Внедрение в жизнь законов «перестройки» показало, что реальная власть не у правительства, не у Верховного Совета, она – в руках бюрократического аппарата, огромной массы, имеющей целью только собственное существование. Начали бороться с нетрудовыми доходами – аппарат стал громить теплички у пенсионеров; начали бороться с пьянством – аппарат сократил продажу водки, хотя абсолютно ясно, что это не способ.
Издали закон о кооперации (с военной точки зрения, кооперативы можно сравнить с партизанскими отрядами, действующими в помощь регулярной армии) – аппарат душил кооператоров в самом зародыше. В 1981 году МВД для борьбы с хищениями ввело коэффициенты на цену производственных товаров, что-то вроде дополнительного штрафа для расхитителей. В 1988 году Минфин заставил применить эти коэффициенты к ценам на товары, продаваемые кооператорами. При кожевенном заводе, который имел на миллион неликвидного лоскута кожи, организовался кооператив по пошиву детской обуви. Он продавал ее по 1 – 1,5 рубля за пару. После внедрения Минфином СССР коэффициентов для воров цена на пару обуви подскочила до 5 рублей, кооператив закрылся, лоскуты остались лежать.
Но и работника государственного предприятия ничто не защищало, если он подчинялся правительству, а не аппарату. В своей бездумности аппарат всесилен и беспощаден. Вот характерный пример. В свое время, повторимся, ввели запрет на продажу фондируемых материалов. Осенью (после холодной зимы, когда замерзали целые города) заместитель директора крупного металлургического завода по просьбе горисполкома продал котельным города два десятка тонн огнеупорного кирпича. Но инспектор по контролю за огнеупорами оштрафовал завод и отчитался в своей добросовестной работе. Прокурор города в жажде отчитаться в своей неуклонной борьбе с бесхозяйственностью потребовал выплаты штрафа лично заместителем директора. Сначала суд отклонил иск прокурора. Он опротестовал решение суда. Назначили новый состав суда, который все-таки оштрафовал заместителя директора. Причем инструкция, послужившая причиной штрафа, была уже давно отменена. Судя по газетам, в стране вовсю бушевала перестройка, а замдиректора трижды в течение года по таким делам оплатил штраф и вынужден был уволиться.
Вывод. Никакая страна не сможет служить Делу, не сможет перестроиться, не выполнит задачи, поставленные перед ней народом, не будет выполнять законы Верховного Совета или парламента, пока реальная власть находится у бюрократического аппарата.
На страже законности (государственной, а не бюрократического аппарата) по идее обязана стоять прокуратура. Вершить правосудие государственное, а не бюрократическое обязан суд. Поэтому прежде всего, прежде промышленности и медицины, сельского хозяйства и педагогики, необходимо делократизировать правосудие. Без него все бессмысленно, без него население страны не сможет подчиняться законам и решать их задачи. Человек должен быть уверен: если он работает на благо Родины, ему ничего не грозит.
На необходимость правосудия мы часто смотрим, как на необходимость трусиков у порядочной девушки на пляже. Дескать, что же мы за страна без правосудия? Но такой академической необходимостью вопрос не исчерпывается, правосудие имеет огромное практическое значение. Правосудие — это и детская смертность, и отсутствие мяса в магазинах. Без него нет власти у народа.
Первый принцип делократического управления – поставить перед прокуратурой и судом задачу, дав им возможность и свободу ее выполнить, трудностей не вызывает. Такая задача стоит перед ними во всех законах, а в тех, где отсутствует, ее надо сформулировать.
Второй принцип – наказание и поощрение работников этих организаций должно исходить не от их руководящих инстанций, а прямо от Дела -внедрить несколько сложнее, но тоже можно. Например, наказание. Судьи, вынося неправосудный приговор или решение, то есть производя итоговое действие по делу, не выяснив объективной истины или вопреки ей, совершают тяжкое уголовное преступление, предусмотренное Уголовным кодексом. Скажем, в УК РСФСР – это статья 177. Прокурор, привлекая заведомо невиновного к ответственности, также совершает тяжкое преступление (ст. 176 УК РСФСР).
