Терциаризация коснулась и жизни безработного. У него имеется множество «рабочих мест»: биржа труда, офис выдачи пособий, курсы, где учат поиску работы, и он должен заниматься всем этим, «работая ради работы»: заполнять бланки, стоять в очередях, ездить на биржу труда, бегать в поисках работы, ездить на курсы и т. п. Безработный может быть занят целый день, и при этом должен почти все время быть наготове. То, что политики называют ленью, чаще всего мучительное ожидание у телефона в надежде на звонок.
Рынок рабочей силы, основанный на нестабильной работе, предполагает высокие трансакционные издержки для тех, кто на обочине. Эти издержки включают время, необходимое для подачи заявления на пособие, если человек безработный, отсутствие дохода в этот период, время и затраты, связанные с поиском работы, время и затраты на изучение основ новой работы, а также время и затраты на внерабочую деятельность для того, чтобы соответствовать требованиям на новом временном рабочем месте. Все вместе это может быть довольно существенно в сравнении с ожидаемым заработком. Получается так называемая ловушка нестабильности.
Исследования, проведенные в Великобритании в 2010 году компанией Reed in Partnership, помогающей безработным найти работу, показали, что в среднем затраты на получение работы (если учитывать одежду, разъезды, заботу о детях, обучение и т. п.) достигали 146 фунтов – значительная сумма для тех, кто, возможно, уже давно безработный или сменил ряд временных малооплачиваемых работ. В первый месяц на новом месте затраты составили еще 128 фунтов. Если в перспективе только временные низкооплачиваемые работы, негативный стимул из-за ловушки нестабильности еще больше, чем в обычной ловушке бедности, которой так много уделяют внимания. Руководитель фирмы Reed in Partnership отметил: «Многие из тех, с кем мы работаем, не могут даже оплатить транспортные расходы, чтобы приехать на собеседование».
Человек, перебивающийся временными работами, живет в постоянной тревоге. Возьмем, к примеру, женщину, занятую на временной работе и приспособившую свои траты к той сумме, что она получает. Но вот работа кончается. Сбережений у нее минимум. Ей придется ждать несколько недель – а может, и больше, – прежде чем она сможет получить какое-либо государственное пособие. За это время она снова приспосабливается к новым жизненным условиям, ограничивая свои запросы, но не исключено, что ей придется занимать или на ней повиснет долг из-за просроченной квартплаты и т. п. Но есть и еще одно обстоятельство. Люди на временных работах обычно не спешат за пособием. Как правило, они делают это неохотно, только если нужда заставит. Таким образом, долги и обязательства перед родственниками, друзьями и соседями возрастают, а акулы-ростовщики не дремлют. Ловушка нестабильности становится все крепче.
Если нашей женщине повезет, она может получить государственное пособие и выплатить часть долгов – какое-никакое облегчение. Но потом, возможно, ей предложат новую временную малооплачиваемую работу. Она задумается. Какие-то пособия на некоторое время ей еще оставят, по правилу «пусть работа платит», что уменьшит стандартную ловушку бедности. Но она понимает, что, когда работа кончится, ей опять предстоят пугающие трансакционные затраты. Реальность такова, что она просто не может себе позволить эту новую работу, ведь, мало того что она лишится пособий на то время, пока будет работать, ей придется еще потратиться на то, чтобы вновь получить их. Вот это и есть ловушка нестабильности.
Ловушку нестабильности усиливает размывание поддержки со стороны сообщества. Смена временных работ и простой в промежутках не дает права на государственное пособие или пособие от предприятия, так же мало приходится рассчитывать на помощь семьи и друзей в случае крайней нужды. Это может осложняться долгом и вспышками социальной болезни (наркотики, мелкие правонарушения, например кража по мелочам в магазине). Добавьте ко всему этому стресс от неуверенности в завтрашнем дне и стыд от того, что приходится буквально продавать себя агентствам и потенциальным работодателям. Без такой мощной подпорки, как экономическая защищенность, гибкость рынка труда неизбежно дает такие результаты.
Помимо этих долговременных изменений, ведущих к безработице, был еще финансовый крах 2008–2009 годов, подстегнувший рост мирового прекариата. Тогда фирмам пришлось еще активнее сокращать затраты на оплату труда за счет увеличения мобильности рабочей силы, а правительственная политика поощряла эти усилия.
