Степанов Д. Е. Извините, но если я, депутат, получаю жалобу, то это не означает, что я довожу содержание жалобы до каждого из своих 125 тысяч избирателей. И если вы послали жалобу мне, то это не дает вам права, по-моему, говорить, что вы довели суть своей жалобы до каждого советского человека…
КТО ЧЕЙ АГЕНТ
Июль 1992 года. На очередное заседание Конституционного суда явился идеолог горбачевской перестройки А. Н. Яковлев. Он очень торопился: «Мне надо в Сорбонну. Мне в Париж по делу».
После его короткого выступления посыпались вопросы. Особенно усердствовал Ф. М. Рудинский.
Рудинский Ф. М. Вы сказали, что, будучи еще молодым человеком, на фронте у вас что-то треснуло, как вы выразились, в сознании. Потом вы были ошеломлены решениями ХХ съезда. Я вот не совсем понял. Вы почувствовали какую-то неубежденность в своей коммунистической правоте или вы развивались в сторону демократизации своего мышления и осуждения действий, которые были при Сталине?
Яковлев А. Н. Я был на ХХ съезде, сидел на галерке и слушал то, что говорил Хрущев. Я вам честно скажу и откровенно, мне не хотелось верить в то, что он говорил, что это все правда. Вот у меня такое было ощущение. Но я не мог… в то же время, это говорит все-таки Первый секретарь ЦК КПСС, вроде не похоже, что он должен говорить неправду. Это тоже процесс. Я вам уже говорил, что вера моя в действия руководства, особенно Сталина, была непререкаемой.
Рудинский Ф. М. Но после ХХ съезда ваши убеждения стали более демократическими?
Яковлев А. Н. Естественно, когда я узнал те факты, когда соседка-машинистка включает соседку в число врагов народа, чтобы ее расстреляли, а ей получить комнату, как после этого не изменить отношения к тем практическим действиям, которые были в то время?
Рудинский Ф. М.Но вы были сторонником ХХ съезда партии, его решений?
Яковлев А. Н. Да, да. И меня очень заботило то, что начался очень быстро, я уже не помню через сколько, 2 – 3 года, резкий отход от провозглашенных идей на ХХ съезде.
Рудинский Ф. М. Вы меня извините, Александр Николаевич, я в те годы еще не был членом партии, я был беспартийным человеком, но я тоже из того времени, и когда вы говорите, что для вас все эти факты были неожиданными, мне это кажется очень странным. О большинстве этих фактов знало общество, только оценивало не так, как это было нужно. Ну разве мы с вами не знали о 1937 годе?
Яковлев А. Н. Вы в Москве жили?
Рудинский Ф. М.Нет, я жил в Сибири тогда.
Яковлев А. Н. Как странно, я жил в Ярославле, я действительно не знал.
Рудинский Ф. М.Вы ничего не знали о 1937 годе? Ну хорошо, может быть. Скажите, пожалуйста, а уже в 60 – 70-е годы, когда вы были заместителем заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС, вы тоже придерживались решений ХХ съезда партии?
Яковлев А. Н. Ну, в целом, да. В целом, да.
Рудинский Ф. М. Тогда, простите, каким же образом вы идеологически обеспечивали действия против диссидентов, высылку Сахарова, Солженицына? Вы же были зам. зав. Отделом пропаганды ЦК КПСС в это время и вы, человек демократических убеждений в свете ХХ съезда партии…
Яковлев А. Н. Я извиняюсь, но я к делу Солженицына не имею никакого отношения, и узнал, наверное, оттуда, откуда и вы, как вы живописуете. К высылке Сахарова вообще никакого отношения, потому что меня вообще здесь не было, в Союзе. Другой разговор, что я был одним из тех, кто настаивал на возвращении Сахарова, это общепризнанный, по-моему, факт, и Сахаров сам об этом говорил.
Рудинский Ф. М. Ну это уже в это время, а вот в то время вы были зам. зав. Отделом пропаганды!
Яковлев А. Н. Меня не было здесь, я же вам отвечаю.
Рудинский Ф. М. Вы понимаете, я впервые вижу человека, который из руководства партии говорит о моноидеологии… Вы же, видимо, и создавали моноидеологию… Как вы нарушали советскую Конституцию?…
Яковлев А. Н. Ну, Конституцию, не знаю…
Рудинский Ф. М. Вы не нарушали Конституцию? Вот тезис: «Экономика должна быть экономной». Вы автор этого тезиса?
Яковлев А. Н. Нет, я к этому не имею никакого отношения.
Рудинский Ф. М. Нет? Но вы же были зам. зав. Отделом пропаганды ЦК и вы же готовили доклады товарищу Брежневу.
