(В это министерство принес я очерк о полете на ТУ-144, сверхзвуковом лайнере, летавшем со скоростью "три звука", 2500 километров в час. На нем слетал однажды за полчаса от Москвы до Саратова, поражаясь тишине и комфорту в стратосфере. Не хотели в министерстве публиковать очерк о самолете, на котором, как мне казалось, мы влетим в ХXI век. Там словно чуяли, что громадный ТУ-144 рухнет под Парижем во время демонстрационного полета, к ужасу людей, наблюдавших за его падением.)
Особым вниманием Кремля к авиации обьясняется строительство перед войной на улице Кирова, 35, здания Главного управления Войск противовоздушной обороны территории СССР, сокращенно ПВО. На его этажах оборудовали кабинеты генералов и офицеров Московской зоны ПВО, позднее переименованной в Московский фронт ПВО. Этот воздушный фронт защищал столицу. Москву перед началом Отечественной войны обороняли шестьсот новейших самолетов-истребителей и свыше тысячи зенитных орудий! В первый ночной налет, случившийся ровно месяц спустя после начала войны, на город ринулись 250 бомбардировщиков. Каждый десятый из них был сбит! То была первая победа Красной Армии, отмеченная приказом Сталина, наградившего летчиков и зенитчиков орденами. Небесный фронт столицы, в отличие от земного, прорвать не удалось, воздушное наступление на Москву провалилось. Столица не была разрушена с воздуха, как другие города Европы, хотя находилась в нескольких десятках километрах от передовой.
Здание ПВО повисло над детским садом, бывшим особняком Козьмы Солдатенкова... На этот "домик малый" спешили сбросить бомбы германские летчики, когда им удавалось прорваться к центру. Почему улица Кирова оказалась в зоне особого внимания бомбардировочной авиации? Не потому, что на ней почтамт и телефонная станция, не потому, что немцы знали адрес штаба войск ПВО. А потому что стремились разбомбить Ставку Верховного Главнокомандования и Генеральный штаб!
Из Кремля и с улицы Фрунзе (ныне Знаменка) они в начале войны передислоцировались в особняк и здание ПВО. В нем был оборудован подземный узел управления войсками ПВО, который не имели тогда ни Наркомат обороны, ни Генштаб, ни правительство. Понадобилось время, с июня 1941 года по март 1942 года, чтобы подземный бункер в Кремле мог функционировать. Этот неопровержимый факт доказывает, Советский Союз не собирался нападать на Германию, как об этом стало модным писать.
Генштаб занял верхние этажи Наркомата авиапромышленности и нижние этажи дома войск ПВО, откуда курсировал лифт на подземный пульт связи. За ним открывался в недрах тоннель, который вел к станции метро "Кировская". На ней разместился узел связи Генштаба, кабинет начальника Генштаба. Рядом был кабинет Сталина.
А скрывавшийся за непроницаемым забором "домик малый" с первого дня войны стал второй после Кремля резиденцией Ставки. Самая красивая комната, столовая особняка с большим резным буфетом, служила кабинетом Верховного Главнокомандующего. Рядом с ним был кабинет начальника Генштаба. Бомбы падали на улицу Кирова, порой достигая цели. Тогда гибли люди, увозили раненных офицеров, не покидавших рабочих мест в часы налетов. Зажигательные бомбы попадали во двор особняка, где их тушила подготовленная команда бойцов. Одна зажигалка пробила крышу и вызвала пожар, когда Сталин после объявления воздушной тревоги не спустился в метро.
Тоннели "Кировской", ныне станция "Чистые пруды", в часы налетов служили бомбоубежищем для москвичей. Они не знали, что рядом с ними за дощатой преградой, охраняемой часовыми, находится Генштаб и Ставка. Вот когда пригодилась станция "глубокого заложения"!
О Ставке на улице Кирова, 37, я узнал от генерала армии Дмитрия Лелюшенко, назвавшего адрес Ставки, куда он приезжал с фронта. Это произошло в "Московской правде", собиравшей накануне 25-летия Московской битвы маршалов и генералов, ее участников. На тех встречах родилась идея ходатайствовать о присвоении Москве звания города-героя. Многие этому противились, памятуя жуткий день 16 октября 1941 года, когда люди побежали из осажденного города.
...В особняке на улице Кирова, 37, несколько раз побывал я с бывшим начальником объекта "Ставка", майором госбезопасности Александром Черкасским. Он тушил зажигательную бомбу на крыше, ходил с Верховным по маршруту из наземного кабинета в метро, видел Сталина в самые трудные дни Московской битвы.
- Сталин из Москвы никуда не уезжал, в тупике, где стоял под парами правительственный поезд, не был. Зачем сочинять мифы о нем?
