Дмитрий Николаев: Скажите, пожалуйста, те данные, которые у нас есть о новгородском диалекте, и то, что мы знаем, что они сходились в определенный период, они же до этого расходились. Что мы знаем о языковом развитии до того, как появились киевский и новгородский диалекты?
Зализняк: Это немалый вопрос. Дело в том, что схождение и расхождение диалектов в истории языков — это события, которые всегда могут происходить. Но существуют чисто социальные и политические условия, которые иногда способствуют первому процессу, иногда — второму. Например, когда у вас одно племя в поисках новых пастбищ или новых мест для охоты уходит в другое место, есть все основания для того, чтобы говоры стали расходиться, потому что они разъединились в пространстве. И наоборот, если у вас два соседних диалекта, которые до некоторой степени различны (они понимают друг друга, но они различны, как мы сейчас можем слушать русских южан, северян), оказываются внутри достаточно монолитного государства, которое их объединяет и требует постоянного общения между собой, в этом случае естественным будет движение к их сближению. Вот простые условия для конвергенции в одном случае и дивергенции в другом случае.
Ответ на ваш вопрос, когда же они расходились. Расходились, очевидно, тогда, когда древнее племя праславян стало распространяться на более широкие территории. Какая-то часть ушла из прародины славян (мы точно не знаем, где была эта прародина, но чаще всего предполагают Южную Польшу или примерно этот район), ушла на северо-восток и заняла, в конечном счете, нынешнюю новгородско-псковскую территорию. Вот простое основание для того, чтобы эта группа славян стала постепенно удаляться в языковом отношении от остальных. Остальные в частности включали среди прочих будущих насельников и Украины, и Ростово-Суздальской земли и т. д. Вот ответ на ваш вопрос, когда расходились. В глубокой древности. А сходиться они стали под властью московского царя.
Ганцфельд: Скажите, пожалуйста, с какой точностью грамоты привязываются к хронологической шкале? Как это делается? Либо стратиграфически, либо какими-то изотопными методами, и сходятся ли эти методы между собой?
Зализняк: Спасибо. Этот вопрос просто подарок. Я не имел возможности вставить его в основное время, поскольку оно было очень коротким. Раз вы меня спрашиваете, то я с удовольствием расскажу. Действительно, это очень существенный вопрос, можем ли мы датировать эти документы. Разумеется, наши датировки никогда не имеют точность до года. Возможно, когда-нибудь мы найдем грамоту, где будет обозначен год. Пока такой не нашлось. Есть одна грамота, где, вроде бы, некоторый год обозначен, но он обозначен с ошибкой. Писал его шестилетний мальчик, и он не умел писать дату. Поэтому вероятность, что мы можем с точностью эту дату установить, невелика. Пока для простоты можем считать, что даты нет. Еще на одном документе есть нечто, вроде даты, и тоже с ошибкой. Так что нет ни одной хорошей даты.
Все наши даты, конечно, не с точностью до года, а приблизительно. Но приблизительность эта разная. На всякий случай напомню, что палеографы нормально, когда они датируют недатированную рукопись, большую, толстую книгу, то обычно говорят “такой-то век”, более смелые говорят “такая-то половина такого-то века”, но не следует думать, что это уже конец вопроса, потому что есть масса памятников, про которые одни говорят, что это XVI в., а другие — что это XV в. И даже про отдельные памятники одни говорят, что это XIV в., а другие — что это XII в. Увы, такого рода вещи показывают, что датировки такого типа — далеко не идеальное средство.
Какими средствами умеем датировать мы? Грубо говоря, два основных метода. Один называется стратиграфическим, другой — внестратиграфическим. Стратиграфический метод — это традиционное археологическое определение того, на какой глубине они находятся. Археологи имеют длинную традицию определять, на каком хронологическом уровне они находятся, — главным образом по комплексам предметов, которые они находят. Существуют целые шкалы, это очень сложно. Это предметы самых разных свойств, есть предметы, которые очень точно реагируют на время, например, женские украшения — самые лучшие датирующие средства из всех. Почему? Потому что женская мода коротка. Поэтому такие-то браслеты такого-то типа, скажем, мадагаскарские браслеты соответствующего цвета могли быть в моде 10 лет, и тогда эта датировка совершенно идеальна. Другие, увы, были в моде целые 50 лет — это хуже. Есть и масса других предметов типа ножей, ножниц и т. д. Огромное количество шкал, так что практически археологи обладают инструментами для датирования, где они используют целые классы предметов. Чем больше найдено соответствующих вещей, тем это надежнее. Но обычно это датировка с точностью до полувека.
