А Кортен вообще не скандалил. Он воспринимал свою роль как тень Геринга. До самого 20 июля 1944 года, когда был смертельно ранен взрывом бомбы, предназначавшейся для Гитлера. А поэтому управление люфтваффе не изменилось ни на йоту. Иешоннек напрасно покончил с собой. Геринг назвал причиной смерти «кровоизлияние в желудок» и подделал дату, чтобы устранить любые подозрения о том, что смерть могла быть связана с налетом на Пенемюнде. Даже на сегодняшний день официальной датой кончины Иешоннека считается 19, а не 18 августа.
Несомненно, генерал осознавал свой собственный вклад в упадок люфтваффе. «Если мы не выиграем войну к декабрю 1942 года, мы ее никогда не выиграем», – заявил он, когда началось второе летнее наступление в России. Хотя надо отдать ему должное за большую работу над улучшением тактического мастерства и технического состояния люфтваффе во время «блицкрига», генерал неизменно отстаивал принцип бомбежки в пике как единственный путь к успеху. Он здорово переоценивал возможности средних бомбардировщиков, особенно «Ju-88», и поэтому не уделялось должное внимание созданию четырехмоторных бомбардировщиков. Он никогда не поднимал голос против запрета на дальнейшую разработку самолетов и не предупреждал Гитлера, что люфтваффе не способно вести войну на нескольких фронтах.
Но самым впечатляющим доказательством провала Иешоннека стали последние месяцы его жизни. В штабе люфтваффе хорошо знали об американской программе развития военной авиации, а Иешоннек наконец-то признал наличие смертельной опасности для Германии, которую несут с собой орды четырехмоторных бомбардировщиков. Он часто заявлял, что «опасность масштаба, сравнимого со сталинградской катастрофой, весьма незначительна».
Вольт-фас в пользу обороны привел его в стан генералов Галланда и Каммхубера, которые, пока люфтваффе истекало кровью на Восточном и Западном фронтах, старались изо всех сил привлечь внимание к нарастающей на Западе угрозе. Но даже начальнику Генерального штаба не удалось произвести впечатление на Гитлера. Фюрера оборона не интересовала: он считал, что победы достигаются только атакой. На Иешоннека это действовало пагубно. Беседуя в узком кругу на тему оправдания самоубийства, он спрашивал: «Не кажется ли вам, что, пожертвовав своей жизнью, человек может высветить смертельную опасность, которую все до сих пор считали пустяковой?»
Утром 18 августа 1943 года генерал-полковник Иешоннек воплотил свой замысел. По странному совпадению он это сделал как раз тогда, когда дневной налет американских «Летающих крепостей» привел к мощной концентрации германских истребителей ПВО Германии – утром после первого крупного воздушного сражения над Германией, в ходе которого четко проявились ограниченные возможности агрессора.
К июлю 1943 года американская 8-я воздушная армия в Англии уже выросла до пятнадцати групп бомбардировщиков и включала свыше 300 «В-17» и «В-24». Единственной помехой был недостаточный диапазон истребителей эскорта. Вначале «Р-47 Тандерболт» могли долетать лишь до береговой зоны Бельгии и Голландии, в то время как двухмоторные «Р-38 Лайтнинг» с их двойным фюзеляжем были не чета (как и германские «Ме-110») одномоторным истребителям.
28 июля впервые появились «тандерболты» с дополнительными баками на крыльях, которые позволяли им долетать даже до западных границ Германии. Конечно, этого было еще недостаточно, но командующий авиацией генерал Икер уже не мог ждать. Настало время привести в действие его план, а именно прицельное дневное бомбометание по центрам германской авиационной индустрии. Истребителям надлежало охранять бомбардировщики до предела своих возможностей при полете до цели и встречать их на обратном пути.
Итак, в то время, когда Гамбург пылал от ночных бомбежек Королевских ВВС, семьдесят семь «крепостей» при полном свете дня двумя соединениями направлялись в глубь Центральной Германии. Их объектами были заводы «Физелер» в Кассель-Беттенхаузене и «AGO» в Ашерслебене, неподалеку от Магдебурга. Генерал Икер намеревался нанести стратегический удар по своим самым опасным соперникам: германским истребителям. Оба завода выпускали самолеты «Фокке-Вульф Fw-190».
Германские истребители приблизились к бомбардировщикам задолго до того, как те достигли своих объектов. Первыми летели «Ме-109» из II/JG 11 из Йевера. Позади них держались одиннадцать «мессершмитов» из 5-й эскадрильи: каждый нес 500-фунтовую бомбу. Они с трудом набрали высоту 8300 метров.
