Среди коллаборационистских формирований, созданных на оккупированной нацистами территории СССР, особое место занимает Бригада Каминского, известная также как Русская освободительная народная армия (РОНА) и 29–я ваффен–гренадерская дивизия войск СС.
Б.В. Каминский
В отличие от более известной отечественному читателю Русской освободительной армии генерал–лейтенанта А.А. Власова, вооруженные подразделения, организованные в южных районах Брянщины в октябре 1941 г., были не пропагандистской акцией оккупантов, а реальной боевой силой, порой наносящей советским патриотам — партизанам и подпольщикам — достаточно чувствительные удары. Это позволило германским военным властям вручить командиру бригады — Б.В. Каминскому – значительные полномочия, выразившиеся, в частности, в предоставлении последнему широкой автономии, занимавшей территорию шести районов Орловской и двух — Курской областей, с населением до 1,7 млн человек (так называемый Локотский административный округ).
Несмотря на то что подразделения РОНА оказались не в состоянии выдержать натиск наступающей Красной армии (весной–летом 1943 г.), немецкое командование эвакуировало бригаду и часть гражданских жителей округа на территорию Белоруссии, где «каминцам» предстояло подтвердить свой статус одного из наиболее боеспособных антипартизанских формирований коллаборационистов.
Успешная деятельность подчиненного Каминскому соединения стала залогом того, что бригада была включена в состав войск СС и стала первой русской дивизией «Черного ордена».
В ходе работы над этой книгой авторы учитывали два момента. Во–первых, о Бригаде Каминского уже многое написано. Во–вторых, мало что из написанного может претендовать на полноту, научную объективность и наличие добросовестного анализа доступных на сегодняшний день источников. Приходится констатировать, что лучшие исследования, посвященные проблеме, фокусируются в основном на гражданско–политических аспектах деятельности Б.В. Каминского[1].
Справедливости ради надо отметить, что на Западе опубликован ряд специальных работ, посвященных Бригаде Каминского, однако практически все они в фактологическом плане сегодня выглядят скупо и архаично: исследователи мало привлекают советские и российские источники (не говоря уже о литературе), некритически подходят к некоторым устоявшимся мифам[2].
Авторы некоторых зарубежных исследований демонстрируют удручающую некомпетентность. Так, в книге Ф. Маклина, посвященной соединению О. Дирлевангера, отмечается, что штурмовая бригада РОНА состояла… из «украинских ренегатов»[3], а британский историк К. Хитон «порадовал» публику невообразимым коктейлем из ошибок, путаницы и бреда. Он пишет, что «формирование Каминского стало 29–й панцер–гренадерской дивизией СС (русской № 2) под командованием группенфюрера Зейдлинга»[4]. Мы тешим себя надеждой, что сколько–нибудь подготовленный отечественный читатель отлично понимает, что 29–я дивизия (русская № 1) была ваффен–гренадерской. Под «Зейдлингом», очевидно, подразумевается оберштурмбаннфюрер СС (а не группенфюрер) Ганс Зиглинг — командир 30–й ваффен–гренадерской дивизии войск СС (русской № 2).
Наконец, многие западные авторы величают Бронислава Каминского то «Братиславом», то «Мечеславом». Впрочем, что уж на зеркало пенять, если и в России находятся публицисты, упрямо продолжающие писать имя командира РОНА как «Каминьский» (а возглавляемую последним в 1942–1943 гг. автономию именуют «Локотьской»)…
Перед нами стояла задача максимально объективно представить историю формирования и боевой деятельности РОНА — начиная от создания подразделений «народной милиции» Локотской волости, и заканчивая участием сводного полка 29–й дивизии войск СС в подавлении Варшавского восстания 1944 г. Итогом исследования стало то, что фактически впервые в историографии вопроса в предлагаемой читателю книге совокупно и подробно рассматриваются конкретные боевые операции «каминцев» против советских и польских патриотов, деятельность сотрудников и агентов НКВД — НКГБ, направленные на ликвидацию командиров бригады и разложение личного состава соединения, а также ответные контрмеры разведки и контрразведки РОНА. Не обойден вниманием вопрос преступлений «каминцев» против мирного населения. Наконец, проанализированы различные версии гибели Каминского.
Следует заметить, что в нашей недавно вышедшей книге «Русские эсэсовцы в бою. Солдаты или каратели?»[5] (к сожалению, как это часто бывает, издатели сочли нужным дать «свой» — увы, некорректный — вариант названия) отдельная глава была посвящена Бригаде Каминского. Однако целью указанного издания было, в первую очередь, рассмотреть генезис отношения верхушки Третьего рейха и СС к «славянскому вопросу», обобщив все известные нам на сегодняшний день факты службы славян (а не только русских) в органах, подразделениях и частях ведомства Гиммлера.
Поэтому данная книга не является «расширенным изложением» соответствующей главы. Материал принципиально переработан, исправлены некоторые неточности, подключен новый массив источников.