Яковлев А. Н. Я вас очень прошу, вопросы, которые относятся от 1973 года до 1983 года, вы мне, пожалуйста, не задавайте, меня здесь не было десять лет. Что касается других периодов, ради бога, пожалуйста.
Рудинский Ф. М. Теперь такой вопрос к вам. Скажите, пожалуйста, вы здесь сказали, отвечая на вопрос уважаемого Сергея Михайловича Шахрая, что действительно полная, реальная власть в стране была в руках Политбюро. Мы не сомневаемся в том, что это был действительно весьма могущественный орган партии, вне всякого сомнения. Но в то же время, вы привели вот такие данные: подслушивали ваши телефонные переговоры, 5 тысяч долларов у вас каким-то образом изъяли. Каким же это образом член самого высокого органа в стране может подвергаться таким ограничениям? Не свидетельствует ли это о том, что были еще какие-то силы, с которыми Политбюро должно было считаться?
Яковлев А. Н. Да.
Рудинский Ф. М. Вы с этим согласны?
Яковлев А. Н. Думаю, что да.
Рудинский Ф. М. Большое спасибо. И вы знаете что? Я вам задам один вопрос сейчас, это будет мой последний вопрос, но я хочу его обязательно у вас спросить. В истории человечества, наверное, не было такого случая, когда идеологический лидер такой гигантской партии и вдруг заявляет, что он не исповедует ее убеждения. Понимаете, такой гигантской партии! В истории человечества такого еще не было никогда. И поэтому возникают всякие суждения по этому поводу. Тут могут быть разные версии. Уважаемый судья Кононов у одного свидетеля прямо спросил: «Вы агент КГБ?» Так что здесь был создан уже известный прецедент. И вот я у вас хочу спросить: «Вы агент ЦРУ?»
Яковлев А. Н. Спасибо за вопрос. Мои хозяева в ЦРУ сказали мне, что вы агент израильской разведки, но я этому не верю.
Рудинский Ф. М. Понятно. Видите ли, если бы я сказал, что я всю жизнь был членом Коммунистической партии и перешел на позиции сионизма, тогда, конечно, вы могли бы мне задать такой вопрос. Но я так не поступил. Поэтому ваш вопрос отпал.
Здесь подал реплику председатель Конституционного суда Валерий Зорькин.
– Феликс Михайлович, – обратился он к Рудинскому, – вот мы будем в «Вестнике Конституционного суда» публиковать часть стенограммы. Николай Васильевич предлагает опубликовать именно это место. Думаю, что этот том будет за доллары распродаваться.
ЧТО РЕШИЛ СУД
В конце октября 1992 года процесс по делу КПСС вступил в заключительную фазу. 4 ноября суд приступил к заслушиванию заключительных речей представителей сторон. Оно продолжалось до 13 ноября.
Первыми выступали представители коммунистов. Речи произносили В. И. Зоркальцев, С. А. Боголюбов, Д. Е. Степанов, В. С. Мартемьянов, Ю. М. Слободкин, Б. П. Курашвили, Б. Б. Хангельдыев. Затем полтора дня было предоставлено представителям президентской стороны – С. М. Шахраю и А. М. Макарову.
13 ноября суд приступил к закрытому совещанию для принятия итогового решения по делу. Оно продолжалось 17 дней. 30 ноября было оглашено постановление.
Суд установил, что Б. Ельцин, издавая указ от 23 августа 1991 года «О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР», исходил из того, что это была партия, но учрежденная как часть КПСС. Ее назначение состояло в том, чтобы объединить и координировать деятелньость парторганизаций на территории РСФСР, поэтому она не являлась самостоятельной партией. Руководство КП РСФСР выражало несогласие с указом Б. Ельцина от 20 июля 1991 года о прекращении деятельности организационных структур политических партий в государственных органах и госучреждениях и препятствовало его исполнению. Руководство КПСС и КП РСФСР, многие обкомы и крайкомы прямо или косвенно поддержали действия неконституционного ГКЧП. Поэтому действия президента Ельцина по приостановлению КП РСФСР суд признал конституционными.
Судьи также пришли к выводу, что конституционен и указ Б. Ельцина от 25 августа 1991 года «Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР». Однако безоговорочное объявление государственной той части собственности, которая принадлежала партии как общественной организации (членские взносы, доходы от издательской деятельности), а также той части собственности, где собственник неизвестен, противоречит Конституции. Дальнейшую судьбу имущества партии суд отказался определять, указав, что правовая неопределенность в этой части может быть решена в порядке гражданского или арбитражного судопроизводства.
