– Но как раз тут этот хренов футляр мог зацепиться, – возразил Бинк. – Уилл первым нырнул бы и…
Это была святая правда: отец Роуз частенько рисковал жизнью в погоне за добычей.
– Никакие сокровища не стоят ваших жизней, – сказал Торн. – Ты нужен дочкам, жене… Не недооценивай реку, Бинк!
Эта простая истина в свое время нелегко им далась. Их хозяин Гриндел являл собой воплощенное зло – в отличие от реки, нрав которой был переменчив. Порой она текла лениво, а назавтра безжалостный водоворот увлекал в глубину очередного бедного «жаворонка»…
Бинк только крякнул.
– Внимание, Джорди! – крикнул Торн, а Джорди мрачно кивнул. – Мы с Дюссо ныряем – а ты, Бинк, ждешь нас на берегу!
Торн набрал полную грудь воздуха и исчез под водой. Вода тотчас поглотила его, попала в уши, и единственная примета, по которой он угадывал берег, – это чуть более густая темнота. Краем глаза он видел ноги Бинка, похожие на бледных рыб…
Он шарил по дну до тех пор, пока не кончился воздух в легких – тогда он оттолкнулся ногами от земли и устремился к поверхности. Отдышавшись, Торн понял, что вынырнул вовсе не там, где собирался…
Рядом с ним появилась всклокоченная голова Дюссо.
– Да будь я проклят, если понимаю, куда плыть, – задыхаясь, выговорил он. – Кажется, я совсем потерял хватку… да и нырнул-то не шибко глубоко. Кажись, меня сейчас вывернет…
– Глянь-ка туда. – Торн указал на нужное место реки. – Я туда сплаваю, а ты нырни. Если поднимешь глаза, то увидишь мои ноги…
– Ну уж дудки, на сей раз ныряю я! – заорал Бинк.
Торн с трудом, борясь с течением, доплыл, куда нужно, и ухватился за ветку, нависающую над водой.
– Прямо подо мной! – крикнул он.
Двое ныряльщиков скрылись под водой, и на мгновение в воде отразилось солнышко… добрый знак!
Бинк всплыл, отрицательно помотал головой, снова глубоко вдохнул и исчез под водой.
«Жаворонки» ныряли целый день. К тому времени как друзья сдались, они насквозь пропахли Темзой – теперь от них отчаянно несло тухлой рыбой, гнилой картошкой, угольным дымом и дождем… Темзой. Запах, казалось, намертво въелся в кожу, пропитал одежду и даже сиденья экипажа Торна.
Дома все выкупались и переоделись в чистое, а чуть позже «жаворонки» были торжественно представлены малютке Роуз. Этим вечером – как, впрочем, и следующими вечерами – друзья наперебой сочиняли волшебные сказки о храбром Уилле…
На четвертый день все порядком выдохлись. Они нырнули уже, наверное, тысячу раз, но проклятого футляра так и не обнаружили. Лишь природное упрямство удерживало Торна от того, чтобы бросить безумную затею. Бинк и Дюссо ныряли, Джорди следил за друзьями с берега, а Торн плавал над тем местом, куда нырнули товарищи.
Держась за ветку, Торн неотрывно следил за водой. Черт подери, он зря тратит и их, и свое время!.. Либо футляр застрял на самой быстрине, куда нырять опасно для жизни, либо его смыло ниже по течению, и один Бог знает, где он может теперь находиться…
Он полный идиот. Двенадцать лет для реки – словно целая вечность…
К тому же он тосковал по Индии так, что у него сводило челюсти. Когда Торн протянул ей кольцо с бриллиантом, он был весь охвачен желанием: он желал вернуть Индию! Вернуть ее в свою постель, в свои объятия… в свою жизнь.
Однако теперь ее отсутствие причиняло Торну самую настоящую физическую боль. Словно ему в грудь вонзили кинжал, распластали тело и вырвали сердце. Сейчас он любил ее совсем не так, как любит какой-нибудь глупый поэт свою музу. Всякий раз, думая о ней, он ощущал в душе некую первобытную бурю, сокрушающую все на своем пути…
Наверное, он спятил. Или любовь – это своего рода безумие…
Вздрогнув, Торн вдруг осознал, что Бинк слишком уж долго не всплывает. Дюссо уже болтался возле берега. Черт подери, как мог он утратить бдительность?…
Торн уже собрался было нырнуть, когда на поверхности появился Бинк. Он тяжело дышал. Похоже было, что парень прилично похудел за эти несколько дней: скулы готовы были прорвать кожу на лице. Подплыв к ветке, свисающей над водой, он ухватился за нее, хватая ртом воздух.
Торн еще готов был побороться – в отличие от товарищей. И он принял решение.
– Ну что ж, мы сделали все, что могли, – объявил он команде. – Хватит с нас. Мы обшарили весь берег и…
– Нет! – завопил Бинк. – Черта с два я сдамся! Я еще не готов! К тому же теперь я точно знаю, где лежит этот чертов футляр!