Бомбежка бомбардировщиков противника была делом новым, и практиковали ее только против плотного строя. Командир 5-й эскадрильи старший лейтенант Хайнц Кноке несколько недель назад испытал этот прием, причем с удивительным успехом: силой взрыва оторвало крыло «В-17», и самолет винтом вошел в море. Сейчас оставалось убедиться, что вся эскадрилья способна осуществить этот тактический прием.
«Мессершмиты» сосредоточились на 1000 метров выше бомбардировщиков, следя за каждым изменением курса противника, затем одну за другой сбросили бомбы и стали резко набирать высоту, стремясь подальше уйти от взрывов. Бомбы были снабжены детонаторами замедленного действия, но успех зависел от того, насколько удастся увязать положение вражеского самолета с траекторией падения бомбы. Это было возможно лишь при точном расчете, поэтому многие бомбы улетели впустую: либо взорвались далеко позади самолетов, либо прошли сквозь строй и взорвались ниже его. Однако вдруг сверкнула вспышка в центре тучи самолетов. Сержанту Фесту удалось прямое попадание. И не просто попадание: три «крепости», казалось, остановились в воздухе, а затем рухнули вниз. В небе вращались оторванные крылья, тогда как три самолета неслись к земле, оставляя за собой длинные хвосты дыма. Следом медленно снижалось несколько парашютистов.
Должно быть, бомба взорвалась прямо посреди державшихся близко друг к другу самолетов, и неожиданный успех воодушевил истребителей. Уже не обремененные бомбами, «мессершмиты» устремились вниз на разрозненный строй и разорвали его на клочки, покинув поле боя лишь тогда, когда красные лампочки на панели управления стали сигнализировать о том, что горючее вот-вот кончится.
В общей сложности II/JG капитана Гюнтера Шпехта сбила одиннадцать самолетов, а в ходе двух рейдов американцы потеряли двадцать две «крепости», не считая четырех, что были настолько серьезно повреждены, что едва сумели добраться до Англии.
Немцы объявили, что было уничтожено тридцать пять вражеских самолетов, а американцы считали, что сами сбили не менее сорока восьми «Fw-190» и «Ме-109». На самом деле германская сторона потеряла семь истребителей.
28 июля началось «кровавое лето 1943 года», как американцы назвали период, в течение которого они воевали без истребительного прикрытия. 29 июля целью стали заводы «Арадо» в Варнемюнде, еще одном центре производства «Fw-190». А 30 июля четырехмоторные бомбардировщики вновь совершили налет на заводы «Физелер» в Касселе.
1 августа американцы нанесли удар по совершенно другой цели в совершенно другом районе, когда 9-я воздушная армия, базировавшаяся в Северной Африке, начала свои атаки на Южную Европу. Сто семьдесят восемь «либерейторов», перелетев из Бенгази в Средиземное море, совершили налет на бреющем полете на нефтеперерабатывающие заводы в Плоешти, Румыния. Но эффект внезапности достигнут не был. Налетчиков встретил смертоносный заградительный огонь зенитной артиллерии. Уже понеся при этом потери, возвращавшиеся бомбардировщики были атакованы и отогнаны в море имевшимися в наличии силами истребительной авиации: частями из I/JG 4 капитана Ханса Гана и из IV/JG 27 старшего лейтенанта Бурка вместе с румынскими истребителями и несколькими «Ме-110» группы ночных истребителей IV/NJG 6 капитана Лютье. Сорок восемь из 178 «либерейторов» были сбиты, а еще пятьдесят пять повреждены. Хотя удар по Плоешти был сильный, заводы вскоре заработали в обычном режиме.
13 августа группа из шестидесяти одного «либерейтора», вновь из Северной Африки, долетела прямо до Австрии и атаковала заводы «Мессершмитт» в Винер-Нейштадте. Это вторжение практически не встретило никакого сопротивления со стороны истребителей. Южная Германия вместе с Австрией были, что называется, взяты в клещи – удары наносились и из Англии, и из Северной Африки. Не успела оборона рейха укрепиться, как пришлось разделить усилия на два фронта.
Тем не менее только в июле, по подсчетам командования люфтваффе, потери врага составили от 12 до 15 процентов атакующей массы самолетов, в то время как собственные данные по 8-й воздушной армии говорят, что за пять операций в течение этого месяца было потеряно 87 бомбардировщиков на 839 боевых вылетов. Это составляет 10 процентов, не считая тяжелых повреждений, которые вывели из строя другие самолеты.
По сути, это означало, что десяти операций было достаточно, чтобы потерять целое соединение. Самолеты либо горели, либо разбивались при посадке, либо иным путем превращались в металлолом. «Кровавое лето» также влияло и на моральное состояние экипажей. В долгосрочной перспективе такие потери были невыносимы.