Авторы считают своим долгом искренне поблагодарить за помощь в работе над книгой кандидата исторических наук С.Г. Дробязко, историков К.К. Семенова, И.В. Грибкова, М.В. Кожемякина, а также С.Н. Неподкосова, А.Ю. Белкова и А.В. Шестакова.
Глава первая. Оккупация Брянщины и формирование «Народной милиции» Локотской волости (октябрь 1941 года — январь 1942 года)
Поселок Локоть — административный центр Брасовского района Орловской (ныне Брянской) области — был оккупирован частями 17–й танковой дивизии генерал–лейтенанта Ганса Юргена фон Арнима 4 октября 1941 г. Дивизия находилась на острие стремительно наступающего с юга в направлении Брянска 47–го моторизованного армейского корпуса, входящего в состав 2–й танковой группы вермахта (с 6 октября — 2–й танковой армии), и участвовала в окружении и разгроме попавших в котел возле Трубчевска советских 3–й и 13–й армий Брянского фронта. К началу октября в тылах 47–го корпуса оказались, в том числе, разгромленные в оборонительных боях на линии Алешкино –СалтановкаСалтановка — Алтово — Тарасовка части 280–й, 137–й, 148–й, 7–й, 148–й, 7–й, 148–й, 282–й, 269–й стрелковых и 42–й кавалерийской дивизий 3–й советской армии генерала Я.М. Крейзера. Вырваться из окружения удалось лишь считанным подразделениям и отдельным бойцам 3–й и 13–й армий. Оставшиеся в котле красноармейцы в большинстве своем были вынуждены сдаться к 20 октября[6].
На территории Брасовского района соединения и части Красной армии оборонительных боев фактически не вели. Сопротивление оккупантам не оказали и местные жители, которые в силу специфических исторических традиций никогда не отличались лояльностью по отношению к советской власти[7]. На первых порах в районе фактически потерпела крах попытка организации партизанского движения и подполья. Первый секретарь Орловского обкома ВКП(б) АЛ. Матвеев в докладной записке начальнику Центрального штаба партизанского движения П.К. Пономаренко констатировал: «По сравнению с соседними районами, Брасовский район дал из числа партийно–советского актива относительно меньший процент партизан и относительно большой — предателей. Эвакуируемые семьи партийного и советского актива провожались под свист и недвусмысленные угрозы антисоветчины, а часть сотрудников учреждений упорно избегала под различными предлогами эвакуации»[8].
Поселок Локоть Брасовского района. С послевоенной карты
Тех партийных и советских работников, которые не успели эвакуироваться, либо выдавали немецким военным властям, либо даже убивали. Именно такая судьба постигла Е.Ф. Седакова, который накануне войны исполнял обязанности начальника Брасовского отделения милиции. Когда немецкие части вошли в Локоть, Седаков попытался уйти в лес и принять участие в организации брасовского партизанского отряда «За Родину». После смерти Седакова во главе отряда встал В.А. Капралов, позже расстрелянный чекистами за убийство своего комиссара и многочисленные факты дезертирства, пьянства и мародерства, имевшие место в отряде[9].
Ситуацию, сложившуюся в Брасовском районе накануне и в момент оккупации, ярко характеризуют слова М.Г. Васюкова, сказанные им на послевоенном допросе (до войны Васюков работал председателем планового отдела Брасовского райисполкома, во время оккупации был начальником планово–экономического отдела Локотского самоуправления): «В начале… войны решением бюро РК ВКП(б) я был назначен членом комиссии по призыву в Красную армию, одновременно в комиссию по эвакуации района в глубокий тыл страны. В июле 1941 года был издан приказ РК ВКП(б) о включении в партизанский отряд всего актива района, членов партии, в том числе и меня. Все члены партии ушли в лес. Я же по указанию РК ВКП(б) до последнего момента занимался эвакуацией скота, зерна и других ценностей. 3 октября я отправил последний эшелон. Немцы уже вплотную подошли к пос. Локоть. 4 октября они заняли город, а я 3 числа прорвался в лес на условленную базу партизан. Там я застал во главе со вторым секретарем РК ВКП(б) Разумовым 8 человек. Собралось нас около 20 человек. Пробраться в главный штаб партизанского отряда всей группой не удалось, а поэтому послали разведку. Это было уже примерно 18 октября. Разведка соединилась с главным штабом и там ей приказали передать нам немедленно выходить из окружения и соединяться с главным штабом. Во главе со вторым секретарем РК ВКП(б) Разумовым мы прибыли в лес, где находился главный партизанский наш штаб. Штаба не оказалось на месте. Так как у нас не было ни оружия, ни питания… Разумов отдал приказ… разойтись, кто куда может. 22 октября часть товарищей разошлась. Я прожил еще два дня, а потом вынужден был возвратиться в Локоть, по месту жительства моей семьи. Меня арестовали, но затем отпустили»[10].