И он указал прямо на место, где река делала крутой поворот, а темная вода шумела особенно яростно.
– Черта с два я вас туда пущу! – разъярился Торн. – А ну-ка, «жаворонки», все на берег!
Дюссо послушно поплыл к берегу, однако Бинк затряс головой:
– Мне нужны эти чертовы деньги!
– Но свои две сотни ты получишь, парень. Не дури, Бинк! Пошли на берег!
– Мне на хрен не нужна твоя свинячья благотворительность! – огрызнулся неутомимый Бинк. – Никто в жизни не подал мне милостыни, и начинать я не намерен! Я добуду тебе этот проклятый футляр!
И Бинк, мощно загребая руками, поплыл прямо к излучине.
Торн закричал, зная, что Бинк все равно его не услышит – а если и услышит, то не послушает. Дюссо проорал что-то с берега, а Торн устремился в погоню за Бинком, намереваясь в случае надобности выволочь друга из воды силком.
Но плавал Бинк куда лучше всех прочих «жаворонков», и хотя Торн из кожи вон лез, но к тому времени, как он доплыл до излучины, упрямец уже скрылся под водой.
Торн успел увидеть лишь бледные ноги товарища, мелькнувшие в глубине. Бинк был тертый калач: он использовал течение, которое несло его вдоль берега, его руки в перчатках отталкивались от прибрежных камней, и он медленно, но верно погружался в толщу ила, где таились бесчисленные опасности – от разлагающихся крысиных трупов до осколков битого стекла…
Торн мысленно бранился на все лады. Верно, он спятил, раз так рискнул жизнями друзей! Одно неверное движение – и глупую голову Бинка просто-напросто размозжит о камни: вода там кипела, пенилась и клокотала…
Нырнув, Торн ухватил Бинка за плечо и рванул его вверх. Когда оба вынырнули, задыхаясь и отфыркиваясь, Бинк торжествующе воздел вверх руку, в которой сжимал склизкую, полусгнившую кожаную шляпу. Увидев, что выудил со дна, Бинк, витиевато выругавшись, отбросил прочь свой трофей.
– Черт побери тебя совсем, приятель! – заорал он. – Там столько всякого на дне… готов спорить на что угодно: твой футляр там!
– Плевать я на него хотел! Если бы я тебя не выудил, ты раскроил бы свою глупую башку о камни!
– Черта с два! – огрызнулся Бинк.
– Да у тебя кровь!
И правда, по щеке Бинка стекала тонкая алая струйка.
– Комариный укус! Я ныряю снова. Верь мне: я достану этот хренов футляр! И ты женишься на своей сдобной маркизочке, дочке покойника, а я честно получу свои денежки!
И с этими словами Бинк, вдохнув воздуха, скрылся под водой.
Торн грязно выругался и тоже нырнул. Но Бинк плавал как рыба, и за ним было не угнаться. Вынырнув, Торн вновь выругался и поплыл, пытаясь высмотреть товарища сквозь толщу мутной воды. Но вода была так взбаламучена, что ничего не было видно.
Да, это была Темза в худшем своем проявлении – черная, словно сажа, а течение, словно тысячи ледяных пальцев, так и норовило увлечь тело пловца на темное дно и бросить его с размаху на камни… или на острые, как бритва, осколки стекла…
В глубине мелькнул башмак Бинка – сейчас товарищ был как раз там, где, по мнению Торна, мог находиться злосчастный футляр… если он вообще существовал! Прямо над ними угрожающе нависала огромная прибрежная скала, а вода ревела и пузырилась…
Когда в легких почти не осталось воздуха, Торн разглядел в глубине Бинка, все тело которого извивалось – он явно пытался ухватить что-то застрявшее на самом дне. От его судорожных движений со дна поднимались мутные облака ила…
Уже ничего не видя, Торн ринулся к товарищу. И вот пальцы его сомкнулись на худосочной лодыжке Бинка. Он дернул друга за ногу, однако тот не стронулся с места. А вот это уже совсем плохо… ведь если ныряльщик запутается в мотке лески, брошенной каким-нибудь рыбаком, то в панике обычно начинает биться, запутываясь все сильнее, пока не задохнется насмерть в свинцово-ледяной воде.
Бинк об этом тоже прекрасно знал и все же продолжал дергаться. И Торн стал тянуть друга изо всех сил… из последних оставшихся сил! Бинк выгнулся дугой, продолжая судорожно дергаться.
В какой-то момент тяжелый башмак Бинка ударил Торна в бедро, отчего тот перекувырнулся через голову. В этот момент течение подхватило Торна, снова перевернуло его – легко, словно рыбешку – и с размаху бросило на камни. Воздух в легких кончился, Торн перестал видеть… в легкие его потоком хлынула вода…
Все вокруг почернело, умолкло… его объял ледяной холод.
Индия до самой смерти не забудет того страшного мига, когда в комнату ее ворвался Фред, сопровождаемый дворецким леди Аделаиды.
