Из-за противных ветров Лазарев подошел к устью Босфора только 8 февраля. С турецких крепостей эскадре предложили не входить в Босфор до получения разрешения от султана. Но контр-адмирал Лазарев пренебрег этим требованием, и в тот же день русские корабли стали на якорь в заливе Буюк-Дере недалеко от английской и французской миссий.
Немедленно к Лазареву прибыли представители Махмуда II и попросили увести эскадру в Сизополь, где и оставаться в полной готовности оказать султану помощь. Турки пытались уверить Лазарева в том, что между Махмудом и Мегметом-Али ведутся мирные переговоры и присутствие русской эскадры в Босфоре может вызвать новое наступление египетского паши на Константинополь.
Посланники турецкого султана врали, и Лазарев прекрасно это понимал. Дело было вовсе не в угрозе срыва мирных переговоров с Мегметом-Али. Посол Франции в Константинополе приложил много усилий, чтобы Порта отказалась от помощи русского флота. В результате такого давления турецкое правительство даже предложило Бутеневу вывести эскадру «в угоду французскому посланнику». Эту фразу в письме к Нессельроде посол жирно подчеркнул. Из-за жесткой позиции русского посла турки отступили и более к этому вопросу не возвращались.
Между тем Мегмет-Али организовал мятеж в Смирне против султана, в результате чего египетские войска заняли город. Султан опять изменил тон и потребовал от контр-адмирала Лазарева ускорить доставку сухопутных войск.
24 марта 1833 г. в Константинополь пришла вторая эскадра Черноморского флота под командованием контр-адмирала М.Н. Кумани. B ee составе были корабли «Адрианополь» (84/108-пушечный), «Пармен» (74/89-пушечный), «Императрица Мария» (84/96-пушечный), 60-пушечный фрегат «Тенедос» и девять транспортных судов с десантом.
2 апреля в Буюк-Дере бросила якорь третья эскадра Черноморского флота, которой командовал контр-адмирал И.И. Стожевский.
110-пушечный корабль «Париж»В ее составе были корабли «Париж» (110-пушечный), «Пимен» (74-пушечный), «Иоанн Златоуст» (74-пушечный), два бомбардирских судна и десять транспортных судов с десантом. Всего вторая и третья эскадры доставили 10 тысяч десантников. Кроме того, в Эгейском море крейсировали 44/54-пушечные фрегаты «Княгиня Лович» и «Анна», которые оставались там с 1829 г.
Итого у Константинополя сосредоточилось десять новых кораблей и четыре фрегата, которые по своей огневой мощи не уступали кораблям.
31 марта 1833 г. военный министр Чернышев предписал командующему десантными войсками генерал-лейтенанту Муравьеву в случае движения египетской армии к Константинополю занять два укрепленных пункта в проливе, защищающих с европейского и азиатского берегов вход в Черное море. Эти пункты надлежало укрепить, оставив в них по 1000 человек. Остальную часть десантного отряда предполагалось использовать для обороны Константинополя совместно с турецкими войсками. Далее Чернышев сообщал, что Бутеневу дано право при угрозе выхода египетских войск к Дарданеллам потребовать от командира расположенного в Молдове армейского корпуса генерала графа П. Д. Киселева, чтобы он занял укрепленные замки на обоих берегах Дарданелл и тем закрыл его для плавания неприятельских кораблей. Эскадре Лазарева предписывалось в этом случае идти к Дарданеллам и способствовать их удержанию.
В марте лейтенант Путятин получил от Лазарева предписание идти на фрегате «Эривань» в Дарданеллы. На фрегате находились полковник Дюгамель и инженерные офицеры, которые должны были проинспектировать состояние крепостей и укреплений пролива. Посланцы имели приказ «приступить к подробному осмотру вышесказанного пролива, стараясь по возможности исправить бывшую досель карту Дарданелл».
Русский посол Бутенев заявил турецкому правительству, что русские войска и флот не оставят Босфора до тех пор, пока египетские войска не очистят Анатолию. Присутствие русских войск и флота в Константинополе, их готовность защитить Турцию заставили египетского пашу прекратить военные действия и возобновить мирные переговоры.
Перед англо-французской дипломатией встали очень сложные противоречивые задачи: удалить русских из Константинополя, спасти Турцию от полного разгрома войсками Мегмета-Али и в то же время удовлетворить притязания египетского паши. Англичанам и французам удалось выполнить только последнюю задачу. Они заставили Мегмета-Али пойти на мир с султаном. Мирный договор, заключенный 24 апреля 1833 г. в Кутайе, был очень выгоден для Мегмета-Али, так как ему была отдана вся Сирия. Специальным фирманом Махмуд II признал Мегмета-Али пашалыком Египта, Крита, Сирии, Дамаска, Триполи» Алеппо и Аданы. Он пожизненно сохранял за собой эти пашалыки без гарантий наследования их Ибрагимом или другими преемниками.
