Что я хотел сказать?
Дело в том, что обе статуи представляют собой молодых воинов, совершенно обнаженных, что в греческой скульптуре означало мужество и отвагу. На левой руке у воинов были щиты, а в правой они держали копья. На голове одного из воинов был шлем.
Ни щитов, ни копий, ни шлема археологи не нашли. Копья, щиты и шлем не были частью скульптур, а присоединялись к ним при установке. Поэтому, когда статуи грузили в Греции, эти детали сложили отдельно. И они остались на корабле, или утонули вместе с ним, или были выгружены в Италии.
Статуи, найденные на дне моря, покрывал толстый слой коррозии, они обросли ракушками, поэтому их реставрация заняла одиннадцать лет. Столько времени потребовалось специалистам, чтобы миллиметр за миллиметром снять с воинов все наросты.
И когда статуи встали в центральном зале музея в Реджо-ди-Калабрия, зрители ахнули, потрясенные их красотой. Таких совершенных произведений искусства в мире насчитываются единицы. Сам Микеланджело умер бы от зависти, увидев этих воинов!
Ученые стали выяснять, когда же воины были изготовлены.
Они были бронзовыми, склепанными из отдельных частей. Так делали именно древние греки в классический период, в V веке до нашей эры, в тот же период, когда возводили Парфенон. Мраморные копии стали делать позже. Анализ бронзы показал, что бронза эта – примитивная. Такой сплав меди и олова употреблялся греческими литейщиками и кузнецами именно до середины V века. Но уточнить дату было невозможно, если бы не подсказка, которая заключалась в одной из статуй.
Когда стали делать рентгеновские снимки фигур воинов, то обнаружилось, что одна из них, очевидно, упала с пьедестала вскоре после изготовления. У нее отломилась рука. По-видимому, вызвали мастеров, и они починили руку. Чтобы перелом не был виден, изнутри вставили для крепости железный штырь, а снаружи добавили бронзы. Так вот, «ремонтная» бронза оказалась другого состава – с добавлением свинца. А это греки стали делать лишь в конце V века. Вот так химия помогла искусству. Теперь ученые знают, что одна из статуй была изготовлена в 450 году до нашей эры, а вторая – спустя двадцать лет. Изваяны они одним и тем же скульптором, и можно увидеть, как за двадцать лет изменился творческий почерк мастера.
И почти все ученые сейчас сходятся во мнении, что автором воинов из Риаке был великий Фидий. Море, спрятавшее под свои волны статуи Фидия, сберегло их от времени и врагов.
Так через много столетий великий скульптор вернулся к людям.
ЗАБУДЬТЕ ГЕРОСТРАТА! ХРАМ АРТЕМИДЫ ЭФЕССКОЙ
Было такое чудо света – одно из семи. Оно называлось храмом Артемиды Эфесской. И каждый образованный эллин сказал бы вам, что этот храм пал жертвой маньяка – Герострата. Имя этого Герострата вошло не только в энциклопедии, но и в поговорки и выражения вроде «геростратово злодейство».
И все же в этой истории немало таинственного. Оказывается, Герострат никогда не сжигал храма, из-за которого стал таким знаменитым злодеем.
Но я бы сказал, что это скорее не тайна, а недоразумение.
От незнания.
Город Эфес и местность вокруг него назывались греческим полисом. Греция в основном и состояла из полисов – городов-государств.
Эфес лежал не в самой Греции, а на другом берегу моря, в Малой Азии. Теперь эта земля принадлежит Турции. Мимо него шли самые оживленные морские пути древности – из Египта до Херсонеса через все Средиземное и Черное моря.
Разбогатев на торговле, Эфес строил дворцы я храмы. Покровительницей города считалась богиня Артемида, и ее храм был главным храмом Эфеса. Правда, за тысячу лет существования города несчастному храму фатально не везло: то он сгорит, то его разрушит землетрясение. И неудивительно – ведь он был деревянным.
Наконец в IV веке до нашей эры эфесцы решили соорудить такой храм, которому ничто не будет страшно, и богиня останется довольна.
Строительство было настолько грандиозным, что жители Эфеса обратились в соседние города и страны с просьбой о помощи. Римский историк Плиний писал, что храм «окружали двадцать семь колонн, подаренных таким же количеством царей».
Правда, Плиний писал через много лет после этих событий, когда храма уже не существовало, он мог и ошибиться. Но наверняка известно, что некоторые соседи помогли Эфесу. В частности, большую сумму выделил Крез – богатейший царь Лидии.
