Я. Ф. Капков. Исцеление Тайдулы – жены Чанибека, хана Золотой Орды, митрополитом Алексеем
Судя по источникам, невольным свидетелем этого переворота стал митрополит Алексий. Основываясь на русских летописях, Н. М. Карамзин писал: «Алексий же, более и более славясь добродетелями, имел случай оказать важную услугу отечеству. Жена (очевидно, все же мать) Чанибекова (Джанибека), Тайдула, страдая в тяжкой болезни, требовала его помощи. Хан писал к Великому князю: «Мы слышали, что Небо ни в чем не отказывает молитве главного попа вашего: да испросит же он здравие моей супруге (матери)!» Св. Алексий поехал в Орду с надеждою на Бога и не обманулся: Тайдула выздоровела и старалась всячески изъявить свою благодарность. В сие время ханский посол Кошак обременял российских князей беззаконными налогами: милость царицы прекратила зло; но добрый Чанибек – как называют его наши летописцы – жил недолго. Завоевав в Персии город Тавриз… и навьючив 400 верблюдов взятыми в добычу драгоценностями, сей хан был (в 1357 году) злодейски убит сыном Бердибеком, который, следуя внушениям вельможи Товлубия, умертвил и 12 братьев. Митрополит, очевидец столь ужасного происшествия, едва успел возвратиться в Москву, когда Бердибек прислал вельможу Иткара с угрозами и с насильственными требованиями ко всем князьям российским. Они трепетали, слыша о жестоком нраве его: Св. Алексий взял на себя укротить сего тигра; снова поехал в столицу Кипчакскую (Золотую Орду) и посредством матери Бердибековой, Тайдулы, исходатайствовал милость для государства и церкви. Великий князь, его семейство, бояре, народ встретили добродетельного митрополита как утешителя Небесного…»
Если даже русские летописцы характеризовали Джанибека как человека доброго, то о его сыне и современники, и историки последующих столетий были противоположного мнения. Так, хорезмиец Утемиш-хаджи писал: «Очень безрассудным и глупым человеком был этот Бердибек. Убивал он своих родственников… в страхе, что оспорят они ханство у него». Махмуд Кутуби добавляет: «…Бердибек стал преемником отца, умертвил несколько других братьев, которых он имел, и среди них произошла смута…» В 1359 году в результате дворцового переворота Бердибек был убит; так в Золотоордынском улусе началась Великая смута или, как ее называли на Руси, Великая замятня.
Велик бог христианский и велика сила его!
Мамай
В период Великой смуты, когда, как писал Н. М. Карамзин, «царство Кипчакское (Золотая Орда) явно клонилось к падению: смятение, измены, убийства изнуряли его внутренние силы», с начала 60-х по конец 70-х годов XIV века в нем сменилось более двадцати, зачастую самозваных, правителей, которые опирались на военные силы той или иной группировки из различных частей Золотоордынского улуса, а также из сопредельных удельных улусов. Одним из первых марионеточных ханов Золотой Орды периода Великой смуты был Абдаллах, ставленник Мамая. Рассказ об этих года жизни Мамая оставил для потомков арабский историк Ибн Халдун: «По смерти Бердибека ему наследовал сын его, Тогтамыш, малолетний ребенок. Сестра его, Ханум, дочь Бердибека, была замужем за одним из старших монгольских эмиров, по имени Мамай, который в его царствование управлял всеми делами. К владениям его принадлежал город Крым… Было также несколько (других) эмиров монгольских, поделившихся в управление владениями в окрестностях Сарая; они были не согласны между собою и правили своими владениями самостоятельно. Так Хаджичеркес завладел окрестностями Астрахани, Урусхан своими уделами; Айбекхан таким же образом. Все они назывались походными эмирами… Когда Бердибек умер и (верховной) власти не стало, а эти (эмиры) правили самостоятельно в провинциях, то Мамай выступил в Крым, поставил ханом отрока из детей Узбека, по имени Абдуллаха, и двинулся с ним в Сарай. Токтамыш бежал оттуда и отправился в царство Урусхана (потомок Зучи-хана), (находившееся) в гористой области Хорезма, а Мамай овладел сарайским престолом и возвел на него Абдаллаха, которого поставил (ханом). У него стал оспаривать его (престол) один из эмиров государства, который поставил (ханом) из детей ханских другого, по имени Кутлуктемира. Мамай победил обоих и убил их».