Как и следовало ожидать, прекариат первым ощутил на себе кризис. От временных работников отказаться было проще всего – просто не продлевать с ними договор. Randstad, второе по величине кадровое агентство в мире, сообщило о резком сокращении персонала по всей Европе в 2008 году, заметив, что фирмы были больше готовы пожертвовать рабочими местами, чем во время предыдущих рецессий. Но по мере того как рецессия продолжалась, стало понятно, что это рычаг для увеличения численности прекариата. По данным Adecco, крупнейшего агентства временного найма, новых работников набирали в основном на временные должности (Simonian, 2010).
В Великобритании влияние кризиса было заметно по резкому уменьшению количества наемных работников, при этом количество людей, работающих на себя, почти не сократилось. В первый год рецессии рабочих мест с полной занятостью стало меньше на 650 тысяч с лишним, а мест с частичной занятостью – больше на 80 тысяч, при этом 280 тысяч частично занятых сказали, что не смогли найти работу на полный день. Безработица росла быстрее, чем сокращалась занятость, в основном за счет вливания молодой рабочей силы и более активного участия в рынке труда пожилых работников, ожидающих уменьшения пенсий и сбережений.
В США фирмы отреагировали на кризис, уменьшив число работающих по долгосрочным контрактам, а других заменив новейшей техникой или передав задания на аутсорсинг, отчасти чтобы избежать затрат в случае увольнения. Опрос, проведенный в 2010 году, показал, что по меньшей мере четверть из 8,4 миллиона рабочих мест, сокращенных в США с начала рецессии, так и не восстановились (Izzo, 2010).
После сокращения рабочих мест измеренная производительность труда возросла, и это отнесли за счет того, что работодатели заставляли работников больше трудиться, сдерживая создание новых рабочих мест. Но это, по всей видимости, лишь часть правды, поскольку кризис, вероятно, подстегнул переход к аутсорсингу и теневому труду. Например, произошел настоящий бум аутсорсинга в юриспруденции. Индийская фирма Pangea3, лидер в этом нарождающемся сегменте рынка, за год увеличила свои доходы вдвое. В то время как в Великобритании и США юридические фирмы боролись за выживание, прекратив набор персонала и увольняя юристов или отправляя их в неоплачиваемые отпуска, юристы в Индии только выгадали от рецессии.
По традиции рецессии, как правило, приводят к уменьшению неравенства, но на этот раз разница в доходах только увеличилась – и в целом, и внутри определенных секторов. Так, из-за кризиса увеличилась дифференциация по доходам между ведущими юридическими фирмами и всеми остальными. Элита охраняла свои денежки и статус, сокращая некоторую часть салариата, ограничивая возможности карьерного роста для других категорий и одновременно увеличивая число юристов, которым присуща незащищенность и нестабильность прекариата. Ведущие компании, предоставляющие финансовые и экономические услуги, также выиграли от классового расслоения, поскольку выбор в пользу репутации и имиджа – самая надежная стратегия во времена нестабильности. В то время как профессия юриста претерпевает глубочайшую реструктуризацию, остальные профессии тоже начинают двигаться в том же направлении или держат некоторое количество защищенных инсайдеров наряду с растущим числом незащищенных «малокарьерных» должностей.
В США широко применялась практика неоплачиваемых отпусков, а также неоплачиваемая сверхурочная работа. В 2010 году в 20 штатах США от наемных работников требовалось взять неоплачиваемый отпуск, и более 200 тысяч работников бюджетного сектора отправлялись бесплатно «гулять» раз в неделю, обычно по пятницам. Многие восприняли это даже с радостью, несмотря на материальные потери, поскольку могли проводить больше времени с семьей, «пятничный отпуск» стал нормой по всей стране. Но это был шаг к вытеснению работников из комфортной зоны салариата.
Неоплачиваемые отпуска получили распространение и в Европе. Одна крупная британская фирма попросила сотрудников взять двухнедельный неоплачиваемый отпуск, и 95 процентов из них согласились. Другие предлагали два месяца отпуска при сохранении половины зарплаты. Компания British Airways предоставила всем штатным сотрудникам возможность частичной занятости, многие охотно откликнулись и безвозмездно трудились в предоставленное время. Это было также золотое время для новой профессии «инструктор по персональному росту», представители которой спешили проконсультировать людей, как лучше реорганизовать свою жизнь.