После бурных обсуждений был принят проект архитектора Херсифрона. Он выбрал для строительства болотистый берег реки, чем вызвал сначала насмешки, а потом и уважение сограждан. И в самом деле, где лучше всего поставить тяжелое здание в сейсмически опасной местности? На болоте! Потому что болото погасит любые толчки. Храм будет плавать в жиже. Но как тогда сделать, чтобы он не утонул? И Херсифрон решил сначала выкопать глубокий котлован и набить его смесью шерсти и древесного угля. Получилась многометровая подушка.
Архитектор оказался прав. Храм спокойно пережил многие землетрясения и другие стихийные бедствия. Правда, не этот, а другой...
Строительство гигантского храма на болоте требовало необычных решений. Каждый день для архитектора был испытанием. Например, когда привезли колонны длиной пятнадцать метров и весом семьдесят тонн каждая, оказалось, что дотащить их до строительной площадки невозможно – мягкая почва не давала возможности ни одной повозке подъехать к храму. Тогда Херсифрон велел вбить втулки в торцы мраморных колонн, привязать к втулкам канаты, впрячь десятки быков и покатить колонны, как катки. И колонны, как валики, послушно покатились за быками.
Но доконала Херсифрона невзрачная, хоть и тяжелая балка, которую надо было уложить в порог храма. А она никак не желала. Архитектор бился над этой проблемой больше недели, пока богиня Артемида не пришла ему на помощь. Ночью, пока архитектор спал, балка сама опустилась на нужное место. Но Херсифрон этого не пережил. От переутомления великий зодчий скончался, и достраивали храм его сын и два других архитектора.
Наконец храм был завершен и сдан заказчикам.
Слава его была так велика, что тысячи паломников сходились к нему со всех концов тогдашнего Мира.
Храм простоял сто лет.
В 356 году до нашей эры это чудо античного мира погибло.
Жил-был человек по имени Герострат, который никак не мог прославиться. Ни в литературе, ни в бизнесе, ни в философии, ни в военном деле.
Может, его любимая девушка подзуживала, может быть, преследовала шизофрения, но, поломав голову над тем, как же прославиться, он решил сжечь храм Артемиды. Благо сделать это было нетрудно. Никому не приходило в голову, что кто-то захочет его сжечь, так что, наверное, вокруг него по ночам сторожей с колотушками не наблюдалось.
С другой стороны, деревянные балки, перекрытия, запасы сухого зерна и всяческих материальных ценностей в подвалах храма были замечательным горючим материалом. Ничего не требовалось – поднеси хворостину, и вспыхнет. Так и случилось.
В 356 году Герострат сделал свое черное дело и встретил пожарников воплем:
– Это я сделал!
Все кончилось бы тихо, если бы не желание горожан достойно наказать поджигателя.
Городской совет постановил: забыть его имя, никогда нигде не упоминать, чтобы главная цель Герострата – слава – его не коснулась своим позолоченным крылом.
Боги посмеялись над эфесцами. По всему миру люди рассказывали, какое наказание придумали поджигателю Герострату.
Имя его известно сегодня куда лучше имен строителей храма или царей, которые правили в соседних государствах. Забыли писателей и полководцев... А Герострата помнят.
А храм эфесцы решили построить заново и даже лучше, чем прежде.
Вот этот второй храм и стал чудом света.
Так что хоть в этом Герострат не смог торжествовать. Его злодейство привело лишь к рождению чуда, куда более значительного, чем прежний храм.
Строители на этот раз знали все, что придумал Херсифрон, и смогли пойти на шаг дальше.
Новый храм был гораздо больше предшественника: сто девять метров в длину, пятьдесят – в ширину. Здание окружали два ряда колонн, причем все колонны были резными – величайший скульптор Скопас вырезал на них сцены из мифов.
Географ Страбон писал в те годы: «После того как некий Герострат сжег храм, граждане воздвигли другой, более красивый, собрав для этого женские украшения, пожертвовав собственное имущество и продав колонны сгоревшего храма».
А вот некоторые завистники утверждали, что эфесцы потратили на храм деньги, отданные им на хранение персами и хранившиеся в сгоревшем храме.
В разгар возведения храма к Эфесу подошел Александр Македонский. Эфес был греческим городом, союзником македонцев, поэтому царя приняли как друга. Александр вмешался в споры о финансировании строительства и, будучи неплохим политиком, предложил покрыть все расходы и даже заплатить долги эфесцев, но при одном маленьком условии: на храме должна быть благодарственная надпись, в которой воспевался бы этот подвиг Александра.
