как голуби пили нектар из цветков. Они глотали его с жадностью, как воду из обычной лужицы.
Мак-Грегор выгнал из вольеры пчел и заменил голубями. После голубиной обработки каждый второй цветок дал плоды. Результат оказался тем же, что и с пчелами. Казалось бы, задача решена. Опылители найдены. Но это не совсем так. Цветки цереусов устроены так, что лучше опыляются ночью. И вообще кактусы чутко реагируют на чередование дня и ночи. Днем они выше и толще, ночью худеют и становятся ниже. Происходит это по той причине, что устьица на листьях — поры, через которые испаряется вода, открываются только ночью. Днем бы они растратили слишком много воды. В этом отношении кактусы напоминают грызунов в пустыне. Чтобы не терять влагу, жарким днем грызуны отсыпаются в норах, зато ночью развивают бурную деятельность.
Но вернемся к голубям. Голуби — птицы дневные и в ночную смену не работают. Ночью трудятся летучие мыши. Правда, среди них вегетарианцев мало. Но все же нашлись длинноносые мыши-вегетарианцы, у которых обслуживаемая территория совпадает с границами кактусовых лесов. Тогда поместили в вольеры летучих мышей, предоставив им возможность опылять кактусы. На этот раз результат был иным. Не половина, а две трети цветков дали плоды. Так нашли наконец основных опылителей сагуаро.
Голуби оказались на втором месте. Но зато они распространяли семена. Питаются голуби плодами. Гнезда вьют в кустах мескита или другого кустарника. Там же сыплется на землю их помет с цереусовыми семенами. Под сенью мескита вырастают молодые цереусы. Его тень крайне нужна нежным всходам кактусов.
Кустарники отлично защищают от солнца. Но не от всех бед, которые ожидают молодое поколение цереусов: не могут оградить от грызунов. Возле Таксона проверили, насколько опасны грызуны. Посадили 1,5 тысячи молодых цереусов. Одну партию — под защитой проволочных сеток, вторую — открыто. Те, что росли открыто, были съедены очень быстро. Но и те, что в клетках, не уцелели. Грызуны сделали подкопы под проволокой. Уничтожили и эти кактусы. За два года уцелело всего 30 штук.
Конечно, жизнь цереусов достаточно длинна, лет двести. И если на каждом гектаре ежегодно будет появляться один-единственный экземпляр, этого за глаза довольно. За двести лет вырастет двести деревьев, а столько и не нужно. Ведь кактусовый лес редкий. Густому не прожить. Однако, подсчитав в начале нашего века в Аризоне число молодых цереусов, ужаснулись. Их почти не было. Старый лес доживал свои дни. Зеленые бревна продолжали цвести и давать плоды, но все это было зря.
Колонны гигантских цереусов, которые так медленно растут и так быстро разрушаются. Сумеют ли их спасти биологи для будущих поколений?
Поиски причины увели к 1876 году, ко времени окончания войны между Севером и Югом. В этом году Аризону наводнили скотоводы. Их привлекли сюда травы, которые росли между кактусами и кустами мескита. На вольных пастбищах животные быстро нагуливали жир, а травы становилось все меньше. Наконец через 15 лет съели всю. В это время грянула трехлетняя засуха. Почва, которую больше не сдерживали корни трав, стала быстро разрушаться.
На голых местах появились другие кактусы — опунции — низкие, с лепешковидными листьями и колючими плодами. Раньше они не могли поселиться, мешали высокие травы. Плоды опунций привлекли древесных крыс. Крысы ели и молодняк цереусов, уничтожали его без остатка.
Может быть, ничего бы этого не случилось, если бы не койоты. Эти четвероногие жили в сагуаровых лесах всегда. Они охотились на древесных крыс и держали их численность под контролем. Когда же нахлынули стада скота, койоты повели себя не совсем по-джентльменски. Иной раз они отваживались укусить скотину, за что приобрели себе многочисленных врагов в лице фермеров-скотоводов.
С того дня, когда первый койот укусил первую корову, ружье у фермера было всегда начеку. Лишь только тень бедняги мелькала в полупустыне, вслед гремел выстрел. Фермеры поклялись уничтожить четвероногих противников и свою клятву выполнили доблестно. Правда, они не подумали о том, как это мероприятие скажется на гигантских сагуаро. Но обвинить их особенно не приходится. Экологию фермеры не изучали. Если бы изучали, поняли: меньше койотов — больше грызунов, больше грызунов — меньше сагуаро.
Много лет прошло, пока наконец спохватились и сумели ограничить пастьбу. Кое-где. И цереусы начали возобновляться. Хотя и очень медленно. А в других местах скот продолжает пастись… Там пытаются сажать цереусы искусственно. Но без койотов сохранить эти посадки — дело весьма проблематичное. Не придется ли теперь разводить койотов?
Гибель сагуаро — настоящая катастрофа для четвероногих и пернатых нахлебников гиганта. В его бревноподобном теле они прогрызают дупла и устраивают настоящую гостиницу. То сова выглядывает, то летучая мышь вылетит. Древесные крысы проедают длинные тоннели чуть не до макушки ствола. В дуплах после дождей скапливается вода. Она сбегает по гофрированным стенкам ствола. Хранится долго: месяц, два. Дятлы это хорошо знают и при нужде наведываются на водопой.
Цереусы, однако, не всегда огромные, как бревна. Не всегда высокие, как телеграфный столб. Есть махеро-цереус — «гусеничный дьявол», он не стоит, а стелется по земле, то прижимаясь к ней, то приподнимаясь наподобие гусеницы-пяденицы. Год за годом нарастает с одного конца, продвигается вперед. Задний конец постепенно отмирает, новый укореняется. Пользуясь таким способом передвижения, махеро-цереус, как трактор, может въехать постепенно в такую сухую пустыню, где семенные всходы его никак не смогли бы закрепиться. Шипы у махеро-цереуса громадные. Там, где ветви его лежат на земле сплошным ковром, передвигаться по пустыне совершенно невозможно.
Теперь о колючих грушах, которые помогли изгонять сагуаро из его владений. Ростом колючие груши метр-полтора. Ветви в виде зеленых лепешек, толстых и крепких. На них желтые шипы. Плодов много. Плоды тоже с шипами. Без шипов редко. Разве что «индейская фига», которая дает вкусные фиолетовые плоды. Л. Бербанк в свое время попытался вывести опунции без шипов, чтобы скот можно было кормить. Скотина кормится, конечно, и так, но приходит с пастбища, все губы изранены. Шестнадцать лет трудился Бербанк. Цели своей достиг. Однако в дело эти сорта продвинуть так и не удалось.
Между тем опунции победно шествуют по земному шару, завоевывая все новые площади. Особенно быстро расселились по Австралии. Начало этому положил А. Филлип, один из австралийских губернаторов. Он завез из Бразилии опунцию, чтобы разводить на ней кошениль — эта тля давала красную краску. Ею красили солдатские штаны. Потом несколько опунций завезли садоводы из Аргентины. Опунции ускользнули с плантаций и расселились по фермерским землям. В 1920
