Б КОВАЛЕВ - Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941—1944

Германское командование всячески способствовало изучению Закона Божьего в русских школах. В их заявлениях понятия «антирелигиозная пропаганда» и «пропаганда большевистских идей» часто рассматривались как синонимы. Так, на Смоленском епархиальном съезде в мае 1943 года было принято решение об обязательности преподавания «Закона Божия» во всех школах. При каждом храме создавались воскресные школы для работы с детьми и взрослыми. Но не только священники, дьяконы и псаломщики обязывались заниматься религиозным воспитанием. Предполагалось для этой работы привлекать мирян: жен священников, бывших учительниц с дореволюционным образованием, монахинь. По этому поводу смоленский епископ Стефан говорил: «Нужно всячески воздействовать на подрастающее поколение. Наша задача -  вырвать его из большевистского плена, в котором оно находится уже 25 лет»75.

Нацистские оккупационные службы использовали Православную Церковь для проповедования идеи шовинизма и антисемитизма. Так, протоиерей Смоленского собора Шиловский в серии радиопередач на религиозные темы доказывал, что, изучая церковную историю, можно сделать вывод о том, что «евреи — народ крайне вредный и ненавидимый во всех государствах»76. Подобные заявления должны были, по мнению нацистов, объяснить русскому населению причины физического уничтожения узников Смоленского гетто: расправа над мирным еврейским населением произвела исключительно тягостное впечатление на жителей города.

Немецкая лагерная администрация приветствовала проведение молебнов с проповедями среди военнопленных красноармейцев и выражала желание, чтобы таких мероприятий проводилось как можно больше.

В день второй годовщины объявления немцами войны Советскому Союзу, 22 июня 1943 года, в Смоленском кафедральном соборе был организован торжественный молебен. Настоятель собора получил письменные указания о тексте проповеди от начальника Смоленского округа Алексеевского. Выступая перед верующими, священник П. П. Беляев заявил: «Вот уже два года идет война, в результате которой проливается кровь наших родных и близких. Война принесла нам страдания и муки. Но раньше храмы и верующие подвергались поруганию со стороны большевиков. Теперь же мы можем свободно молиться…»77

Те священники, в лояльности которых у оккупантов не было никаких сомнений, привлекались к ведению «Закона Божия» в школах и училищах, а также к преподаванию на пасторских курсах. Последние должны были помочь в подготовке новых священников. В Смоленске курсы функционировали с мая по сентябрь 1943 года. Их возглавлял судья Смоленского окружного управления А. Н. Колесников. Обучавшиеся проживали на казарменном положении, явка на занятия была строго обязательной. К изучаемым дисциплинам относились следующие: учение о богослужении Русской Православной Церкви, священная история Ветхого и Нового завета, нравственное богословие, основное богословие, церковная история, общая и русская, славянский язык и церковное пение78.

С1943 года в Смоленском округе деятельность священников стала открыто контролироваться отделом пропаганды вермахта. На проповедях стали обязательно присутствовать нацисты, хорошо владевшие русским языком. Часто во время выездов в деревни организовывались группы из пропагандистов, артистов и священника. Каждому давались конкретные рекомендации по их работе.

Многие из открытых церквей не могли нормально функционировать из-за отсутствия священника. Для решения этой проблемы из городов в деревни и села направлялись служители культа для проведения воскресных богослужений. Темы проповедей утверждались в местной русской администрации, при этом отмечалось, что последняя является лишь передаточным звеном немецких оккупационных служб.

В условиях развернувшегося народного сопротивления на временно оккупированной врагом территории России нацисты всячески стремились дискредитировать советских партизан и подпольщиков. Они изображались как уголовники, мешающие жить и спокойно трудиться. Немецкая пропаганда всячески пыталась доказать, что партизаны воюют не с немецкими солдатами, которых они панически боятся, а с простыми мирными людьми. В начале августа 1943 года в Смоленске с большой помпой прошли похороны пяти русских артистов из группы «Гарро», обслуживавших немецких солдат. Они попали в партизанскую засаду и были уничтожены. Германское командование решило использовать русских священников для широкомасштабной пропагандистской акции.