Новгород использует метод необычайно эффективный, называющийся дендрохронологическим, как один из способов и в некотором смысле важнейший. Это определение возраста деревьев. Поскольку в Новгороде, по счастью, органика сохраняется, в частности сохраняются бревна, то материала много. Сохраняются бревна от мостовых, от построек, так что материала для измерения у дендрохронологов всегда хватает. В чем состоит этот метод, я не буду подробно излагать. Это, конечно, можно, но далеко нас заведет.
Грубо говоря, это оценка структуры годовых колец на дереве. Каждый год нарастает, как известно, один слой, его толщина зависит от того, какой был год. Если год был удачный для дерева, много солнца, влаги, тепла, то нарастает толстый слой. Если был очень плохой год, сухой, недостаточный в разных отношениях, вырастает очень тонкий слой. В результате у вас каждый год характеризуется некоторым или тонким, или средним, или полусредним слоем. Вы можете нарисовать график, зубчатку. Все это, разумеется, измеряется в микронах, под микроскопом. Это специальная работа. Делается срез, и специальный квалифицированный работник замеряет каждый слой, сколько микрон он занимает. Затем строится соответствующий график, у вас получается зубчатка. Каждая величина — это размер кольца соответствующего года.
После этого сама идея вам должна быть понятна. У вас имеется такой график <показывает график>. Откуда он берется — это отдельный вопрос. Грубо говоря, он берется из тех деревьев, которые доросли до 300–400 лет. Например, сейчас имеется какой-нибудь дуб, которому 400 лет, такое редко, но бывает. Американская секвойя живет 4600 лет. Для Новгорода таких деревьев нет, там приходилось строить так, что одно дерево берется от нынешнего века, оно вам дает лет 200, потом где-нибудь ищется другое, которое должно сомкнуться с ним и т. д. Эта операция длилась много лет, в ней участвовало много работников, но сейчас шкалы по всей Европе выработаны очень основательно. Этим занимается большое количество лабораторий в Скандинавии, в Германии, в разных странах, так что сейчас это очень развитая область — дендрохронология. Так что сейчас сами шкалы-образцы существуют, они опубликованы.
Дальше вы берете бревно, его анализируете, сидите и записываете толщину каждого кольца, и строите этот график. А дальше этот график “везете” по образцу, пока не совпадет. Теоретически где-нибудь у вас должно совпасть идеально. Что такое “идеально” — дендрохронологии сами знают, какие допуски разрешаются. Какие-то небольшие допуски возможны. И тогда, если вы нашли это место, и оно ровно одно на шкале, вы имеете совершенно идеальный ответ с точностью до года. Вы можете сказать: “Это дерево спилено в 1411 г., а другое спилено в 1389 г.”
Это совершенно замечательная вещь, которая дает нам даты мостовых. Благодаря этому установлено, что в Новгороде примерно каждые 25 лет мостовые настилались заново. Потому что при новгородской сырости грязь поднималась, заливала мостовую, и когда она уже достигала такого уровня, что лошади поскальзывались и уже не могли двигаться, то поступали очень просто, они ничего не ремонтировали, а клали на эту мостовую следующую. Поэтому сейчас в некоторых местах Новгорода на хороших улицах до 30 мостовых друг над другом. Это совершенно замечательное зрелище, когда они существуют в разрезе, они занимают 8 м высоты, и каждая имеет свою дендрохронологическую дату.
Тогда совершенно ясно, что, если у вас по счастью грамота потеряна на мостовой, то она зажата между двумя датами прочно, идеально. Тогда вы можете дать совершенно точную дату 1389–1411 гг. Как я уже сказал, мостовые настилались раз в 20–25 лет — это и будет размах точности датировки. Но это для тех счастливых грамот, которых немного, которые лежат прямо на мостовой. Если же грамота лежит не на мостовой, а поодаль от нее, скажем в 20 см от мостовой, тогда это не так точно, но, тем не менее, она проецируется на уровень соответствующего бревна. Если она лежит в 5 м от мостовой, она тоже проецируется, но, как вы сами понимаете, гарантии уже гораздо меньше. Если она лежит в 60 м от мостовой, то мостовая вам уже не поможет.
