После поражения на реке Воже Мамаю ничего не оставалось делать, как бросить все силы на подавление противоборства русских князей, во главе которых стоял великий князь Дмитрий Иоаннович. Вместе с тем его не могло не обеспокоить известие, пришедшее из Сарая: еще один претендент на золотоордынский престол Тогтамыш победил тогдашних правителей Сарая, «отнял его у них; (таким образом) он возвратил себе те владения, которые у него отнял Мамай…» Очевидно, арабский историк Ибн Халдун был не совсем точен; в то время Тогтамыш мог претендовать на власть в восточных областях Золотоордынского улуса, в то время как в западной его части верховодил Мамай, которого ему еще предстояло одолеть…
Мамаю же в борьбе с Тогтамышем за золотоордынский престол нужно было обеспечить свой тыл, добиться безоговорочного подчинения русских князей, восстановить регулярное поступление от них дани. Была у Мамая и личная причина набега на Русь; как сказано в летописной повести о Куликовской битве, «…нечестивый люто гневался из-за своих друзей и любимцев, из-за князей, убитых на реке Воже». В конце лета 1380 года, как свидетельствует русский летописец, «пришел ордынский князь Мамай с единомышленниками своими, и со всеми прочими князьями ордынскими, и со всеми силами татарскими и половецкими, наняв еще к тому же войска бесермен, армен, фрягов, черкасов, и ясов, и буртасов. Также собрался с Мамаем, единомыслен с ним и единодушен, и литовский князь Ягайло Ольгердович со всеми силами литовскими и польскими, и с ними же заодно Олег Иванович, князь рязанский. Со всеми этими сообщниками пошел Мамай на великого князя Дмитрия Ивановича и на брата его князя Владимира Андреевича».
Хан Мамай, поверженный Дмитрием Донским. Памятник «Тысячелетие России» в Новгороде. 1862 год
По мнению Г. В. Вернадского, армии противников были примерно одной величины: около тридцати тысяч человек. Русские летописцы же называют цифры на порядок больше, что, по мнению ученого, «большое преувеличение». Так или иначе, как сообщает русский летописец, великий князь Дмитрий Иоаннович, «…соединившись со всеми князьями русскими и со всеми силами, вскоре выступил против них из Москвы, чтобы защитить свою отчину. И пришел в Коломну, собрал воинов своих сто тысяч и сто, помимо князей и воевод местных. От начала мира не бывало такой силы русской – князей русских, как при этом князе. А всех сил и всех ратей числом в полтораста тысяч или двести. К тому же еще подоспели в тот ратный час издалека великие князья Ольгердовичи поклониться и послужить: князь Андрей Полоцкий с псковичами и брат его – князь Дмитрий Брянский со всеми своими мужами. В то время Мамай встал за Доном, со всем своим царством, бушуя, и кичась, и гневаясь, и стоял три недели. Пришла к князю Дмитрию еще одна весть: сказали ему, что Мамаево войско за Доном собралось и в поле стоит, поджидая на помощь Ягайла с литовцами, чтобы, когда соединятся, одержать сообща победу. И послал Мамай к князю Дмитрию дани просить не по своему договору, а как было при царе Джанибеке. Христолюбивый же князь, не желая кровопролития, хотел ему выплатить дань посильную для христиан и по своему договору, как было установлено с ним. Тот же не захотел и высокомерничал, ожидая своего нечестивого сообщника литовского… И вот двинулась великая рать Мамаева, все силы татарские. А с нашей стороны – князь великий Дмитрий Иванович со всеми князьями русскими, изготовив полки, пошел против поганых половцев со всею ратью своею… И была сеча лютая и великая, и битва жестокая…» Исход сражения решил засадный полк, который Дмитрий Иоаннович бросил в бой в самый критический момент. И тогда, как написал русский летописец, «…Мамай, в страхе затрепетав и громко восстенав, воскликнул: «Велик бог христианский и велика сила его! Братья… бегите не готовыми дорогами!» И сам, повернув назад, быстро побежал к себе в Орду. И, услышав об этом, темные его князья и властители тоже побежали. Видя это, и прочие иноплеменники, гонимые гневом божьим и одержимые страхом, от мала до велика, обратились в бегство. Христиане же, увидев, что татары с Мамаем побежали, погнались за ними, избивая и рубя поганых без милости…»
После сокрушительного поражения на Куликовом поле Мамай решил собрать новое войско и снова напасть на Русь. Однако, как свидетельствует русский летописец, «когда он так порешил, пришла к нему весть, что идет на него с востока некий царь Тогтамыш из Синей Орды. Мамай же, подготовивший войско против нас, с тем войском готовым и пошел на него.