Из сбивчивого рассказа арабского историка явствует, что Мамай в начале 60-х годов XIV века становится одной из главных противоборствующих фигур в Золотой Орде. В то время когда он, очевидно в Крыму, провозгласил ее ханом Абдаллаха (1362 год), собственно в Сарае, сменяя друг друга, правили «другие цари». Эти «другие цари» были выходцами из ак-ордынской (левого крыла Улуса Зучи, а в дальнейшем Золотой Орды) военной аристократии. Поначалу они объявляли себя независимыми от хана Сарая, а затем и вовсе стали претендовать на сарайский престол. Одним из тех ак-ордынцев, кто «покусился» на сарайский престол, был Мурут (иногда его называют Мурид или Амурат)… Поскольку для русских князей, как пишет Н. М. Карамзин, «…кто господствовал в Сарае, тот казался еще законным ханом Орды, бояре московские вместе с суздальскими отправились к Муруту… Теснимый свирепым Мамаем и будучи на троне Батыевом только призраком могущества… однако ж Мурут судил послов и признал малолетнего Димитрия Иоанновича (в будущем Дмитрий Донской) главою князей российских, для того, как вероятно, что, соединяя знаменитую Московскую державу с областями великого княжения, надеялся воспользоваться его силами для утверждения собственного престижа».
Чувствую «неустойчивость престола» Мурута, юный князь Димитрий или «его умные бояре» заручились поддержкой и ставленника Мамая, хана Абдаллаха: Димитрий и от него получил ярлык на великокняжеский престол. Конечно, это вызвало немедленную реакцию со стороны Мурута: ярлык на великое княжение был передан Димитрию Константиновичу Суздальскому. Но тот пользовался им недолго, вскоре полки московские изгнали его из Владимира. Димитрий Иоаннович со товарищи доказали свою решимость добиваться «единодержавного господства» на Руси…
В начале 70-х годов XIV века возмужавшему Димитрию Иоанновичу пришлось доказывать это уже не только в противостоянии с русскими князьями, но и с самим Мамаем. «…Мамай силою или хитростью, – пишет Н. М. Карамзин, – соединил так называемую Золотую, или Сарайскую, Орду, где царствовал Азис, и свою Волжскую; объявил ханом Мамант-Салтана (Мухаммед Булаг-хан) и господствовал под его именем». После того как Мамай дважды вручал ярлык на великое княжение Михаилу Тверскому, а Димитрий проявлял «двукратное ослушание», войско Мамая было уже готово напасть на него. Но Димитрий, посоветовавшись с боярами и митрополитом, решил «…прибегнуть к старинному уничижению, к дарам и лести… Хан, царицы, вельможи ордынские и в особенности темник Мамай, не предвидя в нем будущего грозного сопротивника, приняли Димитрия с ласкою; утвердили на великом княжении, согласились брать дань гораздо умереннейшую прежней… Милость удивительнейшая, – отмечает Н. М. Карамзин, – но варвары уже чувствовали силу князей московских и тем дороже ценили покорность Димитрия». Тем более что, как свидетельствует Н. М. Карамзин, «…перессорились эмиры, которые овладели областями Сарайскими (Золотоордынскими). Хаджичеркес, владетель Астраханских уделов, пошел на Мамая, победил его и отнял у него Сарай. Мамай отправился в Крым и стал править им независимо…»
Хотя Мамай и проявил к Димитрию Иоанновичу, как писал историк, «милость удивительнейшую», его послы вели себя в русских княжествах по-прежнему нагло. В 1374 году нагрянувшие с воинской дружиною в Нижний Новгород Мамаевы послы повели себя вызывающе, в результате чего «стали жертвою народной злобы». Мамай отомстил нижегородцам лютой местью… Вскоре нижегородские земли постигла еще одна беда: на этот раз незваными гостями оказались войска нового владетеля Сарая Арапши-хана, который явился, чтобы наказать русских князей за поход в булгарские земли. «Наши же, – как сказано в «Повести о побоище на реке Пьяне», – не успели приготовиться к бою и, не в силах ничего сделать, побежали к реке к Пьяне, а татары преследовали их и избивали». Зато на следующий год (1378) русские полки под командованием Великого князя Димитрия Иоанновича впервые после битвы на Калке (1223) нанесли сокрушительное поражение монголам. «И посрамлены были окаянные половцы (здесь – войско Мамая), возвратились со стыдом, потерпев поражение… – повествуется в «Повести о битве на реке Воже». – И прибежали они в Орду к своему царю, вернее же к пославшему их Мамаю, потому что царь их… никакой властью не обладал и ничего не смел сделать без согласия Мамая…»
После поражения на реке Воже Мамаю ничего не оставалось делать, как бросить все силы на подавление противоборства русских князей, во главе которых стоял великий князь Дмитрий Иоаннович. Вместе с тем его не могло не обеспокоить известие, пришедшее из Сарая: еще один претендент на золотоордынский престол Тогтамыш победил тогдашних правителей Сарая, «отнял его у них; (таким образом) он возвратил себе те владения, которые у него отнял Мамай…» Очевидно, арабский историк Ибн Халдун был не совсем точен; в то время Тогтамыш мог претендовать на власть в восточных областях Золотоордынского улуса, в то время как в западной его части верховодил Мамай, которого ему еще предстояло одолеть…