Параллельно с переговорами с Мегметом-Али султан вел переговоры со специальным посланником русского императора А. Ф. Орловым. Эти переговоры закончились подписанием 26 июня 1833 г. Ункяр-Искелесийского договора. Он носил оборонительный характер и был заключен на 8 лет. По его условиям Россия обязывалась в случае необходимости прийти на помощь Турции «сухим путем и морем». Наиболее важное для России условие содержалось в «отдельной и секретной статье», где говорилось о том, что российская сторона, «желая освободить Блистательную Порту Оттоманскую от тягости и неудобств, которые произошли бы для нее от доставления существенной помощи», будет удовлетворена выполнением лишь одного обязательства со стороны Турции. По условиям секретной статьи, она должна будет ограничить свои действия в пользу императорского российского двора закрытием Дарданелльского пролива, то есть «не дозволять никаким иностранным военным кораблям входить в оный под каким бы то ни было предлогом».
Ункяр-Искелесийский договор был безусловно дипломатической победой России. Однако вопрос о свободном проходе Проливов русскими военными кораблями опять остался открытым.
28 июня, то есть через два дня после подписания договора, Черноморский флот под командованием вице-адмирала Лазарева (ему за Босфорскую операцию был присвоен очередной чин), приняв на борт десантные войска, покинул Босфор. Вместе с Черноморским флотом ушли из Проливов фрегаты «Княгиня Лович» и «Анна».
Глава 1
СПОР ЗА ГРОБ ГОСПОДЕНЬ
В конце 40-х годов XIX в. резко обострилось соперничество православной и католической церквей в Палестине. Внешне это было похоже на обычные дрязги, которые постоянно происходят между религиозными объединениями и внутри их. Вот, например, кто должен владеть ключами от Вифлеемской пещеры, кто должен ремонтировать купол храма Гроба Господня, можно ли поместить в церковь Рождества Христова серебряную звезду с гербом Франции и т.д. Во всех странах такие споры решаются на уровне городских властей. В Палестине было все иначе. За православными стояла Россия, а за католиками — вся Европа во главе с Францией. Хозяином же Палестины являлся турецкий султан. Среди его подданных было около 10 миллионов православных и всего несколько тысяч католиков. Поэтому вполне логично было бы преобладание православного духовенства в Палестине. Тем более что до захвата мусульманами Палестины в VII в. все христианские святыни были под контролем Византийской империи, а не Рима.
Правительству Франции было глубоко наплевать и на звезду, и на обвалившийся купол, но нужен был повод для вмешательства в дела Сирии. В 1830—1847 гг. Франция захватила Алжир, который был вассалом турецкого султана, после чего жадные взгляды французских буржуа устремились к восточному Средиземноморью.
2 декабря 1851 г. во Франции произошел государственный переворот, приведший к установлению диктатуры Шарля Луи-Наполеона, племянника Наполеона Бонапарта. Он родился в 1808 г. в семье младшего брата Наполеона Луи и Гортензии Богарне. Подобно своему дяде, Луи-Наполеон провел во Франции плебисцит, по результатам которого он был провозглашен императором Наполеоном III. Вторым же Наполеоном был объявлен сын Наполеона I и Марии-Луизы Наполеон (он же Франц, он же герцог Рейхштадский). Он никогда не царствовал, служил подполковником в австрийской армии и скончался от чахотки в 1832 г. Но Луи-Наполеону, видимо, нравилась цифра «три». Правление Наполеона III еще раз подтвердило поговорку что история повторяется дважды — первый раз как трагедия, а второй — как фарс.
Николай I не признал Луи-Наполеона императором Франции, причем, сделал это в издевательской форме. Наполеон III же с первых дней своего царствования пошел на конфронтацию с Россией на Ближнем Востоке. Этим он не только тешил обиженное самолюбие, но и приобретал популярность у всех слоев французского общества. Буржуазии он сулил обогащение в Сирии и Палестине, для крестьян и особенно крестьянок он был защитником католической веры, отстаивавшим права на Гроб Господень. Наконец, Александр I и особенно Николай I в глазах не только революционеров, но и либералов стали воплощением реакции и мракобесия. Поэтому любые акции против России в 40 — 50-х годах XIX в. вызывали радость у всех «просвещенных европейцев» от либералов до социалистов.