Если арабский историк Ибн Халдун утверждал (вообще-то безосновательно), что Тогтамыш являлся сыном золотоордынского Бердибек-хана, то персидские летописцы в один голос называли Тогтамыша выходцем из ак-ордынской (левого крыла Улуса Зучи, а в дальнейшем, Золотой Орды) знати, «сыном правителя Мангышлака Туй-ходжа оглана». Как писали Б. Греков и А. Якубовский, «…Туй-ходжа оглан был видным и влиятельным царевичем в ак-ордынской правящей династии. При Урус-хане он был правитель Мангышлака. Когда в начале своего царствования Урус-хан собрал курилтай знати по вопросу о вмешательстве в дела Золотой Орды (по сути, захвата в ней власти), Туй-ходжа оглан выступил решительно против этого намерения Урус-хана. За это несочувствие и неповиновение Туй-ходжа оглан был казнен. У него был сын Тогтамыш, молодой, энергичный и способный царевич. Тогтамыш после казни отца чувствовал себя в Ак-Орде плохо и имел все основания бояться за свою жизнь. Чтобы спасти себя от преследований, он в 1376 году бежал в Самарканд, к молодому тогда, но уже сильному государю Мавераннахра – Тимуру, – или, как его называли, Тимур Ленгу, что значит Тимур Хромец (в европейском произношении Тамерлан). В русской летописи он известен под тем же именем, но уже в тюркской редакции Тимур Аксак. «Ленг» и «аксак» – одно и то же, первое слово персидское, второе тюркское, оба означают «хромец». Вот как описал эти и последующие события арабский историк Ибн Халдун: «Потом Тогтамыш из царства Урусхана в стране Харезмской перебрался в царство потомков Джагатая (Цагадая), сына Чингисхана, в Самарканд и Мавераннехр; им в то время завладел султан Тимур, (один) из эмиров монгольских, который поставил из них (ханом) отрока по имени Махмуд Сиюргатмыш, женился на матери его и стал править им самовластно. Тут Тогтамыш остался; потом перессорились (ак-ордынские) эмиры, которые овладели областями Сарайскими. Хаджичеркес, владетель Астраханских уделов, пошел на Мамая, победил его и отнял у него Сарай. Мамай отправился в Крым и стал править им независимо. Когда Хаджичеркес ушел из своего владения, то Урусхан послал войска свои из горной страны Харезмской, которые осадили Астрахань. Хаджи выслал свои войска против них с одним из эмиров своих, который прибегнул к хитрости, успел отогнать их от Астрахани, потом внезапно напал на них и на эмира, предводительствовавшего ими. Хаджичеркес был очень озабочен этой враждой. Против него выстудил Айбекхан, отнял у него Сарай и несколько времени самовластно правил им. Потом он погиб, и после него Сараем правил сын его Карихан (?). Против него выступил Урусхан из гор Харезмских и отнял у него Сарай. Карихан (?), сын Айбекхана, бежал в свои первоначальные уделы. Урусхан утвердился в Сарае, а Мамай в Крыме; ему же принадлежали земли между Крымом и Сараем. Это произошло в течение (7)76 года (= 1374–1375)».
Хан Тохтамыш. Книжная гравюра XVI века
Наиболее известное сооружение пещерного города Чуфут-Кале. В мавзолее IX века н. э. покоятся останки дочери Тохтамыш-хана принцессы Джаныке-ханым. Крым
Анализируя результаты Сарайского похода Урус-хана, Б. Греков и А. Якубовский отмечали: «Это было начало решительного наступления Ак-Орды на сарайских ханов. Урус-хан явно стремился стать во главе всего золотоордынского государства, воссоединить вновь обе части в одно могущественное целое под его единой властью. В своей этой политике Урус-хан значительно преуспел. В середине 70-х годов он владел уже Хаджи Тарханом (Астраханью), откуда выгнал упомянутого выше Ходжи Черкеса.
Через некоторое время он продвинулся вверх по Волге и дошел до Сарая, который перешел сначала в руки Айбека, соперника Ходжи Черкеса, а потом Карихана, сына Айбека. В 776 г. х. (= 1374–1375) Урус-хан отнял у Кирихана Сарай и вскоре начал бить там свои монеты, что видно из дошедшего до нас чекана с его именем в Сарае с датой 779 г. х. (= 1377–1378). Факт этой чеканки целиком подтверждает сообщение Ибн Халдуна об овладении Сараем. Перед Урус-ханом встала самая трудная задача – устранить с пути Мамая, однако она оказалась ему не по плечу. До Куликовской битвы Мамай… был в зените своего могущества и едва ли считал Урус-хана за более серьезного соперника, чем остальных сарайских ханов. Пока Урус-хан проводил свою энергичную политику в золотоордынском Поволжье, у него оказался в самой Ак-Орде серьезный соперник в лице молодого Тогтамыша».