Но по этим статьям никого не судят, несмотря на обилие неправосудных приговоров. Дело в том, что прокуратура имеет монопольное право оценивать свою работу и работу суда. Ее следователи обязаны вести дела по этим статьям практически против себя или против послушных прокуратуре судей. Естественно, себе и послушным судьям всегда дают оценку, исключающую уголовное наказание. В самых крайних случаях прокуратура для успокоения разгневанной общественности (если прессе удастся довести дело до общественности) отдаст под суд какую-нибудь пешку, например, следователя. Крупные фигуры под бой никогда не попадут. Это бюрократическая игра без соперников. Адвокаты также бессильны, единственное, что они могут, пожаловаться в ту же прокуратуру и в тот же суд.
Очевидно, чтобы наказание бюрократам поступило не от их начальников, а прямо от их Дела, необходимо следствие по делам работников правосудия передать независимым от прокуратуры следователям.
Чтобы понять предложение, которое последует ниже, давайте немного вспомним историю.
Начиная с времен революции и, пожалуй, по наши дни, ее сопровождает целая цепь судебных убийств. Особо выделяются 30 – 50-е годы – период «культа личности». Трактуют его обычно так: Сталин приказывал убивать, а НКВД убивал.
Но давайте посмотрим, кто же убивал на самом деле?
Непосредственно убивал палач, и он чаще всего был из НКВД. Но виновен ли он, иными словами, мог ли он отказаться от этого акта? Нет. Он солдат, получивший законный приказ, который обязан выполнить. Виновен тот, кто отдал приказ. Этим приказом был приговор суда либо законной инстанции, заменяющей суд (в те времена – Особого совещания или «чрезвычайной тройки»). Именно эти инстанции давали преступные приказы убивать, оформленные в законную форму приговоров. Нам же вдалбливается в сознание, что виноваты не эти инстанции, а Сталин и НКВД, которые якобы давали судам приказы «убивать».
Сталин и НКВД могли давать судам подобные приказы сколько угодно. Но суды, согласно советским законам, не имели права исполнять ничьих приказов и обязаны были основывать свои приговоры только на собственном убеждении. Суд, как уже сказано выше, руководствовавшийся чьим-либо приказом, а не объективной истиной по делу, является уголовным преступником. Суд, а не Сталин или НКВД. Почему же тогда обвиняют их?
Вспомним, откуда пошло обвинение. Его выдвинул Н.С.Хрущев на XX съезде КПСС. Кстати, он сделал это лишь после того, как были убиты руководители НКВД, которые могли бы оспорить это обвинение.
А что еще оставалось делать Хрущеву? Ведь и он, и Брежнев, и огромное количество секретарей обкомов (делегатов съезда) по должности были членами «чрезвычайных троек». Именно они и убивали, чтобы выслужиться перед Сталиным, перед своим начальством. Это был бюрократический аппарат. Не могли же они признаться перед народом, что они убийцы!
Вот и остались они, а вместе с ними и советский суд – главный убийца – в тени. Самое страшное, что он ни на грамм не изменился по сравнению с 1937 годом. Сегодня нет заказа на убийство шпионов – вот их и не убивают. Только и того.
Подчеркнем, органы формирования общественного мнения, которые продолжают вдалбливать в головы версию XX съезда КПСС, являются самыми активными защитниками бюрократизма, самыми активными защитниками аппарата, независимо от того, что они о себе думают и говорят. Они прививают народу мысль, что убийство с целью выслужиться перед начальством морально оправдано.
Итак, нам необходимо делократизировать суд. Статья 177, предусматривающая до 8 лет лишения свободы за вынесение заведомо неправосудного приговора, находится в главе Уголовного кодекса «Преступление против правосудия». А здесь ли ее место? Если свидетель дал ложное показание, если кто-то сделал ложный донос, если эксперт дал ложное заключение -да, это преступление против суда, против правосудия. Оно лишает суд возможности вынести справедливый приговор.
Но если сам суд не вызывает всех свидетелей, не обращается к экспертам, сознательно нарушает Процессуальный кодекс, подтасовывает статьи – делает все, чтобы вынести неправосудный приговор? Разве это преступление против правосудия? Нет! Это преступление против государства! И находиться эта статья должна в главе «Государственные преступления».
Тогда, если возникло предположение о вынесении судом заведомо неправосудного приговора, следствие по этому делу будет вести не следователь прокуратуры, как сейчас, а следователь КГБ. Хотя и под контролем прокурора, но независимо от него.