Гробы с телами убитых были выставлены на два дня в соборе «для всенародного прощания». Рабочих, служащих и учащихся для этого освобождали от работы и учебы. На второй день после обедни состоялось торжественное отпевание с участием всего духовенства. Перед отпеванием епископ Стефан выступил с речью, в которой проклинал партизан и советскую власть, «уничтожающую лучших и образованнейших представителей русского народа». Кроме этого, на кладбище произнесли речи представители «русской администрации» и немецких военных властей79.

Все это действо было заснято нацистами на кинопленку. Вскоре после этого вышедший документальный фильм широко показывался в кинотеатрах на оккупированной территории России, Украины и Белоруссии.

Накануне освобождения Смоленска советскими войсками большинство священнослужителей, активно сотрудничавших с оккупантами, выехали из города на Запад.

В Орле в 1942–1943 годах вопросами культа со стороны «новой русской администрации» занимался так называемый «Главный отдел просвещения, культуры и культа». Во главе его стоял непосредственно сам бургомистр города Старов. В функции этого отдела согласно ведомственной инструкции входили «церковное и религиозное дело, национальные вопросы, область работы — церковные дела, преподавание религии, лица немецкого происхождения и другие национальности»80.

За первые пять месяцев оккупации в Орле были открыты четыре храма: кафедральный Богоявленский собор, Афанасьевская кладбищенская церковь, Никитская церковь, Крестительская кладбищенская церковь81.

Особую роль в религиозной жизни Орловщины играла колллаборационистская пресса. В крупнейшей русскоязычной газете «Речь» регулярно публиковались различные материалы, написанные, в том числе, и главным редактором этого издания Михаилом Октаном.

Коллаборационистская пресса широко публиковала материалы о «церковно-духовном возрождении в освобожденных областях». Часто статьи посвящались событиям, происходящим в отдаленных районах (их достоверность было очень сложно проверить). Так, 23 октября 1942 года орловская газета «Речь» перепечатала материал смоленского «Нового пути» — «Первые монастыри в освобождённых областях» — об открытии мужского и женского монастыря в Вырице, около Ленинграда82.

Выход в Смоленске нового молитвенника рассматривался как «яркое доказательство того, что германская армия несёт с собой свободу русскому народу в делах веры». При этом отмечалось, что новый молитвенник будет продаваться не только во всех церквях Смоленского округа но и в школах83.

Для привлечения новых прихожан организовывались концерты духовной музыки в кинотеатрах, школах, библиотеках.

Очень часто пропаганда христианских идей в газетах вплотную смыкалась с пропагандой антисемитизма. В Орле наиболее активно этим занимался главный редактор газеты «Речь» Михаил Октан. В своем выступлении перед учителями города в июне 1942 года он, подробно анализируя и пропагандируя «Протоколы Сионских мудрецов», заявил: «Евреи стремятся всячески дискредитировать христианскую религию, церковь, духовенство, ослабить его влияние на народ, до последней степени истребив само понятие о Боге. В «Протоколах» говорится, что крушение христианской религии — вопрос времени. Атеизм, как об этом сказано в «Протоколах», для иудаизма неопасен. Он является порождением евреев. Захватив власть во всём мире, иудаизм, говорится в «Протоколах», не допустит никакой другой религии, кроме иудейской»84.

К священникам-самозванцам у коллаборационистской администрации в центральной России отношение было гораздо более терпимым, чем на Северо-Западе. Так, в Клинцовском районе Орловской области к концу 1941 года было открыто 45 из имевшихся 129 православных церквей. Священников на все церкви было всего 35, причем больше половины из них являлись самозванцами. Последних предполагалось высылать в районный центр к старшему священнику округа для сдачи экзамена. Если это испытание проходило успешно, то «в порядке исключения» все желающие работать получали приходы85. Для того, чтобы хоть как-то смягчить дефицит священников в орловской епархии, широко организовывались различные ускоренные пасторские курсы и кружки по изучению Закона Божьего для подготовки преподавателей. Так, в феврале 1942 года их регулярно посещало свыше 200 слушателей, 25 человек из них сдали экзамен на звание школьного законоучителя.