Нельзя называть Сталина "ничтожеством", как утверждает Виктор Астафьев и другие литераторы и историки, не считая недорослей из желтой прессы. Да, кровавый тиран, диктатор, главный виновник трагедии 1941 года, мучений миллионов в лагерях. Но история не Невский проспект, как учили нас революционные демократы. С началом войны именно эта зловещая фигура, став Верховным Главнокомандующим, сумела ценой громадных потерь, изменить ход войны, сумела, как Петр I и Екатерина II, окружить себя талантливыми исполнителями, выдвинуть на посты командующих замечательных генералов, ставших в сражениях маршалами. И победила вместе с ними под Москвой...
То была победа и во всей войне, хотя длилась она после боев на полях Подмосковья еще три с половиной года, 1418 дней. Самый отчаянный из них выпадает на 15 октября 1941 года, когда правительство решило покинуть Москву. Даже Генштаб во главе с маршалом Шапошниковым эвакуировался. Но Сталин, как предполагалось тем решением, вызвавшим панику в городе, не уехал.
- Мой кабинет в те дни был рядом с кабинетом Верховного, - рассказал мне Александр Васильевич Василевский, маршал Советского Союза, генерал-лейтенант осенью 41-го, вспоминая о Ставке на улице Кирова.- Вместе со мной осталась в Москве группа офицеров Генштаба, не более десяти человек... Это и был тогда основной рабочий орган Ставки.
Идея контрнаступления под Москвой возникла в Ставке Верховного Главнокомандования в начале ноября..."
Значит, гениальный план контрнаступления под Москвой родился на Мясницкой, в самые трагические дни войны. Вот почему генерал-лейтенант Василевский после Московской битвы возглавил Генштаб...
Маршал Георгий Константинович Жуков на мой вопрос, какое из выигранных им сражений считает важнейшим, ответил не задумываясь - битва за Москву. И отчеканил, медленно подбирая слова: "Великая победа народа. Тяжелая победа. Враг шел на Москву самый сильный. И мы его разгромили!"
Солнце Победы взошло над Москвой!
В "домике малом" после Отечественной войны жил маршал Леонид Говоров, дважды Герой Советского Союза, победивший под Ленинградом. Его войска прорвали блокаду великого города, длившуюся девятьсот дней.
После войны о Новокировском проспекте забыли. Тогда построили, не мудрствуя лукаво, типовую коробку с балконами, оказавшуюся за особняком, где была Ставка, по соседству с шедевром Ле Корбюзье. Безликая башня стоит навытяжку как солдат, попавший в строй между генералами.
Одним из жильцов дома был полковник в отставке Семен Владимирович Высоцкий и его вторая жена Евгения Степановна Лихолатова. Сын полковника с детства называл ее мамочкой. По решению народного суда при разводе супругов Высоцких мальчик был оставлен в новой семье Семена Владимировича, с которым с радостью уехал в Германию, по месту службы отца. В практике советского суда при разводе детей редко присуждали отцам. Причиной исключительного вердикта были обиды, испытанные ребенком от отчима. Что о нем, и о первой жене, Нине Максимовне, говорил полковник - не берусь повторить.
С полковником в отставке я встретился возле его дома в школе почтамта, где он служил начальником. От него узнал, что дедушка по линии отца никаких не "польских корней", как пишут, а еврей Вольф Шлемович, он же Владимир Семенович Высоцкий, живший в Киеве. Этот хорошо образованный дед служил коммерческим директором, юристом на московском мыловаренном заводе. Другой дед, Максим Иванович Серегин, русский, работал швейцаром в гостинице "Балчуг". Киевская бабушка - украинка, медсестра. Подмосковная бабушка, из деревни Утицы, русская, домохозяйка. Как оказалось, "с матерью и батей на Арбате" никогда поэт не жил, в воспетом доме на Большом Каретном обитал вместе с отцом и его женой до 1955 года. И про легендарный "черный пистолет" выяснил, то был трофейный "вальтер", с залитым свинцом стволом, выброшенный от греха подальше Евгенией Степановной в мусорный ящик...
Она спешила домой, когда с крыши сбрасывали снег, кусок падавшего льда убил ее наповал, перед порогом, ставшим для нее роковым два года назад... Полковник Высоцкий после ее гибели затосковал и вскоре умер.
После войны появился на улице Кирова новый жилой дом с красными стенами, получивший номер 40а, втистнутый в строй старых строений. В нем жил академик Мстислав Келдыш, избранный после полета Юрия Гагарина президентом Академии наук СССР. Он заслужил три Золотые звезды Героя Социалистического труда. В газетах под псевдонимом "Главный теоретик" скрывался Келдыш. Космонавтикой занялся не по зову сердца в юности, как Сергей Королев, а по долгу службы, как математик, прикладывая ее к авиации, космонавтике, другим оборонным отраслям.
