось семнадцать, и это будет ее первый светский сезон. Если она научится управляться с повесой такого калибра, как Бентон, то легко справится с любым другим красивым бездельником. А теперь хватит об Эмме. У нас гости.
Картер застонал:
– Я наконец-то понял, что имел в виду Дарлингтон, говоря о сложностях в воспитании дочерей. Обещай, что будешь рожать одних только сыновей, дорогая.
– Внук был бы прекрасным подарком ко дню рождения герцога. Он о нем так долго мечтал.
Они оба рассмеялись. Картер наклонил голову, и Доротея приникла к нему. Не обращая внимания на гостей, маркиз запечатлел продолжительный поцелуй на нежных губах жены.
– Я говорила вам, Бентон, – прозвенел торжествующий голос Эммы. – Это брак по любви!
Доротея мгновенно открыла глаза. В смущении попыталась отстраниться, но обвивавшая ее рука Картера удержала ее на месте. Он неспешно закончил поцелуй. Глаза его, устремленные на жену с улыбкой, излучали любовь. Это вызвало жаркую вспышку радости у Доротеи. Эмма права: Доротея не искала любви в браке, но – кто бы мог подумать? – без сомнения, нашла ее.
